О бременской коллекции никто уже не хочет слышать. Все, что возможно, кажется, уже написано. Пора, как говорится и честь знать. Значит, вернуть? Значит, оставить себе, то есть в России?

Вот на этот-то вопрос и нет ответа.

Ровно месяц в Музее архитектуры была открыта выставка "Бременская коллекция капитана Виктора Балдина". Стояли очереди, неожиданные для тех, кто ожидал открытия этой самой экспозиции в те же самые сроки в Бремене. Считалось, будто бы рисунки западноевропейских мастеров не могут вызвать интерес равнодушную отечественную публику.

Интерес был, хотя ясно, что немалая часть посетителей была привлечена политическим, а не художественным сюжетом. Интересно было посмотреть на то, что - кто знает? - не в последний ли раз показывают широкой публике. Между строк читалось, что едва лишь картинки снимут со стен Щусевского музея, вынут из выставочных рам, как тут же и запакуют, и отправят в Бремен, в Кунстхалле.

Рисунки сняли, положили в ящики и отправили обратно - в хранилище Министерства культуры, в "РОСИЗО".

В начале мая министр культуры отправится в Германию. Николай Губенко, естественно, беспокоится: в чем нынешняя миссия министра? В министерстве успокаивают, говорят, что нынешний визит - обыкновенный, в рамках нынешнего года России в Германии и с возвращением "балдинской коллекции" никак не связан.

А когда же тогда возвращать?

В конце мая, как известно, в Царском Селе торжественно собираются открыть отреставрированную "Янтарную комнату". Сейчас уже мало кто вспоминает, что реставрировали ее российские мастера и к моменту, когда немецкая компания "Рургаз" выразила желание "поучаствовать" в восстановлении и возрождении "Восьмого чуда света", "Янтарная комната" уже была готова на три четверти. Открывать будут именно как объект, воссозданный усилиями обеих стран. Доля истины в таком утверждении, разумеется, наличествует.

Ожидается присутствие президента Путина и канцлера Шредера.

Казалось, что вопрос "балдинской коллекции" решится еще до майских царскосельских торжеств. Решится - но кем?

Выставка в Москве спутала все карты. Если бы не думская активность, все бы уже находилось "на своих местах". Коллекция - в Бремене, а здесь, в Москве, депутаты, предводительствуемые г-ном Губенко, размахивали бы кулаками после драки.

Вышло иначе.

Теперь, ожегшись на молоке, министерство не решается брать на себя смелость и принимать решение, то есть - дать разрешение на вывоз, как это было сделано три года назад, когда министр культуры Михаил Швыдкой разрешил вывезти в Германию 101 рисунок из того же собрания. Рисунки вывезли. Больше мы их не видели (это - к тому обещанию, которое мы слышали из уст некоторых немецких комментаторов, обещавших, что "балдинская коллекция" непременно вернется в Москву, - мол, дайте только вывезти, и мы обязательно привезем ее и покажем).

В администрации президента, говорят, недовольны: в нынешней ситуации именно ей предстоит брать на себя ответственность. Зачем ей это?

В министерстве культуры ищут подходящие обоснования для возвращения коллекции. То говорят, что достаточно и простой выписки из музейного регистра. То ссылаются на решение бременского суда.

Но с какой стати и в какой момент решение немецкого суда может стать обязательным для исполнения в наших российских пределах. Эти ссылки кажутся тем более необоснованными, поскольку немецкая сторона не раз заявляла о непризнании российского Закона "О культурных ценностях, перемещенных в годы Великой Отечественной войны...", принятый между прочим обеими палатами и подписанный президентом. А тут речь - о решении городского суда. Почему мы должны принимать его во внимание?

Выходит, что законных оснований для возвращения коллекции как не было так и нет. Единственное - воля самого Балдина, но и она представляется сомнительной, так как к моменту, когда одно за другим стали из-под его пера выходить письма с просьбами вернуть рисунки в Германию, коллекция - им же, Балдиным, - была уже передана государству и находилась в музейной, то есть государственной собственности.

Да и сама принадлежность коллекции Бременскому Кунстхалле не является несомненной.

Дело в том, что большая часть собрания формировалась в тридцатые годы из личных коллекций тех, кого принято называть жертвами Холокоста. На некоторых рисунках имеются указания о такой - частной - принадлежности.

В министерстве культуры, к слову, знали об этом.

А ведь в этом случае претензии Бременского Кунстхалле становятся безосновательными, и России следует ждать запросов от родственников и наследников жертв немецкого нацизма.