Кризис жанра

Вполне возможно, что год 2002-й будет отмечен в истории русского театра как год рождения мюзикла. Назвать его "русским" все еще можно условно - даже если речь о "Норд-Осте", - но он уже не кажется "чуждым русской ментальности", постепенно укореняется и на подмостках, и в сознании зрителя. Все отметили удачу "Метро", хотя казалось: эта ласточка весны не сделает. Приглашение в мюзикл Филиппа Киркорова выглядело неожиданным пиаровским ходом. В результате и "Метро" продлило на сцене свой век, и Киркоров "заболел" мюзиклом и выпустил "Чикаго". О "Нотр-Дам", сделанном той же продюсерской командой "Метро", говорили даже кисло. Несмотря на то, что ария "Belle" звучала из всех уличных киосков, успех мюзикла оказался не таким шумным, как ожидалось. Люди театральные с сожалением вспоминали куда более удачную попытку постановки этого мюзикла, увы, закончившуюся ничем. В недрах Вахтанговского театра несколько лет назад молодые драматические актеры показали "для своих" сцены из "Нотр-Дам", поразив всех и музыкальным, и актерским мастерством. Но у стационарного театра, естественно, не нашлось миллионов, чтобы заплатить французским владельцам "Нотр-Дам", и идея завяла. Когда этой осенью, подключив к делу массированную телерекламу, сразу три мюзикла - годовалый "Норд-Ост" и новорожденные "Чикаго" и "42 улица" - вышли на московскую сцену, стало ясно: it's coming, it's hear.

Однако я вряд ли ошибусь, сказав, что год 2002-й станет, пожалуй, и годом кризиса мюзикла на русской сцене. Кризис обозначили не столько музыкальные критики, вяло отреагировавшие на "американские кальки" Киркорова и Бориса Краснова, сколько чеченские террористы, захватившие "Норд-Ост". Чуждый жанр, к которому мы уже начали привыкать, вдруг соединился в сознании с чуждым явлением, к которому нам еще предстоит привыкнуть, - с "терроризмом". Вдруг снова оказалось, что "мюзикл" - это опасно для нашей культуры. Уже в прямом, а ни в каком не в переносном смысле. (Представить себе, что террористы захватывают зал обыкновенного драматического театра, согласитесь, как-то трудно.) Реклама "Норд-Оста" на фасаде Центра на Дубровке, мелькавшая в конце октября по всем телеканалам, в одночасье стала восприниматься как антиреклама, знак ужаса перед жизнью, которая так переменчива. Сегодня ты идешь развлекаться, а можешь сам стать участником реального шоу. Сегодня ты быстро можешь стать звездой, а завтра так же быстро твоя карьера прервется - то ли пулей террориста, то ли снежной лавиной. В первые дни захвата заложников создателей "Норд-Оста" было даже жаль: они хотели как лучше, даже были обуреваемы некой национальной идеей - созданием русского мюзикла (хотя звучит это так же нелепо, как "русский ковбой", "русский хот-дог" или "русский Китайский квартал").

Споры о том, каковы у национального американского жанра шансы прижиться в России, идут давно. Мюзикл, действительно, не в природе русского драматического актера, который всегда умел хорошо делать что-то одно - или играть, или петь и танцевать. Синтетических актеров в СССР знали наперечет, и слава их считалась немного двусмысленной (вспомним Людмилу Гурченко, Ларису Голубкину, Федора Чеханкова). Даже в оперетте, где нужно уметь "все", Татьяна Шмыга долгие годы оставалась единственной "умелой" звездой. Сегодня выросли новые актеры, наученные играть именно в мюзиклах. Но дело даже не в них (в конце концов, актеров можно, как сделал Борис Краснов, вывезти из-за границы), - появились новые зрители, желающие и способные мюзиклы смотреть. Старые театралы были для этого жанра, пожалуй, слишком насмотрены, интеллектуальны. Это наше вечное убеждение: театр больше, чем театр... Это наше вечное заблуждение: театр обязан учить и воспитывать... Это наше настойчивое желание: облиться слезами над вымыслом... Все это быстро устаревает под напором нового общества. Народному жанру, разрабатывающему наивные сюжеты с хеппи-эндом, и нужны наивные зрители. Условно говоря, такие же, как главная звезда "42 улицы", Мерелит Паттерсон, которая в одном интервью призналась, что читает Чехова и Достоевского, но больше любит американскую литературу - вот недавно прочла "Гарри Поттера".

Новые зрители уже подготовлены к восприятию мюзикла пышными эстрадными шоу, которые заменили собой советскую эстраду. (Что такое, например, шоу Бориса Моисеева? Тоже своего рода мюзикл, вечный сюжет про Золушку.) Новые зрители росли и воспитывались в основном на американских фильмах. У них и отношение к работе уже чисто американское - не как к делу на всю жизнь, а как к способу зарабатывания денег и карьере. Таково и отношение к театру - технологичное. Новые зрители много работают (неважно: в банке или на рынке) и поход в театр воспринимают как отдых, попытку качественного развлечения. Новый зритель усвоил, что ходить на мюзиклы - модно, а пить "Клинское" - быть продвинутым. Для нового зрителя поп-корн в кинозале - столь же неотъемлемая часть кинопоказа, как высокая цена на билет, - знак качества зрелища. На самом деле, процесс обживания мюзикла на русской сцене отражает общий процесс, идущий в недрах нашего общества, - борьбу в сознании каждого из нас двух ментальностей - традиционно русской по отношению к культуре и типично американской. Наше общество страстно желает выглядеть европейским, хотя понимает "европейскость" всего лишь как светскость, а при этом становится не столько европейским, сколько американским, превращая интеллигентов в интеллектуалов, драматический театр в коммерческое искусство и т.д. Исход этой борьбы двух ментальностей, может быть, и укажет нашей культуре ее реальный путь развития.

Все, что происходит с "Норд-Остом" после 25 октября, начиная с юбилейного концерта в "России", афиш с надписью якобы от руки "Мы с тобой", выглядит очень по-американски. Сразу после 11 сентября на улицах Нью-Йорка стали продавать майки с изображением бен Ладена и надписью "Wanted dead or alive" и за деньги пускать поглазеть на развалины башен-близнецов. Сразу после штурма Центра на Дубровке один из продюсеров "Норд-Оста" А.Цекало заявил, что мюзикл будет восстановлен и сыгран "назло врагам" в том же здании. Первой реакцией на это был шок - не только сторонних наблюдателей этой истории, но и участников проекта. Другой продюсер "Норд-Оста", Г.Васильев (который в отличие от Цекало побывал в заложниках), заметил, что, пожалуй, еще не время об этом говорить, а кто-то из артистов признался, что, относясь к спектаклю с любовью, играть в этом же здании не смог бы. Это еще было очень "по-русски". Однако уже через пару дней ситуация стала развиваться как снежный ком и очень "по-американски". Еще не были похоронены погибшие в этой трагедии, когда тот же Цекало появился в программе "Доброе утро" ОРТ и на вполне равнодушно заданный вопрос Арины Шараповой "А как же мораль?" без позы объяснил, что речь не о морали, а о том, что на восстановление "Норд-Оста" нет денег. Откровенный призыв к спонсорам в день траура повторили и актеры "Норд-Оста" по каналу ТВЦ.

А потом и газеты запестрели разговорами о новых спонсорах мюзикла, о суммах, перечисленных или перечисляемых, о том, что "Норд-Ост" - ни больше ни меньше как национальное достояние. Нам показали поход бывших заложников к президенту, не ощутив фальши в том, что главной героиней похода стала актриса Гусева, звезда сериала "Бригада", которая в тот злополучный вечер в "Норд-Осте" не играла и в заложницах не была. Быстро забылась прозвучавшая во "Времечке" история о том, что зрителям, заранее заказавшим билеты на мюзикл, их пытались вручать и после 23 октября. Зато многие СМИ даже с некоторым раздражением описывали, как к бедным обанкротившимся продюсерам после 25 октября стали приходить зрители, чтобы получить деньги за отмененные представления. Мы все-таки странная страна. Зарплату хотим получать по-американски, но работаем по-русски, то есть спустя рукава. Внедряем на русскую сцену американский мюзикл, но хотим, чтобы его любили по-русски, то есть, наверное, так, как когда-то Театр на Таганке. Когда умер Владимир Высоцкий , как известно, ни один зритель не вернул театру купленные заранее билеты.

Сразу после освобождения заложников "Норд-Оста" ведущие информационных программ всех телеканалов заговорили о том, что теперь мы обязаны измениться. Изменились же американцы после 11 сентября? И нам бы надо. Но у нас другой жизненный опыт, мы люди с отягощенной советской наследственностью. Для простого американца призыв к бдительности и есть призыв к бдительности, больше ничего. Для нас за ответом дамы, застигнутой телекамерой посреди улицы: "Да, если надо, я обязательно позвоню, куда следует", невольно мерещатся химеры стукачества и слежки диссидентских лет. И может быть, не зря мерещатся. Все по-прежнему как-то двусмысленно на нашей почве. В каждом прямом высказывании скрыт - или кажется, что скрыт, - второй смысл, подтекст. И на эту двусмысленную почву мы пытаемся высадить мюзикл - жанр, абсолютно лишенный двусмысленности и подтекста...

Конечно, события конца октября нас изменят. В каком-то смысле финал истории с "Норд-Остом" продемонстрирует нам качества новой нарождающейся "русской ментальности" и даже, может быть, прояснит возможное будущее нашего общества и его отношение к своему искусству. Пойдут ли зрители на этот спектакль, если он будет восстановлен и даже, паче чаяния, сыгран в том же самом здании? Уверена, что пойдут. Если нашлись зеваки в толпе вокруг Дубровки, если нашлись глазеющие на пожар Белого дома в 1993 году... Найдутся наверняка и идейные зрители, которые пойдут на восстановленный "Норд-Ост" "назло врагам". У всех остальных будет право этого не делать. На сегодняшний день это, пожалуй, единственное завоеванное право демократии - оставаться собой и не быть, как все. Однако не знаю, что будет лучше: если "Норд-Ост" выживет или если он останется страницей в истории русского мюзикла. Перевернутой страницей.

• Мотив сезона-3
• Мотив сезона-2