Венецианская архитектурная биеннале после шести месяцев закончилась, и закончилась в высшей степени венецианским скандалом. Он пышен, грандиозен и романтичен. Главный куратор биеннале Массимилиано Фуксас (Massimiliano Fuksas) уволен и бежал во Францию. Италия разделилась надвое - половина проклинает гонителей, половина их молчаливо поддерживает.

В роли комиссара русского павильона на биеннале автор настоящего текста оказался в центре этого скандала, но никак не мог сориентироваться, в какую сторону поворачивать.

Сначала Фуксас обратился к руководству биеннале с открытым письмом. Он высказался в том смысле, что руководство биеннале - бюрократы. Расходование средств на биеннале происходит несправедливо и служит не культуре, а узкой прослойке чиновников от культуры. Вообще в больших культурных начинаниях руководить всем должны международные интеллектуалы, а не национальные бюрократы.

Мы в нашем павильоне решили поддержать Фуксаса - чувствовать себя международным интеллектуалом как-то приятнее, чем национальным бюрократом. В день, когда уволивший Фуксаса президент биеннале Паоло Баратта (Paolo Baratta) устраивал прием по поводу закрытия биеннале, мы в нашем павильоне устроили альтернативный прием, пригласив всех несогласных. Собралось человек пятьдесят, живо обсуждали засилье бюрократии. Ждали Фуксаса, но его сотрудники сказали, что он спешно выехал в Рим. Руководство биеннале нас заметило и вырубило нам электричество. Однако мы зажгли свечи, и упоительно-красивые колоннады Михаила Филиппова, выставленные в павильоне, приобрели какой-то мистический оттенок в стиле Сальватора Розы. Дружественный Швейцарский павильон в лице его сотрудника господина Дурака (Durak) произнес тост за русские традиции оппозиционности и подпольной революционности, хорошо известные им, швейцарцам.

В тот момент я подумал, что он, сам того не понимая, намекает на Ленина. На следующий день оказалось - еще как понимает. Итальянская коммунистическая партия инициировала парламентское расследование по поводу происшедшего на биеннале. Фуксас в Риме дал интервью Corriere della Sera, в котором вновь обвинил руководство биеннале в финансовом неразумии и сказал, что хотел вывести Италию вперед, в светлое европейское будущее, но бюрократы ему не дали. Замечу, что в этой газете очень левый отдел культуры.

В Венеции собрался совет биеннале, и кураторы Венецианского кинофестиваля Альберто Барбера (Alberto Barbera) и по Биеннале изящных искусств Харальд Сизман (Harald Seezman) осудили Фуксаса за утрату духа сотрудничества. Куратор по Биеннале танца Каролина Карисон (Carolin Carison) его поддержала, подчеркнув, что по уставу биеннале каждый куратор автономен. Но в это отстаивание духа автономности никто не поверил, а все сочли, что она, наоборот, его поддержала как коммунист коммуниста.

Фуксас меж тем бежал в Париж. У него там слава, связи и заказы, и его, собственно, и назначали куратором биеннале из-за его международной известности. Но никто не подозревал силу этих связей. Назавтра после приезда, в день 83-й годовщины Великой октябрьской социалистической революции, ему вручили орден Почетного легиона по культуре и литературе за проведение биеннале. От Италии на церемонии присутствовала министр культуры Джованна Меландри (Giovanna Melandri), член правительства от компартии.

В общем, оказалось, что международные интеллектуалы - это вовсе даже коммунисты. И сочувствовали мы им не по делу. Лучше уж национальные бюрократы, решили мы и даже подумали сочинить приветственную телеграмму решению руководства. Тут, однако же, в дело вступил самый известный архитектор Италии Ренцо Пьяно. Он выступил со статьей в La Reppublica, которая уже не такая левая. Он сказал, что Фуксас очень страстный, очень эмоциональный человек, что он не умеет сдерживать свои чувства, особенно когда задета его честь, и это нужно понимать. Но, с другой стороны, он великолепный специалист, и он знает свое дело, и никто другой не сможет его заменить. Авторитет Ренцо Пьяно таков, что спорить не приходилось. Тем более что про коммунистов не было ни слова. Характеристика Фуксаса вообще звучала как-то странно.

В плане хорошего специалиста она говорила скорее о деловых качествах Фуксаса, и здесь при всей своей коммунистичности он проявил себя удачным бизнесменом, который знает, что делает. Все итальянские газеты утверждают, что он окупил биеннале, что было продано более 70 тыс. билетов, а еще 10 тыс. человек прошли бесплатно, в то время как прошлую биеннале посетили всего 59 тыс. человек, причем половина задаром, хотя цена билета была куда ниже. Правда, я не понимаю, как Фуксас окупил биеннале, потому что бюджет биеннале был $6 млн, а билет стоил 22 тысячи лир, то есть $10, так что получается, что заработали всего $700 тыс.

К этому моменту коммунизм Фуксаса предстал в каком-то странном свете. В плане же личных качеств эта страстность, эмоциональность и неумение сдерживать свои чувства напоминали (особенно в Венеции) скорее Отелло, чем Ленина. Поспешное бегство из Венеции в Рим, а потом в Париж предстало типичной итальянской историей вроде бегства Данте из Флоренции в ссылку в Равенну (аж 350 километров). Кстати, Джованна Меландри, отправившаяся в Париж к венецианскому беглецу, помимо того что видный деятель КПИ, оказалась представительницей старинного патрицианского рода: палаццо Меландри в Равенне - это один из самых известных ренессансных дворцов.

Мы были дезориентированы, мы не понимали, к кому примкнуть. Тем более что все-таки хотелось понять, какие финансовые злоупотребления. Что, собственно, произошло. И тут вышло новое интервью Фуксаса в Corriere della Sera, в котором он все же яснее высказался по поводу злоупотреблений.

- Ведь Баратта был вашим другом? - вопрошал корреспондент.

- Да, другом,- отвечал Фуксас. - Но дело важнее. По уставу биеннале куратор абсолютно автономен. А у руководства, сразу же после того, как выставка была готова, потребовали уволить всех моих помощников. В частности, Джованну Ленани (Giovanna Legnani), генерального куратора всех спецпроектов. А я считал, что они должны работать весь срок, пока биеннале открыта. И я еще в мае написал Баратте письмо, что если так, то я ухожу в отставку. Тогда они приняли мои условия, а теперь опять возвратились к своим.

Фуксас должен был оставаться куратором биеннале до 2002 года. В мае, когда биеннале открывалась, Фуксас представлял нам Джованну Ленани. Она, конечно, генеральный куратор всех спецпроектов, но вообще-то она жена Фуксаса. И тут вырисовалась следующая картина. Значит, выставку подготовили - и жену увольняют. Еще два года могла работать. Баратта, бюрократ несчастный, друг называется.

И тут мы решили присоединиться к Фуксасу. Как Ренцо Пьяно. Баратту, конечно, можно понять. С его точки зрения, Фуксас, что называется, "нас на бабу променял". Но какой кураж! Какая сила страсти. Слава, связи, положение - все под хвост ради Джованны. В результате - орден Почетного легиона и патрицианская коммунистка министр культуры, рыдая, летит за тобой в Париж. Чистый Шекспир. Каждый, кому знакома проблема трудоустройства супруги, должен оценить эту драму по достоинству.

(с) Григорий Ревзин, 2000

(с) ИД "Коммерсантъ", 2000