Человек, проведший прошедшую неделю рядом со своим другом - телевизором, достоин жалости, нежного обращения и щадящего терапевтического вмешательства в его психику не только со стороны знакомых врачей, но и просто друзей. Во-первых, из всех возможных способов пятидневного отдыха - отъезда в другую страну, окультуривания грядок, прогулок с детьми по паркам и скверам или, наконец, выпивания с близкими и дальними - он выбрал связь с телевизором. Жаль. Во-вторых же, за редким исключением, ничего хорошего ему так и не показали. Вдвойне жаль.

Это замечание ни в коей мере, конечно же, не касается старых и горячо любимых фильмов, таких как "Семнадцать мгновений весны", все серии "Фантомаса", "Осенний марафон" (все - НТВ), "По семейным обстоятельствам", "Десять негритят" (ТВЦ), "Три тополя на Плющихе" (ОРТ), "Весна на Заречной улице", "Мужчина и женщина", "Гараж" и "Кавказская пленница" (РТР). Но вряд ли настоящий праздник может состоять только из повторения пройденного.

Пожалуй, единственной безусловной удачей этого пятидневного праздничного эфира можно назвать факт показа субботним вечером на НТВ последнего интервью Евгения Леонова, которым предуведомили фильм Данелии "Осенний марафон". Леонид Парфенов записал его десять лет назад, в 1992 году. Все эти годы оно хранилось где-то в архивах НТВ, дожидаясь своего часа. Его выдали в эфир без монтажа, ровно так, как оно было снято. Со всеми несуразностями, оговорками, просьбами Леонова вырезать, "если что не так сказал". Счастье, что не стерли. И вдвойне правильно, что, показывая ныне, не редактировали. Восторг от естества и подлинности Леонова помножился на дикое чувство душевного сиротства, которое мы за эти годы обрели. Конечно, Леонов не гуру, не носитель единственно верного знания. Кстати, в своем интервью он был бесконечно далек даже от мысли претендовать на эту роль. Другое важно. Он равен себе - своим слабостям, своим заблуждениям, своим победам и своим радостям. Он не боится шершавости собственного образа, его заноз и зацепок. Неглянцевый человек, битый, мятый и сложный, что-то - очень интимное и, наверное, не самое приятное - таящий, что-то выплескивающий. Но и последнее делающий не потому, что замыслил сказать нечто для формирования собственного образа, а потому, что "так карта легла". Десять лет назад Парфенову к концу съемки стало скучно. И, глядя в прошлое, его можно понять - ничего сенсационного Леонов не сказал, да к тому же начал повторяться. А сегодня - дико обидно, что тогда этот разговор оборвали на полуслове. Нынче незатейливый монолог Евгения Леонова прозвучал как прививка от пошлости и излишней суетливости времени текущего, от обложечно-пиаровского сознания, когда популярность рождается из ничего - плохо сыгранной роли в бездарном и бессмысленном сериале, когда у пятидесятилетней женщины морщины у глаз свидетельствуют о дурном тоне и скаредности хозяйки, пожалевшей денег на пластического хирурга, когда главное - казаться, а не быть.

Этот тип сознания - признак времени, а не особенности того или иного поколения. Показанная в субботу на РТР новая программа АТВ "Традиционный сбор", посвященная одной из несомненных удач Эльдара Рязанова - фильму "Гараж", иллюстрировала этот тезис самым убедительным образом. Конечно, Кира Прашутинская - не Андрей Малахов ("Большая стирка"), а Ия Саввина, Ольга Остроумова, Валентин Гафт и Эльдар Рязанов - не группа "Тату", но и эти, в основном - милые и уважаемые, люди свою порцию бацилл глянцевого сознания подцепили. Во время этих милых посиделок-воспоминаний о том, как снимался фильм, стратегической задачей ведущей стало выпытать из Гафта и Остроумовой все подробности и детали их романа, возникшего гораздо позднее. Мужское начало этой актерской семьи отбивалось как могло, а женское - совсем не сопротивлялось. И вовсе никому не претило превращение новой программы в очередные "Женские вздохи по поводу и без".

Правда, и юношество, руководимое и направляемое одной из центральных стилеобразующих фигур нашего времени Олегом Табаковым, от мастеров не отстало. На канале "Культура" показали "Новую театральную гостиную", посвященную юбилею "Табакерки". О форме, чей примитивизм (поговорили - показали фрагмент спектакля - опять поговорили) был доведен до совершенства, рассуждать не будем. Увы, не нашлось на эту программу ни режиссера, ни автора. Бывает... Хотя странно, что случилось это в театре, понимающем себя как кузница кадров - и теперь уже не только для подвального пространства. Безмыслие √ вот беда этой программы, этих посиделок. Максимально развернутое высказывание сводилось к следующему: я - артист "Табакерки" (ура!), за это спасибо отцу-творцу нашего театра. Плюс на закуску, в лучшем случае, анекдот из закулисья. Олег Павлович при этом восседал с отсутствующим видом, изредка одобрительно кивая в ответ на особенно "звонкое" выступление на объявленную тему, вертел в руках мобильный телефон, с заметным удовольствием отвечая на входящие звонки.

Несовершенное интервью Евгения Леонова стало своеобразным камертоном к тому, что показывали в праздники, и особенно - накануне Пасхи. Его верность своей человеческой природе и абсолютная органичность так контрастировали с сегодняшним телевидением, его бесконечными "аншлагами" (именно так, с маленькой буквы, ибо герои "Аншлага" со своими бородатыми шутками в эти дни перемещались с канала на канал, даже не меняя концертных костюмов). В пасхальную субботу, кроме, пожалуй, НТВ, "парадоксальность" сознания продемонстрировали все каналы. Особых "аплодисментов" тут должны быть удостоены, конечно же, ОРТ, где программу о Пасхе доверили вести Николаю Дроздову, яростному любителю пресмыкающихся (теперь с не меньшей страстью он говорил о таинствах религиозного праздника) и РТР (здесь, показав накануне трансляции службы концерт Николая Баскова "Мне 25", невольно объявили этого не в меру разрекламированного юношу чуть ли не главным носителем духовности).

В ночи ОРТ и РТР транслировали собственно богослужение. Заметим лишь, что и тут форма явно задавливала содержание. Про то, что в Храме Христа Спасителя было по-голливудски красиво, богато и нарядно, камера рассказала гораздо больше, чем о том, что происходит в эту сакральную ночь. А ведь тех, которые знают (а не только хороших исполнителей ритуала), там было немало. И в какие-то мгновения во взгляде патриарха, обращенном не на царское место, а внутрь себя, можно было разглядеть нечто значимое, важное. Однако план мгновенно менялся: Путин - крупно, золото искрится - общим планом, миловидные прихожанки - панорамой, опять - Путин, Лужков, золото-брильянты, красивые перемещения облаченных служителей. Так, конечно же, нельзя снимать никакое богослужение. Режиссер отработал, словно выдавая в прямой эфир концерт эстрадной звезды. Рецептов, как снимать иначе и через что передать важность и существо происходящего на службе, дать не могу, но, думается, лучшие головы нашего телевидения могли бы поискать выразительные средства, соответствующие моменту. Ведь глупо с Ватиканом бороться его же методами и соревноваться в красочности зрелища. Лоск, глянец и картинку, раскрашенную в карамельные цвета, паства, не чуждая светским удовольствиям, и так каждый день наблюдает, переключаясь с канала на канал. Опять-таки, телевидение, вернее, его начальники вроде бы и молодые, то ли с материнским молоком впитали, то ли генетическая память им подсказывает рецепты, по которым отмечались прежде партийные праздники: Пасха заполоняет каналы, наспех снятые программы кажутся снятыми одной режиссерской рукой. Переключаешь, переключаешь, то и дело вспоминая старый анекдот про телезрителя, который переключает каналы в надежде увидеть что-то другое, а не демонстрацию то ли партийного съезда, то ли очередных новостей в жанре "ТАСС уполномочен заявить┘" И ждешь, что очередной комментатор по привычке воскликнет на прощание: "Решения Пасхи √ в жизнь".

И все же все удивления, подаренные другом-телевизиром за "отчетный период", меркнут по сравнению с самым захватывающим кадром недели, показанным 2 мая на всех каналах, где есть новостные программы: Ясир Арафат, неистово орущий в телевизионную камеру. Даже "Евроньюс", так старательно лоббирующий интересы палестинцев в течение последнего месяца, вынужден был оставить этот документ эпохи в верстке своих новостей. Таким палестинского лидера мы, пожалуй, не видели никогда. В последнее время уж точно. Дедушка-одуванчик, измученный жаждой и недоеданием, покойный и ласковый, мудрый и смиренный - так позиционировал себя для прессы сам герой. И именно этот образ отпечатывало (вольно или невольно, следуя за визуальным рядом) в нашем сознании телевидение. Российские СМИ, особенно НТВ и ОРТ, делали это с каким-то стеснением, чего не скажешь об их европейских коллегах. Понятно, что с наступлением эры евродоллара нашим западным соседям просто необходимо было и в политике, и в экономике обозначить собственную самость - заявить об иной, нежели американская, точке зрения. Помнится, совсем недавно очередной сладкий сюжет о несчастном стареньком Арафате, голодающем в окружении правозащитников, в верстке новостей "Евроньюс" соединился с рассказом о том, как в центре Рима, прямо напротив Ватикана, по периметру старейшего гетто стали дежурить до зубов вооруженные карабинеры. Их туда отправили итальянские власти, поставив целью охранять еврейское поселение от нападок других, инаковерующих, граждан цивилизованной Италии. Последние вряд ли родились антисемитами или в течение долгих лет пестовали внутри себя это "великое" чувство. Все проще - они пали очередными жертвами собственной телевизионной пропаганды. Ведь одного "Евроньюс" с лихвой могло хватить на то, чтобы в глупых головах разбудить желание защитить слабого дедушку из телевизора от собственных соседей.

Почувствовав свою относительную свободу, Арафат развернулся в полную мощь и во всю красу. Метаморфоза была поразительной - это все равно как если бы борец сумо неожиданно начал танцевать с грацией Цискаридзе. Вся накопленная злоба, вся желчь, вся ненависть прорвалась в этом коротком телеинтервью. Арафат кричал как истеричная злобная баба. Он явно пытался выплеснуть обиду, поквитаться с теми, кто вынудил его в течение полутора месяцев существовать в роли жертвы. И за всем этим увиделась не только сорванная маска, но и абсолютная беспомощность этого "дедушки", этого "агнца" - как лидера, как личности. Пятиминутка ненависти разрушила весь созданный непосильным трудом образ. Дни и недели тяжкого труда пошли прахом. Мир лишний раз убедился в правоте басни о волке в овечьей шкуре и в том, что никакая, даже самая уникальная форма содержания скрыть не в состоянии. Обертка часто бывает бумажной и имеет обыкновение рваться. И не один Арафат стал на этой неделе тому примером.