Киев готовится окончательно впасть в летнюю спячку. Среди неописуемой жары и хронических новостроек режиссеры и галерейщики совершают разрозненные, в меру энергичные, движения. Тем не менее, трудно отделаться от ощущения, что события последних двух недель будто с изнанки помечены довольно затейливым сюжетом.

Вначале Киевский молодой театр, перед тем, как уйти на каникулы, показал давно обещанную "Стальову волю" по одноименной пьесе Максима Курочкина ("Антибукер" 1998 года за поиски новых путей). Пожизненный переезд Гоголя с берегов Днепра в русские столицы, похоже, остается для украинских драматургов фатальным предначертанием. Начав в Киеве почти десять лет назад остроумнейшим одноактовым скетчем про беременного мужчину, Максим ныне - любимец театральной Москвы, а нынешняя премьера по всем составляющим может считаться его дебютом на родине. Режиссер, композитор и сценограф - киевские герои 1990-х, фактически одного с Курочкиным поколения. Труд им предстоял изрядный. Реальность казацко-шляхетского противостояния XVII века, воссозданная на борту гигантского космического корабля "Стальова воля", способна привести в исступление отпетого постмодерниста. Впрочем, демон противоречий таился не в замысле, а в самой архитектуре первоисточника. Блестяще прописав диалоги, немало потрудившись над характерами и лихим славянским колоритом, драматург с определенного момента словно пустил пьесу на самотек, не вполне ясно представляя, куда дальше вести столь многосложное сооружение. Динамика теряется уже к середине текста, отдельные персонажи начисто пропадают, чтобы так же немотивированно возродиться ближе к финалу. Рыхлая фабула оборачивается банальностью ситуаций, отсюда - крах конфликта, каковой неизменно движет любое сценическое представление. Кажется, и режиссер Дмитрий Богомазов, и композитор Александр Кохановский так и не определились, о чем спектакль: о шебутной космической станции "Стальова воля", несущей в себе весь этот украино-польский хаос, или же о двух братьях, обнаруживших в себе вместо шляхетской крови - холопское сиротство? От окончательного вакуума премьеру спас художник Василий Цаголов, с самого начала четко знавший, что и зачем делает. "Стальову волю" он определил как некую систему, пораженную компьютерным вирусом. Конструкция Цаголова, в комбинации с эффектами освещения, живет и развивается как целостный организм, иногда репродуцируя полувиртуальные, полугаллюциногенные фигуры - кислотную светящуюся Богоматерь, парящих в невесомости невинных младенцев или обольстительно футуристическое альтер эго "Стальовой воли". В такие моменты зал практически пропускал реплики исполнителей - поглощенный созерцанием овеществленных призраков. Это тем более удивительно, что Цаголов впервые в жизни взялся за сценографию. До сих пор для него более привычным пространством были галереи на Контрактовой площади и примыкающем к ней Андреевском спуске.

Здесь, на этой выставочной оси Киева, работа Цаголова словно сняла заклятие, оживив целую армию фантомов. Химеры власти и несвободы восстали один за другим. 5 июля галерея "Л-арт" на Андреевском, ранее стабильно демонстрировавшая многопудовую коллекцию полотен соцреализма, устроила "Эксгибицион". Экспозиция представляет собой видеоминиатюры французской труппы Магали и Дидье Мюллерас и фотосерию киевлянина Ильи Чичкана. Последний - негрустный молодой человек, склонный к шокирующим визуальным жестам (в его прошлогоднем цикле "Спящие принцы" натурой служили мертвые человеческие эмбрионы). Ныне Чичкан представил портреты девочек-гимнасток из олимпийской сборной Украины, уже мелькнувшие в начале года на стенах "Риджины". Несовершеннолетние спортсменки сфотографированы по-взрослому, в профессиональном макияже. В итоге - сплошная фрустрация и безопасный лолитизм: мы же ничего не делаем, мы только смотрим. Ответ Чичкану - "Микрометражная хореография" труппы Мюллерас. То, что делают затейники-французы, напоминает упражнение на тему придворного театра Гулливера. Фигурки танцоров выказывают чудеса подвижности и мастерства, но только до определенного момента, пока в действие не вторгается вышняя Рука, которая или пытается составить партию танцорам, или насильственно прекращает шоу - очевидно, из зависти к пируэтам легкого народца. В итоге, "Эксгибицион" - не столько об обнажении, сколько о беззащитности тела/изображения; дети без детства, лилипуты без выбора.

На следующий день - в Центре современного искусства (бывший Сороса) на Контрактовой площади - настал черед подслушивания. Половина проекта "Кровь с молоком" была посвящена "Искусству шепота", остальное именовалось "Иллюминация". Перед входом в Центр на мураве стояло нечто спрутообразное, похожее на пылесос с множеством шлангов. Предполагалось, что посетители могут общаться посредством сего коллектора взаимопонимания. Лично для меня значимость "Машины шепота" весьма возросла, когда зашедший во дворик бородатый мужичок застыл перед объектом и истово перекрестился. После такой оказии к выставке надлежало отнестись со всей серьезностью. Внутри Центра в "Комнате тишины" ничего не было, кроме нескольких табуреток и комочков земли на полу. Тишина тоже отсутствовала ввиду сильного фона из соседней комнаты. Там "Подслушанная исповедь" сочетала беспрерывное видео перешептывающихся граждан с хоровыми упражнениями буддийских монахов. В расположенной здесь же кабинке самому можно было что-нибудь нашептать в микрофон, а потом слушать в наушниках растерянное бормотание побывавших здесь до тебя. Иллюминанты, захватив две комнаты, устроили ультрафиолетовый заговор. Светилась зеленым нитяная "Трансплантация пространства", вызывая в памяти осциллографический интерьер "Стальовой воли", мерцал псевдотелевизор с кувыркающимся космонавтом (опять туда же), грустили вампиры женского пола на ядовитых картинках, порхали женские трусики под потолком. Дальше еще что-то было, какой-то специальный любительский рентген - обычные семейные фото, только зеленые и с просвечивающими скелетиками. Хотелось пасть ниц, хотелось дружить с молодыми - ведь подзаголовок выставки обещал "Молодое искусство Украины", - да, дружить, шептаться с молодыми артистами - увы, они были далеко, не здесь, по ту сторону лампы и пылесоса...

В расположенной чуть выше по Андреевскому спуску галерее "Ателье Карася" развлекаются на более традиционный манер, в основном демонстрируя образчики властного кураторского единообразия. Открывшийся 12 июля групповой вернисаж "Объяснение другому" - часть долгоиграющего проекта "Диалог с цитатой". Идея - собрать в рамках годового выставочного цикла два десятка заметных украинских живописцев, которые бы рисовали к очередной фазе проекта по одной новой работе. Получился странный конвейер картин, со слишком пестрым составом участников. Причем основа объединения, без всяких мудрствований, - сугубо колористическая. Так, если предыдущая выставка цикла "Мир как текст, где уже все сказано" оставляла ощущение, что произведения подбирались по насыщенности синим, то ныне проект налился темными тонами. Названия следующих частей "Диалога" - пафосные и многообязывающие: "Современность искусства", "Проникновение в потаенное", "Возвращение автора", окрас пока неясен.

А еще в центре Киева собираются соорудить нечто колоссальное. По поводу чего вся Площадь Независимости превращена в котлован. Раньше, среди всего прочего, там стояла статуя, прозываемая в народе "Бетмен", - карикатурный апостол Андрей с кривым ножом. Когда начали рыть котлован, Бетмена сняли, а 60-тонную плиту, служившую ему фундаментом, оставили. В пятницу 13-го (я не шучу!) она без предупреждения поползла вниз, на рабочих - все 60 тонн. Один не успел отскочить и лежит сейчас в больнице с переломами ребер и повреждением легких.

К чему это? Да так...

Больно убедительно получилось.

Убедительнее всех.