Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / < Вы здесь
Жизнь как информповод
Дата публикации:  18 Марта 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Черномырдин в Киеве стал своим. Как среди чужих, так и среди своих. Лично я напрочь забыл, кто до него служил послом России в Украине. Наверное, какой-нибудь исполнительный чиновник... Но когда года полтора назад на авансцену вышел ЧВС... Многие решили, что это явление - драматургически важный акт какой-то очень важной для Украины пьесы. Человек, который слишком много знает. Политик, который лишнего не скажет. Колоритная личность, чей перл "хотели как лучше, а получилось как всегда" котируется в номинации лучших афоризмов прошлого века. В конце концов, отдельная судьба - войной обожженная, коридорами власти закаленная. С чего начинать?.. Сочинять темы для диалога с ЧВС, наверное, так же бессмысленно, как пытаться укротить ветер, который не оставляет следов на воде. Он все равно повернет, куда ему нужно, и вырулит на свою "волну". Но темы подбрасывает жизнь. Эта "злодейка" стала бесконечным информповодом для... Для чего? Каждый определяет сам. Закончились Дни Украины в России - актуальный повод. Виктор Черномырдин недавно попытался придать своему посольству формат некоего салона, открыв вечера классической музыки - светский повод. Вышел документальный фильм о ЧВС - "Один день и вся жизнь", где почти каждый эпизод - Сибирь, Киев, Буденновск - отдельный значительный повод. К тому же на протяжении года Посольство России в Украине активно поддерживало самые резонансные театральные и концертные акции - а это культурологический повод. С этого и начнем.


Русский Журнал: Виктор Степанович, вы часто смотрите телевизор?..

В.Ч.: Должен вам откровенно признаться, что я не такой уж большой специалист в телевизионных вопросах...

РЖ: Я хочу подвести к тому, что телевидение, как бы вы к нему ни относились, стало культурным и социальным спектром, неким лакмусом, проверяющим адекватность общества. Интересно, какие украинские телеканалы вы предпочитаете, какие передачи выделяете и каковы ваши ощущения от нашего "телепродукта" в сопоставлении с российским?

В.Ч.: С удовольствием смотрю "Интер". "1+1" смотрю. Программу Киселева, которого знаю лично, пытаюсь не пропустить на ICTV. Что мне бросилось в глаза, так это концертные программы. Очень много молодежи на телеэкране. Здесь уж Украина не только не отстала, но и опережает Россию. Ведь в России много одних и тех же. Мы их знаем, любим. Я, например, очень уважаю Кобзона. Сколько живу, столько и Кобзон поет. Чем это закончится, даже не могу представить. Но он, один из немногих, - настоящий работяга. И удивительный человек! Помню, когда-то, много лет назад, я взял одну пластинку - там русская народная песня. Ее пели и мои дедушки-бабушки в селе: "Когда б имел златые горы и реки полные вина...". Так вот, переворачиваю пластинку, а там - "Поет Иосиф Кобзон". Спрашиваю: "Иосиф, а сколько ты всего знаешь песен-то?" А он: "900". Причем 900 он может только перечислить. А напеть может еще столько же. Просто не помнит названий.

РЖ: А вы много песен знаете?

В.Ч.: Я в компании пою... Русские народные пою. Люблю романсы. Так вот, когда я начал здесь смотреть телевизор, меня поразило, как много у вас творческой молодежи. Не зря говорят, что Украина всегда была певучей страной.

РЖ: Виктор Степанович, очень много культурных акций проходит при непосредственной поддержке вашего посольства. Мариинка, Большой театр, Вахтанговский. Украинские нефтяники слушали на Севере скрипку Гварнери "Барон КНОПФФ". Проекты действительно качественные. Вам не приходилось слышать упреков, дескать, есть в этом культмиссионерстве и некая заданная идеология...

В.Ч.: Не слышал. Не встречал подобного ни в газетах, ни в частных беседах. Лучше не доводить культурные отношения до идеологических. Как только политическая составляющая будет сюда проникать, мы ничего не получим, а пострадает обычный зритель, который просто хочет посмотреть, прикоснуться к прекрасному. Вообще, это произошло чисто случайно. Когда я только приехал в Украину, меня спросили: "Что интересного вы видели в последний раз?" Я честно ответил, что мало где был, поскольку все время в разъездах. Но оказалось, в Украину реже стали приезжать по-настоящему талантливые высокохудожественные российские коллективы. Это связано как с материальными делами, так и с организационными. Надо было исправлять эту ошибку.

РЖ: Какой культпроект, поддержанный посольством, вы считаете наиболее резонансным и точно попадающим в круг культурных запросов нашей интеллигенции?

В.Ч.: Считаю удачным во всех отношениях приезд в Киев Большого театра с оперой "Борис Годунов". Когда мне сообщили, что театр в полном составе не был здесь 30 лет, я сказал: "Значит, будет!" Они прилетели на один спектакль. А потом меня уговаривали: ну давайте хотя бы еще один раз выступим... Принимали здесь постановку просто со слезами на глазах. Киев увидел балеты Мариинского театра. А это высокий класс, профессионализм. Я понял, что по классике скучают. Вот мы недавно были на Севере. Решили представить там скрипку Гварнери. Я, грешным делом, переживал: все-таки Север, как там воспримут серьезную музыку. Мы, когда летали в Сургут, Новый Уренгой и Надым (а я хорошо знаю эту аудиторию и этих людей), то были поражены восторженным приемом классической музыки. На концертах, на мастер-классах - молодежь, дети. Средний возраст - 26-27 лет. Они аплодировали стоя. А исполнители говорили, что давно не помнят такого приема. Это ведь не поддельное, не наигранное. Не "фанеру" какую-то повезли, а уникальную скрипку Гварнери, которую люди слушали в битком набитых залах. И я рад, что в Украину едут профессионалы, для которых выступления в Киеве в какой-то степени и самоутверждение.

РЖ: Виктор Степанович, а вы случайно не были на премьерном показе нашумевшего украинского фильма "Молитва за гетмана Мазепу"?

В.Ч.: Нет, меня не приглашали.

РЖ: Но, должно быть, вы наслышаны о контексте: о рекомендациях министра культуры Швыдкого не прокатывать эту картину в России, о весьма "своеобразной" режиссерской трактовке истории...

В.Ч.: Наслышан. Но не хочу об этом говорить. Принципиально считаю: пусть смотрят те, кому нравится. Я не знаю этого режиссера. Он режиссер?

РЖ: Да. Был очень хорошим оператором, работал с Параджановым.

В.Ч.: Я знаю одно - отношение украинцев к России очень уважительное. Несмотря на все то, что нам хотят навязать.

Петр I, о котором идет речь в том фильме, настоящий реформатор, созидатель. И все поколения россиян, начиная с царей, не говорили о Петре плохо. Да, возможно, они создавали мифы. Но Петр - это символ. А фильм-то хоть имел успех?

РЖ: Сложно сказать. Если и был ажиотаж, то он не оправдывает заведомо опасный импульс - обострить, поставить тенденциозное идеологическое ударение... Ведь порою важнее (и страшнее) ракурс освещения той или иной проблемы, нежели сама проблема. Но я бы хотел уйти в лирику. Вопрос, может быть, сентиментальный: о фильмах, на которых вы воспитывались...

В.Ч.: "Молодая гвардия". Это уже в школе было. Мы же послевоенное поколение. И вся жизнь была связана с войной. У нас была улица небольшая в деревне, и ни один человек, ушедший воевать, на эту улицу так и не вернулся. Их забрали в 42-43-х годах. Так вот, когда вышла "Молодая гвардия", мы буквально на полу сидели и смотрели этот фильм Герасимова.

РЖ: А став, скажем так, Черномырдиным, вы никогда не хотели подойти к кому-нибудь из тех кумиров: Мордюковой, Макаровой, Гурзо - актерам, снимавшимся в "Молодой гвардии", и просто поговорить, как бы прикоснуться к легенде?

В.Ч.: Думаю, это все немного прозаичней. Время моего поколения ведь не было простым. Вы говорите "прикоснуться к легенде". А можете себе представить, что тебе в детстве постоянно хотелось кушать. Всегда. Но нечего... Не хватало. Картофель, молоко. У кого была корова - это счастье. А у кого коровы нету - беда. Мы учились в школе. Нас росло три брата. Я самый младший. Мне было проще, потому что я донашивал их одежду. У меня был костюм. Но я его никогда не надевал. Я стеснялся выйти в костюме, чтобы на фоне других не показаться слишком нарядным. Поэтому надевал или брюки, или пиджак.

А моему другу Пете Никитину вообще не во что было одеться. Вот я ему и отдавал на время этот костюм... Парень в метрах трехстах от нас жил. И семья такая же большая. Когда он хотел на санках покататься, то в лютый мороз босиком выбегал на гору и скатывался с этой горы - и обратно домой...

РЖ: В кино тогда вы, должно быть, какими-то "пиратскими" способами проникали? Или билет покупали?

В.Ч.: Да, лезли во все дыры! Гоняли нас, как зайцев. До сих пор помню контролершу, которая знала всех этих "зрителей" в лицо. Так мы прятались от нее где угодно, лишь бы еще остаться на следующий сеанс. И увидеть тех кумиров. Такое вот детство... Очень хотелось стать военным. И вот нас двоих забрали из школы в училище. Я поступал туда, но не прошел. Уж десяток комиссий меня отсмотрел. Но отобрали других. А я приехал на экзамен - давление поднялось, очень волновался, переживал...

РЖ: Виктор Степанович, помню, как в среду, 23 октября, вы вышли на сцену Русской драмы приветствовать вахтанговцев, игравших в тот вечер "Царскую охоту". Вы замечательно говорили о власти, народе, артистах. Но уже на выходе из театра зрители были ошарашены новостью о "Норд-Осте". Вы уже знали тогда о случившемся?

В.Ч.: Да, мне позвонили. Первое ощущение - в это невозможно поверить. Хотя, казалось бы, уже почти привыкли к тому, что и дома взрываются, и все остальное... Но захватить театр?! Я понял, что это серьезно. Это зверье на все способно. Мне приходилось уже с этим сталкиваться. Та же ситуация, только в другом аспекте. В Москве было 800 человек, а в Буденновске во время захвата больницы заложников было 2000. Здесь люди здоровы. Относительно. А там - операции, больные, там рожали... Тогда был 95-й год. Политическая ситуация совершенно другая. И практически вся пресса работала против власти. Но на меня не могли влиять.

РЖ: Сейчас много говорят о позиции СМИ. Некоторые телеканалы, как известно, устроили прямую трансляцию с места трагедии...

В.Ч.: Вот в этом наша беда сейчас. Давай все сразу - и пошли молотить! Что говорить? Если идет подготовка спецоперации, то тем более не надо обо всем рассказывать. Вы можете себе представить, когда к ним пошел врач, Рошаль, а ему говорят: ты там это, точки запомни, рассадку... А в это время стоит телевизор на сцене. И террористы смотрят. Они же видят! За всем наблюдают! А Рошалю каково? В Америке произошло трагическое событие 11 сентября, так они ни одного убитого не показали. И кровь не показывают. Самолеты - и то издалека. Причем одни и те же кадры. А что у нас происходит? Отрезали головы, и весь день на телевидении "крутили" эти отрезанные головы на снегу. Чувства меры нет. Есть какая-то соревновательность - кто больше? А теперь хочу другое сказать: что произошло бы, если бы, не дай Бог, не удалась эта спецоперация? Что все те, которые оказались в зале, остались бы там?.. Не дай Бог.

РЖ: Как человек, принимавший принципиальные решения по Буденновску, вы, должно быть, пытались анализировать звериную природу терроризма. Но ведь людьми двигает не только политика, но и еще какие-то факторы. Может, это национальный "феномен"? Или приобретенный синдром?

В.Ч.: Когда шла первая война в Чечне, было все то же самое. И те же... Те же селения, те же горы. Там бились-бились - ничего не добились. Свернули потом всю эту операцию. Как известно, Сталин шел другим путем: он всех вычистил за двое-трое суток. Сколько людей погубили... А чего добились? Еще большей озлобленности. Я всегда говорил, что кровью мы ничего не добьемся. С народом нельзя воевать. Не все же чеченцы такие. Но почти вся интеллигенция из Чечни убежала - она в Москве сидит. Другое дело, может, им кто-то из Москвы помогает? Но в Чечне ведь живет и страдает народ. Те, кто не хочет воевать. Я был там. В лагерях переселенцев мне женщины кричали: "Ну не ставьте вы, Виктор Степанович, чеченцев руководителями этой республики! Поставьте русских. Будут воровать - и будут. Ничего, нам все равно достанется". Потом оказалось, что Масхадов, которого избрали, был самый ярый и самый опасный. А мы ведь стали его везде принимать. Стали финансировать. Стали выделять средства для восстановления домов, больниц, школ и направлять туда строителей. Деньги на все давали. А что в результате? Вот правильно вы сказали: в чем феномен? Нет пока объяснения. Да, конечно, эти уже загнали себя в угол - Масхадов, Басаев. Но был Дудаев. Дудаева не стало - стало хуже. Злее стали. У них сегодня и оружие, и деньги. Там бизнес на крови, там за это получают определенные суммы. Так вот, если подумать, откуда же деньги? Сами они их не печатают. Из Москвы же им не везут доллары? А кто там воюет? Не только чеченцы. Там уже все - и русские есть, и арабы. И украинцы есть. Там идет бизнес. Вся шпана - туда. И то, что сейчас делает президент Путин в решении этих проблем, по-моему, достаточно гибко.

РЖ: Виктор Степанович, вы стояли у истоков нынешнего подъема в российском кино. Без вашего государственного и человеческого участия, наверное, не было бы "Сибирского цирюльника" - картины, в которой одни увидели бублик, другие дырку, а третьи красивую Джулию Ормонд. После этого фильма кинобизнес в России вышел из летаргии. Пошел счет на десятки, сотни картин и на миллиардные вложения в кинопромышленность.

В.Ч.: Вы знаете, когда Михалков ко мне пришел просить деньги на "Сибирского цирюльника", то все началось с рассказа о национальной идее... Михалков за монархию. Он царских кровей. Он болеет за Россию. Михалков начал рассказывать, говорить, что в последнее время не стало фильмов, которые бы учили и объединяли, а не разрушали то, что было... Я слушал внимательно. Думал, к чему он клонит. А он: "Есть идея создать мощный современный фильм, чтобы можно было увидеть страну, которая возрождается, чтобы люди думать начали". В итоге попросил денег. Больших денег. И по тем, и по этим временам. Я говорю: "Неси сценарий". Принес огромный том. Я пришел домой, читаю. Там аннотации, записки, вся идеология. Затем начал саму историю читать.

РЖ: Сам сценарий-то вам понравился?

В.Ч.: Да, читал, не сожалея о потраченном времени. Но там же работали такие люди! Не забулдыга же пришел - тяп-ляп, и все. Когда состоялась премьера в Кремле, я и не заметил, что фильм идет три часа. На одном дыхании. Потом повезли "Сибирского цирюльника" по городам. Я же избирался депутатом, а Никита, хитрый, вместе с картиной летал со мной. И вот мы с ним в Краснодаре. Он меня затягивает на обсуждение фильма. Одна зрительница подбегает к Никите: "Дайте я вас поцелую!" И как впилась ему в губы!

РЖ: Михалков не просил дополнительные средства сверх обозначенного бюджета?

В.Ч.: Нет. Уложился. Но я совершенно не жалею, что эти деньги были выделены, так как фильм нужный.

РЖ: А что вам не понравилось в картине?

В.Ч.: Мне не понравилось, что генерал ел стакан. Для генерала это как-то...

РЖ: Это Алексей Петренко? По-моему, очень эффектная сцена. Виктор Степанович, Михалков ради съемок погасил кремлевские звезды. Это ваша "техпомощь"?

В.Ч.: Нет, это уж без моего участия. Сейчас, кстати, просят помочь показать фильм "Богдан Хмельницкий" в Кремле. Вы видели?

РЖ: Видел, конечно.

В.Ч.: Ну и как?

РЖ: Николай Мащенко - дипломат. И романтик... Не хочется критиканствовать, но в фильме хотя бы нет всех этих политических спекуляций и провокаций. Уже хорошо.

В.Ч.: Мне Мащенко рассказывал, что когда на мосту снимали, как вешают солдат, то их приходилось вешать за бороды. И вот, говорит, у одного какое-то крепление сорвалось, и он начал синеть. Его успели снять, откачали. Мащенко спрашивает: "Ну что ж ты знак-то не дал?" А этот: "А я думал, так надо..."

РЖ: Виктор Степанович, к вам, должно быть, приходит много украинских творцов с просьбами о проектах или по личным вопросам...

В.Ч.: Приходят, конечно.

РЖ: Вы чувствуете, кому из них можно доверять?

В.Ч.: Я человек опытный. Только заходят - уже знаю, зачем. Работа такая. Вижу сразу... Я действительно думаю, что пришло время для создания какого-то совместного украинско-российского масштабного проекта. Консолидирующего. Сближающего наши народы.

РЖ: А кто сценарий напишет?

В.Ч.: Считаю, что сценарий уже написан. Почему бы не экранизировать "Тараса Бульбу" Николая Васильевича Гоголя? Обстановка в Украине позволяет думать, что такое произведение нужно как никогда. Это же классика. Там патриотизм. Об Украине идет речь. Тарас сына своего, как говорится, не щадит. Ну какой еще нужен сегодня фильм? Есть актер, который может сыграть. Как раз тот, что в проруби в "Цирюльнике"...

РЖ: Петренко?

В.Ч.: Готовый Тарас. Даже не надо клеить усы. И фильм этот нужно делать на современной технике, на нынешнем компьютерном уровне, чтоб впоследствии эта картина осталась на века. А не так, как американцы сняли "Анну Каренину"... Впрочем, они все подряд снимают.

РЖ: Приезжал, кстати, два года назад в Киев Владимир Бортко, постановщик "Собачьего сердца", с подобной идеей: "Тарас Бульба" как совместный межгосударственный проект. Но, кажется, так и уехал несолоно хлебавши. И переключился на экранизацию "Идиота".

В.Ч.: Должно в первую очередь быть желание у государства. И бюджет не надо трогать. Отобрали бы людей - вот ты, ты и ты. Берите компаньонов в России и делаем совместный фильм. Вот столько можем найти денег мы. А сколько-то - вы. И надо работать. Надо противостоять тому, что сегодня происходит на телевидении. Вот, в прошлом году я был в Австрии. Переключаю каналы, думаю: что такое, чего мне не хватает? Везде вроде бы все хорошо. А они на Западе считают советское телевидение одним из самых лучших. Потому что оно несло добрый импульс для людей. И потеряв это сегодня, мы видим - куда ни ткнешься, везде стреляют... Пройдет и это... Человек рожден, чтобы быть выше, а не для того, чтоб его пинали.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Наталия Казьмина, Мотив сезона-5 /05.03/
В Вахтанговском театре произошло событие, которого никто заметить не пожелал. Поставив фьябу Гоцци "Король-олень", Григорий Дитятковский сделал отчаянную попытку нащупать на вахтанговской территории вахтанговское. Отчаянную, потому что рискнул коснуться легенды. "Король-олень" не идеален, но очень остроумен. И направление пути в нем нащупано верно.
Анатолий Брусиловский, Смерть Лимонова /25.02/
Ружье, висевшее на стене, выстрелило, как и полагается по всем театральным канонам. Но ружье, к сожалению, не было бутафорским.
Григорий Заславский, Кому? За что? /25.02/
Список номинантов на Госпремию в области литературы и искусства говорит об отсутствии приоритетов и "государственных ценностей". Как в номинации "Просветительская деятельность" возникла Л.Н.Васильева с книгой "Душа Москвы"? Недоумение вызывают номинанты-эстрадники - Винокур, Лещенко, Крутой, Бабкина. Сама идея государственной премии, в чем она?
Григорий Заславский, Патриаршие свободны! /20.02/
Экспертная комиссия при Главном управлении по охране памятников г.Москвы отнесла ансамбль Патриарших к вновь выявленным объектам культурного наследия. С этого дня Патриаршие пруды взяты под охрану; все работы по установке скульптурной группы работы А.Рукавишникова должны быть прекращены.
Михаил Шемякин, "Ни на один из моих проектов нет денег!" /19.02/
Я решил рассказать предысторию Щелкунчика и сделать полнокровный одноактный балет. Написал либретто, которое позволяет действию "Принцессы Пирлипат" логично перетечь в "Щелкунчика"; музыку сочинил Слонимский. На премьере покажем балет "Принцесса Пирлипат" в один вечер с "Щелкунчиком". Дирижировать будет Гергиев.


предыдущая в начало следующая
Олег Вергелис
Олег
ВЕРГЕЛИС

Поиск
 
 искать:

архив колонки: