Пиранези и его современники на выставке "Прогулки по Риму" в Музее имени Пушкина

Прогуливающиеся по выставке на Волхонке делятся на две неравные части. Первые рассуждают о том, похоже ли вышли базилика Санта Мария Маджоре или фонтан Аква сан Паоло, удивляются, как сильно изменился Форум Траяна с тех времен, когда там паслись стада коров, а не туристов, мучительно вспоминают, какой же из холмов называется Яникул, а какой Палатин. Приняв их точку зрения, трудно не согласиться, что выставка - несколько старомодная затравка к сезону летних отпусков, что настоящий Рим их разочарует, что масштабы совершенно не натуральны, а сказка про грандиозный и сумрачный вечный город - просто удачный ход мастеров маркетинга из XVIII века. Может быть, они и правы, но я отношусь к другим, считающим, что "Виды Рима" Пиранези (ради них-то и стоит идти на выставку) с иллюстрацией в карманном гиде пожирателя искусства имеют не слишком много общего.

Один из лучших граверов в истории Джованни Баттиста Пиранези ухитрился, соблюдая все каноны популярного в XVIII веке жанра vedute - вида на... город, дворец, собор и т.п. при... восходе, закате, в грозу и т.д., придать этому прототипу видовой открытки оттенок исповедального и по духу совершенно романтического признания. Его роскошные бархатисто-черные офорты не похожи ни на парадные городские виды в духе Беллотто-Каналетто, напоминающие торжественное фото в день золотой свадьбы, ни на театрализованную живопись а ля Франческо Гварди, где архитектура - только элегантный задник для сценок из жизни плутоватых кабальеро.

Грандиозные, тщательно прорисованные палаццо, храмы или площади с офортов Пиранези всегда пропитаны какой-то ночной нереальностью, будто они не столичные достопримечательности, а тяжелые предутренние кошмары. Из живой тьмы сквозь безупречную геометрию лестниц, арок и сводов струится достойное XX века ощущение смертельной тяжести и обреченности. В этом ощущении - усталость позднего барокко, обреченно признающего победу времени над культурой и готового любоваться ее гибелью и разложением. В эту чем-то похожую на нашу эпоху вдруг оказалось, что время - лучший соавтор, что руины, покрытые пятнами плесени и трещинами, хороши сами по себе, что безголовые и безрукие изваяния - интереснее, чем еще никак не изувеченные работы современников.

Пиранези - такой же создатель Рима, как Рэм, Микеланджело или Бернини (помраченное постмодерном сознание нашептывает, что он даже главнее), но он создавал не площади и соборы, а манеру видеть, ментальный образ, от которого уже не избавиться. Пиранези первый увидел Рим не лавкой древностей, а нерасчленимым продуктом многовековых отложений, затонувшим кораблем, покрытым всякой прекрасной всячиной, до неузнаваемости изменившей к лучшему его вид. Именно Пиранези навсегда придал так идущее вечному городу выражение роскошного увядания, бесконечной усталости времени от культуры со всей ее неподъемной каменной тяжестью.

Все так, но поэт темной стороны Рима не заметил, а может, не захотел заметить невероятную, идущую откуда-то из-под земли оплодотворяющую мощь и радость, которую, кажется, только в Риме и можно почувствовать. Приятных путешествий!