|
||
/ |
Евроремонт "Бориса Годунова" Дата публикации: 22 Июня 2000 Длинный деревянный помост, небольшой зал, зияние пустых мест. На помосте стоят брадатые служители церкви в ризах и панагиях, кадят кадильницами и что-то напевают на церковно-славянском диалекте. Горят высокие свечи. Между попами затерялся мужчина в штатском. Очевидно, это и есть Годунов. Зрители поерзывают на пластмассовых стульчиках и вежливо прикрывают ладонью зевки. В чувственной памяти картина не вызывает ничего, кроме дурацкого анекдота (голубой в церкви - дьякону: "Мужчина, а мужчина, у вас сумочка загорелась"). Вечная беда иностранцев: они клюют на местную экзотику - в данном случае православную обрядность - не чувствуя контекста. Просто лепят наугад приметы местного колорита, не зная, как отзовутся они в чутких душах аборигенов. Впрочем, французам "Борис Годунов" Деклана Доннеллана должен понравиться. Точно так же, как Москве понравился "Сид", поставленный им с французскими актерами. Режиссура В постановке "Бориса Годунова" повторяется история с Доннеллан очень правильный, расчетливый и профессиональный режиссер. Единственное, чего ему не хватает - это нерациональных порывов фантазии, за которые постановщику можно простить что угодно. В его режиссуре это особенно заметно, когда он сталкивается с махинами драматических шедевров - слишком много человеческого. Доннеллан презирает тайну, которая мерцает в сердцевине великих пьес. Он под одну гребенку стрижет и Отелло, и Сида. Все они выглядят у него маленькими людьми, скромными клерками, невесть как попавшими в пыточную камеру трагедии. Их жалко. Они по-человечески понятны, особенно когда с недоумением оглядываются вокруг, силясь понять, что это происходит с ними. Эта гримаса недоумения - фирменная примета доннеллановских героев. Несколько раз она ложится и на заскорузлые черты Александра Феклистова, но совсем ему не идет. За Феклистова в "Борисе Годунове" особенно досадно. Роль царя Бориса написана словно специально для него - хмурого угрюмца, умеющего сверкнуть глазом из-под набрякших век, властительного злодея, сумевшего и в преступлениях сохранить странное благородство и демоническое величие. Только что он продемонстрировал все это в роли Клавдия в "Гамлете" Петера Штайна. Театралы вспомнят и его Арбенина в "Маскараде", насквозь прожигавшего безумным взглядом притихший партер. Но в "Борисе" он словно забыл собственные умения. На протяжении всего спектакля он безуспешно борется с вычурным пластическим рисунком роли, с трудом пытаясь психологически оправдать рваные марионеточные жесты. По мысли режиссера, Борис - прожженный политикан, изолгавшийся лицемер. Даже оставшись в одиночестве, он продолжает врать - Богу и собственной совести. Ломается так и этак, изумленно-иронически произносит хрестоматийные строки. Насмешливо цитирует: "Да, тяжела ты, шапка Мономаха". С отвращением к самому себе передергивается. Но Феклистову тесно в этом рисунке, в этом замысле. Как всякому большому актеру, ему хочется ловить мальчиков кровавых и всерьез проживать муки своего героя. Интеллигентный постмодернизм ему явно скучен. Концепция Доннеллана не дает свободы его жутковатому темпераменту. В результате все его актерские силы уходят на преодоление режиссерского замысла. И когда ему единственный раз это удается - в сцене с Шуйским - у нас бежит мороз по коже. Остается надеяться, что, покатав спектакль на гастролях, Феклистов убьет в себе Доннеллана и заиграет так, как ему привычно. А вот молодые актеры - Евгений Миронов (Самозванец) и Ирина Гринева (Марина Мнишек) с удовольствием вписались в спектакль англичанина. Сцена у фонтана стала самой веселой и изящной в спектакле. Режиссер часто повторял, что хочет поставить пушкинскую пьесу как комедию, но до конца ему это удалось только в польских эпизодах. С достоевтовской психологией артистов старшего поколения справиться оказалось не так легко. У них никак не получалось найти верный тон - интеллигентный и легкий, чтобы слегка отстраненно докладывать свои монологи. Авангард Леонтьев в этом выхолощенном пространстве был неузнаваемо безличен. Игорь Ясулович пытался брать характерностью, но тоже не очень удачно. И все бояре, поляки, попы и солдаты вышли похожими друг на друга до неразличимости. Доннеллан - идеальный режиссер для среднего класса. Он демонстрирует нам сокровища мировой драматургии, но тщательно скрывает ее чудовищные тайны. Он наводит лоск на кровавые сцены и учит героев хорошим манерам. В сегодняшней России этот стиль очень востребован. Новому поколению актеров хочется выглядеть на сцене красиво. Творческие муки, к которым питает слабость Феклистов, уходят в прошлое вместе с нудной духовностью. Так что, забросив на время свой "Чик бай Джаул", Доннеллан обрел вторую родину у нас. В прошлом году он чинно и культурно поставил "Зимнюю сказку" в питерском Его книга по актерскому искусству называется парадоксально -
|
|
|
||