Сегодня, когда уже завершается подготовка к 300-летию Петербурга и сверстана программа праздника, часто в статьях и материалах, посвященных этой дате, город на Неве называют Северной Пальмирой. Это второе название Петербурга давно и устойчиво закрепилось за ним. В свое время пользовался популярностью фирменный поезд Ленинград-Москва "Северная Пальмира", высоко котировались папиросы с таким же названием, на крышке коробки которых были изображены ростральные колонны стрелки Васильевского острова на фоне бывшей биржи.

Почему же и с каких пор Петербург называют Северной Пальмирой? Что представляет собой Пальмира, имя которой стало нарицательным для Петербурга? Где она находится и существует ли сегодня? Наверное, в наши дни мало кто, кроме специалистов из числа историков и востоковедов, сможет ответить на эти вопросы. И предстоящий юбилей является хорошим поводом, чтобы восполнить этот пробел и освежить нашу память.

Итак, развалины древнего города Пальмиры, или по-арабски Тадмора, находятся на территории современной Сирии в центре Сирийской пустыни. Он считался одним из самых красивых городов античности и славился своим богатством, архитектурными ансамблями, храмами и колоннадами. Этот город, лежавший на пересечении караванных путей и ставший крупнейшим центром торговли между Востоком и Западом, сыграл значительную роль в истории цивилизации.

Согласно Библии, город в пустыне, получивший название Тадмор (Фадмор), был построен царем Соломоном. Город был настолько красив, что, по преданиям, его для Соломона строили не люди, а джинны. И главным его богатством была вода, водные источники, один из которых, Эфка, с незапамятных времен считался священным.

По мнению ученых, эти области в древности не были пустынными. Климат в регионе был очень влажным, особенно в послеледниковый период, которому в Восточном Средиземноморье соответствовали плювиальные ("дождевые") периоды. Склоны гор, протянувшиеся дугой на северо-восток от Антиливана до Евфрата, были покрыты лесами.

Здесь протекали реки, о чем свидетельствуют сохранившиеся сухие русла, на их берегах росли деревья и кустарники, а поймы были заболочены, т.е. в древности эта местность была богата водными ресурсами. Некоторые из водных источников сохранились в регионе и после изменения климата и опустынивания. Именно благодаря этому посреди пустыни образовался небольшой оазис, в котором в конце III тысячелетия до н.э. возникло поселение. Заселившие его племена предпочли оседлый образ жизни кочевому.

Жизнь в оазисе была бурной. Тадмор упоминается в ассирийских документах начала II тысячелетия до н.э. и на табличке того же периода из города-государства Мари. Сначала его населяли ханаанейско-аморейские племена. Им на смену пришли арамеи. Они противостояли ассирийским завоевателям, боролись против Вавилонии и Персии. Позднее Тадмор подчинился власти Александра Македонского и вошел в состав государства Селевкидов, а в 83-69 гг. до н.э. в составе Сирии был подчинен царем Армении Тиграном.

К началу римских завоеваний арамеи вместе с осевшими в оазисе арабами составляли основу населения Тадмора. Именно благодаря арабам-кочевникам, одомашнившим верблюда, это выносливое и неприхотливое животное стало использоваться как транспортное средство. Это привело к тому, что ожили старые караванные пути через пустыню. Жители города активно занялись торговлей, сопровождали многочисленные караваны в качестве проводников и охранников. Город начал быстро богатеть.

Пряности и благовония, шелковые ткани и ковры, фарфор и изделия из стекла, слоновая кость, жемчуг, драгоценные камни, зерно, оливковое масло, фрукты, вино и другие товары доставлялись на базары Тадмора, где заключались выгодные сделки купли-продажи, а затем торговые караваны вновь устремлялись в путь.

В 64 г. до н.э. Тадмор получил формальную независимость. Он не был включен Помпеем в состав римской провинции Сирия, став, как набатейская Петра или Иудея, буферным государством и своеобразной нейтральной торговой зоной, где удовлетворяли свои коммерческие потребности как Римская империя, так и противостоящее ей персидское Парфянское царство. Тем не менее, при преемнике Августа императоре Тиберии Тадмор стал платить Риму подать. Он должен был также охранять караванные пути, за что его правители могли оставлять себе доходы от посреднической торговли. Тогда же он получил название Пальмира, то есть город пальм.

В 129 г. н.э. после посещения Пальмиры императором Адрианом ей были предоставлены права вольного города, и она стала именоваться Адриана Пальмира. Наконец, император Септимий Север, женившийся на дочери верховного жреца из Эмессы (ныне г.Хомс) сирийке Юлии Домне, придал в 212 году Пальмире статус имперской колонии, как бы уровняв ее в правах с Римом.

Именно на П-Ш века нашей эры приходится наивысший расцвет Пальмиры, когда она, хотя и вошла в состав римской провинции Сирия, но осталась фактически автономной олигархической республикой. Пользуясь сложившимся положением, Пальмира превратилась в процветающий город со своеобразной культурой, вобравшей в себя восточные и античные традиции.

В городе воздвигались многочисленные величественные храмы, роскошные дворцы, просторные бани, другие общественные и частные здания и сооружения. Поражала своей красотой главная улица Пальмиры длиной более километра, обрамленная на всем протяжении Большой колоннадой, вошедшей в историю античной архитектуры. Первоначально колоннада насчитывала 1500 колонн высотой 9,5 метров с коринфскими капителями, на которых лежал изящно декорированный архитрав. На всех колоннах были сделаны консоли, на которых устанавливались бронзовые бюсты правителей Пальмиры, римских императоров, знатных горожан и купцов, что дополняло картину преуспеяния и богатства города.

Ширина проезжей части улицы составляла 11 метров. По обеим сторонам колоннады шли крытые пешеходные улицы шириной 6 метров, вдоль которых располагались лавки ремесленников и купцов, предлагающие самые разнообразные товары, и были проложены керамические водопроводные и канализационные трубы, что свидетельствует о высоком уровне развития пальмирского общества. Местами Большая колоннада прерывалась гармонично встроенными арками, от которых шли боковые улицы города.

В древности Большая колоннада начиналась от главного храма Пальмиры - храма верховного общесемитского бога Бела (Баала) - повелителя неба, грома и молнии, отождествлявшегося в античные времена с греческим богом Зевсом. Этот храм являлся одним из самых великолепных и монументальных сооружений города.

Его здание было воздвигнуто при императоре Тиберии и освящено в 32 году нашей эры. В архитектуре храма Бела прослеживается влияние греко-римского зодчества, однако все сооружение можно назвать скорее восточным. Так, если фасады храма оформлены в духе античного зодчества, по образцу греческих и римских храмов, то его ориентация, планировка и членение внутреннего пространства, не разделенного колоннадами или стенами, говорят о соблюдении восточных традиций.

Храм Бела, обнесенный со всех сторон колоссальной колоннадой, расположен в центре широкой площади. Площадь была также окружена по периметру двумя рядами колонн, образовывавшими крытый портик, что придавало святилищу праздничный и торжественный вид. При этом центральный вход в храм находился не с торцевой, как в античных храмах, а с продольной стороны, как это предусматривалось архитектурными традициями Древнего Востока. Святилище было возведено на высокой террасе и окружено стенами из хорошо подогнанных каменных блоков.

Монументальные пилоны перед входом в храм, покрытые орнаментами и рельефами усиливали эмоциональное воздействие на присутствующих, способствовали созданию у них соответствующего приподнятого настроения и обретению ими возвышенного состояния духа.

Меньшими по размерам, но порой не уступающими по красоте, а иногда даже и более изящными, были другие храмы Пальмиры, такие как храм бога Набу, храм бога Баалшамина, храм богини Аллат, нимфеумы. Театр города был небольшим, скорее камерным, но воспринимался как очень цельный и гармоничный архитектурный ансамбль, и по этим параметрам стоял в одном ряду с другими театрами античного мира.

О почти сказочной красоте и богатстве Пальмиры можно, пожалуй, судить и по еще одному общественному сооружению города - агоре. Она играла в Пальмире важнейшую роль не только как рынок и торговое место, но и как форум, место собраний. Большая рыночная площадь была обнесена мощными стенами. Внутри по периметру шли портики, все колонны которых имели консоли, где было установлено около 200 статуй сенаторов, почетных граждан города, знатных купцов. Над главным входом агоры стояли скульптуры императора Септимия Севера и членов его семьи. Все сооружение имело весьма помпезный характер.

Примерно на полпути между храмом Бела и агорой стоит Триумфальная арка Пальмиры, реставрированная в 1930 году архитектором из Франции Р.Ами. Очень изящная, богато декорированная, состоящая из трех пролетов арка является как бы многообещающим началом в мир прекрасного, открывая дорогу в волшебное царство роскоши и красоты.

Очевидно, в этом и заключается ответ на вопрос, почему Петербург стали называть Северной Пальмирой, во всяком случае, наглядная, осязаемая, лежащая, так сказать на поверхности часть этого ответа. Петербург хотели сравнить по красоте, богатству и роскоши с этим фантастическим древним городом, что было вполне оправдано и объяснимо. Прекрасные дворцы, монументальные колоннады, великолепные статуи Петербурга - ну чем не античная Пальмира. И хотя в 272 году римский император Аврелиан, захвативший Пальмиру, полностью разрушил и разграбил город, ее слава как одного из самых красивых городов античности осталась на скрижалях истории, и, видимо, многим не давала покоя.

А вот ответ на вопрос, когда Петербург стали называть Северной Пальмирой, и был ли в этом названии подтекст и скрытый смысл, как представляется, следует искать в истории Пальмиры и России, а также деятельности двух выдающихся женщин, правивших этими государствами, и истории пробуждения общественного интереса к Пальмире в Новое время после многих веков забвения.

По свидетельству историков, в 258 году к власти в Пальмире пришел один из ярких представителей правящей пальмирской семьи, консул Оденат, унаследовавший титул князя от своего отца Септимия Хайрана, который, в свою очередь, был сыном римского сенатора арабского происхождения, казненного за участие в мятеже.

В 260 году, после того как персидский царь Шаппур I захватил в плен римского императора Валериана, разбил его легионы и оккупировал большую часть римской провинции Сирия, Оденат выступил против персов и разгромил их. Судьба восточных границ Рима стала теперь полностью зависеть от Пальмиры. В 262-267 гг. Оденат во главе пальмирских и римских войск одержал еще ряд побед над персами.

Военные успехи и полководческий талант пальмирского князя были высоко оценены римским императором Галлиеном, сыном Валериана. Он дал Оденату звание фельдмаршала (дукса), провозгласил его "устроителем всего Востока" и даже присвоил ему титул императора ("август Востока"). Как командующий всеми римскими легионами в Азии, Оденат получил полную власть над всеми римскими владениями на Востоке. Пальмира стала главным городом на Ближнем Востоке.

Однако столь быстрое возвышение Одената, очевидно, напугало Рим. В 267 году при невыясненных обстоятельствах Оденат и его старший сын были предательски убиты в Эмессе (Хомсе), и корона перешла к малолетнему младшему сыну Одената. Однако римский император не захотел передавать ему все титулы отца.

И тут наступило великое время для умной, деятельной и решительной женщины, царицы Зенобии (арабское имя Зубайдат) - вдовы 0дената. Она взяла бразды правления в свои руки, став регентшей при сыне. Решив создать могучую империю, Зенобия вступила в активную борьбу с Римом, который переживал тяжелый период, отражая вторжения варваров, подавляя попытки раскола империи и многочисленные выступления крестьян и колонов.

Возглавив свои войска, Зенобия завоевала всю Сирию и Палестину, покорила Египет и почти всю Малую Азию и стала самой могущественной правительницей на Востоке. Господство совсем небольшого города-государства Пальмиры распространилось на огромную территорию. Летом 271 года Зенобия провозгласила себя императрицей ("августой") Востока, а своего сына императором ("августом") Востока. Пальмира стала чеканить свои монеты с изображением своей правительницы и ее сына. Зенобия находилась в зените славы. Античный мир был потрясен, с трепетом произнося ее имя - еще одна славная царица претендовала на место в когорте великих женщин древности. Царица Савская, Нефертити, Семирамида, Клеопатра, и вот теперь - Зенобия.

Будучи женщиной образованной, Зенобия покровительствовала наукам и искусствам. Ее главным советником был философ-неоплатоник Дионисий Лонгин, который хотел возродить идеалы античной Греции и пытался обосновать наличие духовного мира человека в независимости от бога. Считается, что именно он написал знаменитый "Трактат о возвышенном", где выступил с критическим обзором литературы, а также ряд произведений по проблемам языка и ораторского искусства

Однако долго пользоваться плодами своих завоеваний Зенобии не пришлось. Несмотря на богатство Пальмиры, храбрость пальмирских воинов, ум мужество и личную отвагу царицы, исход противостояния Рима и Пальмиры был предопределен. Осенью 271 года новый римский император Аврелиан решил вернуть восточные провинции под власть Рима и начал боевые действия против Зенобии. Римляне отвоевали у Пальмиры Египет, разбили в битвах под Антиохией и Эмессой пальмирскую армию и, осадив в 272 году Пальмиру, взяли ее и схватили пытавшуюся бежать Зенобию. При этом следует отметить, что при первой осаде город не был разрушен.

Согласно хроникам, Зенобию заковали в золотые цепи, и когда император Аврелиан вернулся в Рим, ее провели во время триумфального шествия римской армии по улицам города за его колесницей. О дальнейшей судьбе гордой императрицы почти ничего неизвестно. Говорят, что Аврелиан сохранил ей жизнь, и она провела остаток жизни на вилле под Римом.

Но Аврелиану пришлось до прибытия в Рим еще раз побывать в Пальмире. Вскоре после ухода римлян Пальмира восстала, и сторонники царицы, перебив римский гарнизон, захватили власть. Аврелиан вернулся, вновь занял город, разрушил городские стены и часть храмов и отдал Пальмиру на разграбление. Сокровища храма Бела были вывезены в Рим и переданы храму Юпитера. Пальмира пришла в запустение, и к ней никогда уже не вернулось былое величие. Однако имя этого города сохранилось в веках как синоним красоты и роскоши, а имя ее правительницы Зенобии, не побоявшейся бросить вызов самому Риму, стало олицетворять мужество и отвагу, вошло в один ряд с именами других великих женщин-правительниц Востока.

На протяжении многих веков Пальмира пребывала в забвении. И вот в 1751 году англичане Х. Девкинс и Р.Вуд провели первую научную экспедицию в Пальмиру и вернули ее из небытия. В 1753 году они опубликовали в Лондоне книгу "Руины Пальмиры", которая возбудила большой общественный интерес и к самому городу и к его истории. В Европе стали выходить романы и пьесы, посвященные покорительнице Востока Зенобии.

Это было время воцарения императрицы Екатерины II, которая взошла на престол государства Российского в 1762 году; время, когда Россия вступила в полосу войн против Турции, воевала против Швеции и в Польше, т.е. время непрерывного военного напряжения. И вместе с тем это было время укрепления российской государственности, время расцвета науки и культуры.

Как свидетельствует русский историк В.О.Ключевский, за время правления Екатерины II Россия одержала в различных сражениях 78 побед, отвоевала у Польши и Турции земли с населением до 7 млн. человек, так что число жителей ее империи с 19 млн. в 1762 г. возросло к 1796 г. до 36 млн. Численность армии увеличилась за этот период с 162 тыс. человек до 312 тыс., флот, насчитывавший в 1757 г. 21 линейный корабль и 6 фрегатов, в 1790 г. состоял из 67 линейных кораблей и 40 фрегатов, сумма государственных доходов увеличилась более чем в четыре раза с 16 млн. руб. до 69 млн.

Во время царствования Екатерины II значительно активизировалась работа Академии наук, была учреждена новая Российская Академия, направившая свою деятельность на изучение русского языка и русской литературы. При Екатерине II значительно пополнилась коллекция Эрмитажа. В Петербурге и его окрестностях, особенно в Царском Селе, возводили прекрасные дворцы, другие великолепные здания и сооружения, работавшие по заказам императрицы великие зодчие Валлен-Деламот, Старов, Кокоринов, Кваренги, Камерон, Баженов, творил бессмертный Фальконе.

Следует отметить, что в 60-е гг. ХVIII в. в архитектуре Петербурга, как и многих других европейских городов, начался переход от барокко к классицизму. Обращение к искусству классицизма, явившееся попыткой возрождения античной классики, было вызвано как влиянием прогрессивных просветительских идей того времени, так и новыми открытиями в археологии, способствовавшими более глубокому изучению культуры античности. В России же оно сопровождалось стремлением Екатерины II превзойти достижения зодчих периода царствования дочери Петра I Елизаветы, вытравить дух "елизаветинской эпохи".

Считается, что именно в этот период Петербург и стали называть Северной Пальмирой, когда, познакомившись с ранее малоизвестными или забытыми страницами античной истории, царедворцы начали сравнивать императрицу Екатерину II с повелительницей Востока царицей Пальмиры Зенобией, что, по всей видимости, ей импонировало. Во всяком случае, за Петербургом его второе, нарицательное имя Северная Пальмира утвердилось прочно.

Кстати, известен, например, такой факт, когда побывавший в Италии И. И. Шувалов сообщил Екатерине II, что итальянские художники делают ее профиль по бюстам или медалям Александра Македонского и вполне довольны получаемым сходством, она, хотя и отнеслась к этому с юмором, но восприняла это сообщение с удовлетворением.

Историки подтверждают также, что Екатерина, считающаяся женщиной очень начитанной, и хорошо знавшей историю, любила сравнивать себя с героями древности. Например, с учеником Сократа, политическим и военным деятелем Афин Алкивиадом, действовавшим во второй половине 5 века до н.э.: "Я, как Алкивиад, - говорила она, - уживусь и в Спарте, и в Афинах".

Интересно отметить, что великий Державин в своем стихотворении "Изображение Фелицы", написанном в 1789 году, давая совет художнику как написать портрет Екатерины II, дважды сравнивает ее с пальмой, деревом для России скорее все-таки экзотическим, и, как представляется, все же менее распространенным на Севере, чем скажем береза:

Небесно-голубые взоры
И по ланитам нежна тень
Сквозь мрак времен, стихиев споры
Блистали бы, как ясный день;
Как утрення заря весення,
Так улыбалась бы она;
Как пальма, в рае насажденна,
Так возвышалась бы стройна.

Как пальма клонит благовонну
Вершину и лицо свое, -
Так тиху, важну, благородну
Ты поступь напиши ее.
Коричными чело власами,
А перлом перси осени;
Премудрость и любовь устами,
Как розы дышут, изъясни.

А вот как, по его мнению, императрица должна была выглядеть на портрете: озаренная лучами славы, она должна была предстать в рыцарском убранстве:

Представь в лице ее геройство,
В очах величие души;
Премилосердно, нежно свойство
И снисхожденье напиши.
Не позабудь приятность в нраве
И кроткий глас ее речей;
Во всей изобрази ты славе
Владычицу души моей.

Одень в доспехи, в брони златы
И в мужество ее красы:
Чтоб шлем блистал на ней пернатый,
Зефиры веяли власы;
Чтоб конь под ней главой крутился
И бурно брозды опенял;
Чтоб Норд седой ей удивился
И обладать собой избрал.

Очевидно, что здесь нарисован портрет женщины-воительницы времен античности. И это описание очень похоже на изображение царицы Зенобии, отчеканенное на ее монете. Зенобия представлена на монете в островерхом шлеме, у нее мужественное лицо и решительный взгляд. Ну что ж герои - в любое время герои, и у них много схожего.

По всей вероятности, в этом и заключался подтекст сравнения Петербурга с Пальмирой. Когда говорили о Петербурге как о Пальмире новой эпохи, подразумевали, что Екатерина II стоит на одной ступени с великими женщинами-правительницами прошлого, и, в частности, героиней античных времен Зенобией. Здесь прослеживалось, как, стремление показать величие российской императрицы, так и дать самую высокую оценку ее роли в истории. Кроме того, этим как бы подчеркивалась значимость одержанных ею побед, и свершенных славных дел, а история екатерининской России увязывалась с древней историей, что подтверждало прочность и незыблемость устоев Российского государства. Ведь не зря же и Москва была в свое время названа Третьим Римом.