Среди других, деятельность Международного Благотворительного Фонда Владимира Спивакова вся на поверхности. Основан в мае 1994 года. Корреспондент РЖ беседует с Екатериной Ширман, исполнительным директором Фонда, и Петром Гулько, руководителем специальных программ Фонда.

РЖ: Скажите, для чего первоначально был создан Фонд?

Петр Гулько: Человек зависит от таланта, и надо помочь ему оформиться. Для этого нужно, чтобы ребенок был здоров, обут, одет, накормлен и чтобы у него было образование, тогда все, что в нем зреет, получит направление. Я не хочу, чтобы мы целиком потеряли нашу когда-то лучшую в мире скрипичную школу, когда-то лучшую в мире фортепьянную школу. То, чем мы занимаемся уже семь лет в нашем Фонде - без указов, без заявлений, - и есть будущее, о котором многие только мечтают. Надо помочь состояться, стать музыкантами, художниками, кем угодно, протянуть руку. Все связано, время - это ниточка единая, и это понимание свойственно Владимиру Спивакову и поразительной женщине, Екатерине Ширман, которая на своих хрупких плечах тащит сегодня эту... Не знаю как сказать: империя слово нехорошее, концерн - подозрительное, технологичное, - это здание, огромное, потому что у нас восемьсот стипендиатов, две с половиной тысячи детей, которым мы помогли, за которых так или иначе приходится отвечать, и сто девяносто четыре инструмента, подаренных на семьдесят процентов Спиваковым и Фондом. Это же огромный симфонический оркестр, какого в мире нет. За этими цифрами стоят судьбы, порой удивительные истории.

Екатерина Ширман: В 1994 году Владимир Спиваков решил создать Фонд, для того чтобы помогать детям-музыкантам. Потом это все переросло и в литературные конкурсы, и даже балетные. Мы приглашали детей, талантливых в области классической хореографии и народного танца, совместно с нашими детьми-музыкантами делали несколько очень интересных композиций, выступали по России. Вторая сторона деятельности - это здоровье, болезни, операции, и не только этих детей, музыкантов, художников. Тема здоровья важнее даже, чем тема таланта. Спиваков постоянно переживает все эти проблемы, сегодня звонил пять раз, из аэропорта, спрашивал, как там Иоаннчик Бердюгин. Это - многодетная семья священника из-под Екатеринбурга. Спиваков давал средства, и мальчик у нас здесь был почти целый год, перенес несколько операций на открытом сердце, полтора года ребенку. Маленький такой штрих. У нас в Фонде стоит портрет Джесси Норман в каноническом стиле. Это работа ребят из "Инва-студии" из Краснодара, где занимаются дети-инвалиды. Несколько месяцев назад к Владимиру Спивакову в Национальный оркестр, на базу пришел человек и сказал: "Я работаю в "Инва-студии". Я ее создал. Инвалидная студия в Краснодаре. Дети занимаются иконописью, вышивают бисером, но они инвалиды, у них нет рук, ног. Вы не могли бы помочь?" Я рассказываю со слов этого человека, Николая Николаевича Галкина. Дальше пауза, и Спиваков спросил: "Коляски?". Сейчас же полез в карман, вынул все, что было в одном, в другом посмотрел: "У меня сейчас всего двести долларов. Вы можете завтра утром сюда придти".

Галкин стал объяснять, что был у Михалкова, тот сказал вроде бы да, но надо заседание коллегии провести в Фонде, издать приказ, указ, инструкцию. "Ну, о чем вы говорите, приходите завтра". Назавтра Спиваков отсчитал ему достаточно мощную сумму денег. Было куплено в общем более пятидесяти колясок. Не спрашивал ни документов, ни паспорта. Такая его характерная черта.

РЖ: Как и где вы находите своих подопечных?

П.Г.: В Фонде - груды, горы кассет. Наши эксперты, такие же подвижники и фанатики, как Катя, отслушивают их и выбирают. Где-то на Чукотке вдруг находят восьмилетнего мальчика, который потрясающе звучит. Надо связаться, надо найти, привезти, устроить в школу, вылечить, если он болен. Для нас неразделимо культурное пространство бывшего Советского Союза, оно существует, его невозможно разорвать. Есть грандиозно талантливые, гениальные дети из Тбилиси, из Армении, из Киргизии. И, конечно, мы их тоже включаем в нашу среду. Это - позиция Спивакова, которую мы абсолютно разделяем.

Е.Ш.: Есть несколько способов. Когда Спиваков едет на гастроли, раньше с "Виртуозами...", теперь с Российским национальным оркестром, мы готовим там прослушивания. Я звоню в школы, узнаю, что есть одаренные дети, - они везде есть, страна в этом смысле могучая. Договариваемся на какие-нибудь два часа, он в перерыве приезжает, слушает, потом этим детям помогаем, приглашаем. Второй путь - это то, что называется "с миру по нитке". Многие музыканты, с которыми я работала в советское время в Росконцерте, выезжают на гастроли, даже те, которые уже уехали, как, например, Башкиров. Они приезжают в Россию, им приводят детей, они их слушают и всегда советуют. Несколько лет назад объявили конкурс "Созвездие юных". Мы собираем кассеты, они приходят в огромных количествах, здесь члены комиссии, профессора Московской консерватории, ведущих вузов слушают эти кассеты. Когда мы поселились одиннадцать месяцев назад в доме на Покровке, у нас появились маленький зальчик и рояль. Здесь три раза в неделю происходят прослушивания, приходят дети из области, из других городов.

РЖ: Как вы находите художников?

Е.Ш.: Лет пять или шесть назад Володя готовил Кольмарский фестиваль, посвященный Шаляпину. И он предложил объявить по всей стране конкурс "Шаляпин. Музыка. Театр". Я ему говорю: "Володя, новое поколение даже не знает, кто такой Шаляпин". Собрали более ста пятидесяти работ со всей страны, и лучшие из них были в Кольмаре. А дальше: собираются приехать дети-музыканты с педагогом из Перми. Оказывается, там у них еще и бисером вышивают, в другом месте - графика, керамисты. Музыканты как бы подталкивают все остальное, привозят с собой либо фотографии работ, либо сами работы, присылают, мы бегаем к поездам встречать, и вот так идет круговерть. У нас в Фонде, наверное, около семисот работ сейчас находится. И три большие экспозиции в других местах - отправили в Великобританию работы, в Норвегию, в Кувейт, в четыре города России и пять городов Украины.

П.Г.: В Доме правительства была наша выставка, которая поразила даже Касьянова, который предложил продлить ее еще на месяц. Мы с этими выставками были в Нью-Йорке, в Вашингтоне. Вульфенсон, акула мирового капитализма, президент ВМФ был потрясен работами Миши Левина. Гениальный мальчик к одиннадцати годам имеет более шестисот живописных работ, из которых более двухсот на библейские темы. Сейчас с помощью Его Королевского Высочества Принца Майкла Кентского мы устроили его в Академию живописи в Лондоне. Он благополучно закончил экстерном школу за несколько лет и теперь учится живописи.

РЖ: Какую конкретно помощь оказывает Фонд?

Е.Ш.: Например, появляется на прослушивании ребенок. Тут же выясняется, что папы у него нет, это - многодетная семья, мама не работает, она приехала из Братска... Начинается все с того, что нужно заплатить за жилье, потом естественно нет денег на питание, нет инструмента, сценической одежды и туфель, через полгода надо ехать на конкурс, и, вообще, знаете, там с бабушкой осталось двое младших детей, и они тоже одаренные. У нас хранится огромное количество справок: вот он нездоров, у него аллергия, астматическая и такая, а в детстве было то-то, нужно прооперировать и еще что-то сделать. Разве можно не отреагировать на беду. Я сейчас могу назвать сто пятьдесят, двести, триста судеб, которые связаны с нами, и это такой лейтмотив от первой буквы до последней. Одним штрихом тут невозможно обойтись...

Это круглосуточный пост, дежурная часть┘ Мы занимаемся сиротскими домами, приютами, проводим концерты в больницах. Наши музыканты играют для своих сверстников в онкологических центрах.

Я вспоминаю, как велась работа в очень крупной концертной организации, где я проработала более тридцати лет. Совершенно никого не интересовало, откуда человек приехал, куда заехал - берет гастрольные документы, поехал на гастроли, отчитался, все. Слово "фонд" сегодня звучит не очень красиво, не вызывает высокого доверия. В данном случае за нашей вывеской - бессонные ночи и настоящая работа. У меня нет своих детей и мне хочется внести хоть какую-то лепту, хоть что-то сделать. Сегодня в половине седьмого позвонила мама девочки, выдающейся скрипачки, выдающегося ребенка, у нее онкология крови. Мы ей искали докторов, попадали на авантюристов, какие-то фирмы просили восемнадцать тысяч долларов... Сегодня академик Воробьев, знаменитый терапевт и гематолог, сказал, что наконец хорошие результаты и улучшения колоссальные. Мы все ликовали, танцевали. Дети очень трогают, надо видеть тех, что у нас останавливаются, как они готовятся, стараются, волнуются, что скажет публика, что скажут профессора из консерватории.

РЖ: Дети вырастают, за эти годы многие повзрослели. Что с ними стало?

П.Г.: Нам есть чем гордиться. Маленький Миша Симонян, который блистал на "Утренней звезде", а потом пришел к нам, - сейчас ему четырнадцать лет, он солирует с Вашингтонским национальным оркестром, и его не хотят оттуда отпустить. Сашенька Романовский в десять лет стал лауреатом международного конкурса Крайнева в Харькове, будучи инвалидом. У него произошла катастрофа с ногой, его на сцену выводили под руки, предполагали самое худшее. Мы его привезли в Москву и спасли. Сегодня он победил на крупнейшем итальянском конкурсе, завоевал Гран-при...

Е.Ш.: Очень многие усилиями Спивакова, того же Фонда устроены, как принято сегодня говорить, недурно: учатся в Бостоне в Академии музыки, в Базеле. С какой-то точки зрения хорошо, что очень многие так блестяще устроились. Я сомневаюсь, что они вернутся, они приезжают домой, к родным, кто-то уже смог забрать родных к себе. Мы ведем учет, что они сегодня из себя представляют, с кем играют. Буквально вчера из Америки прислала поздравления Юля Сахарова. Она работает скрипачкой в довольно известном американском оркестре. Это очень трогательно, потому что я помню, как Юля маялась, мучалась, снимала где-то жилье - она сама из Молдавии, а мама не работала. Я пыталась как-то помочь, чтобы и мама выехала вместе с ней на учебу, потому что никого у нее больше на свете нет┘

РЖ: Я слышала, вы считаете, что государство должно финансово поддерживать работу частных фондов?

П.Г.: Есть министерство культуры. Почему при министерстве культуры не создать управление, которое бы занималось именно творческими фондами: "Год вы существуете, что вы сделали, покажите". Видно, что есть результат - пожалуйста, получайте финансирование. И каждый год проверять работу...

РЖ: Из каких средств складывается бюджет Фонда?

Е.Ш.: Прежде всего и главное - это личные средства Владимира Спивакова. Есть люди, которые нам помогают, причем многие делают это из собственного кармана. Мы им очень обязаны. "Данон" очень помогает школе-интернату ЦМШ: школа находится в чудовищном финансовом положении, и дети выглядят ужасно. И "Данон" им уже несколько месяцев возит продукты. Сейчас они мне сказали: "Мы такого не видели никогда в жизни, ни в сиротских домах, нигде. Просто чудовищно, в каком положении находятся эти выдающиеся дети. Мы решили делать ремонт в интернате". Но в основном, это Владимир Спиваков. Он очень жалеет этих детей и нежно, трогательно к ним относится, хотя у самого их четверо.

РЖ: Трудно ли работать фондам в нынешней законодательной ситуации? Каких законов вам не достает?

Е.Ш.: Безумно жалко, что у нас в стране нет закона о меценатстве. Мы никогда не нарушали никаких законов. Единственное обидно, мы два года бились, чтобы нам дали статус городской благотворительной программы. Мы сделали гигантский проект, но как только мы его подготовили, грянул закон, по которому организации с таким статусом предприятия помогать не имеют права. Мы даже не успели начать эту программу, а теперь никто не хочет помогать, поэтому только один Спиваков и тянет. Нет закона, чтобы помогать культуре и искусству, но если бы при этом списывалось с налогов, конечно бы, помогали.

РЖ: Возможна кооперация между вами и другими, сонаправленными фондами?

Е.Ш.: Конечно, я работаю в двух организациях. Я директор Фонда Владимира Крайнева и директор Фонда Спивакова. Это не самый показательный, конечно, пример. Но мы очень плотно сотрудничаем со многими, я еще никогда в жизни не отказалась ни от какой работы с любыми фондами. Есть хорошие, порядочные люди, которые тянут эту благородную лямку. Как-то меня Бог миловал, с другими людьми я не сталкивалась. Мой рабочий день начинается в семь утра и заканчивается далеко заполночь.

РЖ: Как же вы добираетесь домой?

Е.Ш.: Выхожу на дорогу, поднимаю руку...

Беседу вела Оксана Дубовенко