Русский Журнал / Обзоры /
www.russ.ru/culture/20031219_sern.html

Show must go on?
Суетящаяся перед рампой политтусовка мешает зрителю разглядеть, что происходит в глубине сцены.

Наталья Серова

Дата публикации:  19 Декабря 2003

Кто встретит с нами Новый год?

Сегодня мало кто помнит, как в ночь празднования Старого Нового года в 1996 году на канале НТВ дружно веселились журналисты и политики, а в центре этого веселья тихо сидела, изредка подавая реплики, кукла президента Ельцина в костюме зайчика. Это выглядело несколько странно после всего, что происходило на политической сцене страны - во время только что завершившейся кампании по выборам депутатов Госдумы, и на том же канале НТВ - в связи с войной в Чечне.

Жизнь, однако, показала, что именно это невинное представление определило мейнстрим публичной политики на ближайшие полтора года - от дружной поддержки зайчика-Ельцина в ходе президентских выборов и до начала войны олигархов за "Связьинвест".

С тех пор политики стали ежегодными участниками новогодних застолий, по крайней мере, для той значительной части населения, которая привыкла встречать Новый год у экрана телевизора. И деться от них в новогоднюю ночь некуда - на всех каналах происходит примерно одно и то же. Правда, в прошлом году, похоже, была перейдена некая грань: зрителей и некоторых комментаторов - прямо по Хармсу - начало от этого зрелища тошнить. Бог знает, в чем дело. Может, режиссерам изменило чувство меры, и они обрушили на зрителей слишком много шума, спецэффектов и роскоши, а может и впрямь старые лица уже надоели. В общем, стало понятно, что надо менять либо всю стилистику - но к этому, похоже, не готовы режиссеры, либо главных героев - но где найти им замену?

Как ни крути, наши политики первого призыва были действительно весьма колоритны, и это оправдывало в глазах зрителей их постоянное нахождение на авансцене. Действительно, разве в качестве телегероя Касьянов может конкурировать с Черномырдиным, Рогозин - с Немцовым, Глазьев - с Чубайсом, Грызлов - с генералом Лебедем, а Любовь Слиска - с Ириной Хакамадой? Но все проходит, начал приедаться даже неизменно буйный Жириновский, и зритель переключается на другой канал, чтобы увидеть там не менее надоевшего Киркорова.

А в этом году - после того, что произошло на последних выборах, - совершенно уже непонятно, кто же будет встречать с нами Новый год. Кроме, разумеется, Президента, который по-прежнему вне конкуренции: его новогоднее приветствие смотрят почти все, и здесь Путин, пожалуй, даже переиграл своего предшественника.

Президенту тоже нужны софиты

Перефразируя известное высказывание Ленина о кино, можно сказать, что всенародно избираемый Президент "принадлежит народу и должен быть понят народом". Отметим, что еще четыре года назад Путин продемонстрировал, что вполне может общаться с народом напрямую и ему для этого не нужно посредничество элит. С тех пор главным режиссерским приемом структурирования большого политического сериала стало периодическое, но достаточно редкое появление в нем Президента.

Каждый раз все происходит примерно одинаково. После того, как все персонажи произнесут свои страстные монологи, по очереди выбегая к рампе (то есть крупным планом на экране), из глубины сцены, где и творится то, что теперь принято называть "реальной политикой", появляется Путин и тихим спокойным голосом сообщает, что все это значит и как все дальше будет. После этого (и до возникновения нового сюжета) содержанием спектакля становится комментирование слов Президента. Случается, правда, что в экстраординарных случаях Президент действует и на опережение - как это было, например, 11 сентября 2001 года.

Все это позволяет критически настроенным статистам утверждать, что Президент является сегодня единственным субъектом российской политики или, возвращаясь к театральной терминологии, единственной примадонной нашего "политического спектакля". Но даже самая признанная примадонна должна иногда устраивать собственные бенефисы. Эту функцию и выполняют ежегодные прямые контакты Путина с народом, когда, оккупировав на несколько часов эфир, он четко и ясно говорит о том, что считает главным.

Эти ток-шоу с участием Президента выглядят достаточно скучными на фоне страстных (вплоть до мордобоя) разборок между членами политтусовки, которыми нас совсем недавно порадовали предвыборные дебаты. Тем не менее мало кто станет возражать, что всякий раз Президент говорит "все правильно", ставя все на свои места и расставляя все точки над "i". Но для этого ему тоже необходимо выходить на авансцену и оказываться в ярком свете софитов.

После этого "главный политический субъект" снова удаляется вглубь сцены, и в труппе снова начинается борьба за первые роли в телесериале (или за статус главного персонажа ток-шоу).

Стареющие примы не дают хода молодым субреткам

Сегодня, когда обещанная четыре года назад "зачистка" политического поля идет полным ходом, фактически вытесненные из большой политики телегерои ожесточенно воюют за право остаться на телевизионной сцене, возможно полагая, что тем самым они смогут сохранить свой статус игроков большой политики.

Эта иллюзия единства политического процесса и большого ток-шок родилась во времена информационного бума, связанного с доминированием НТВ, журналисты которого в буквальном смысле этих слов "делали новости". В этом контексте в роли главного, если не единственного, атрибута демократии выступал принцип "свободы слова", защищавший труппу утвердившихся на экранах телегероев от разгона или перераспределения ролей. Именно поэтому политэлита так держится за это достижение демократии, и именно поэтому у нас уже десять лет нет ротации публичных политиков. Даже премьер не стал за четыре года настоящим телегероем, и так случилось не только из-за его личностных особенностей: если не с Черномырдиным или с Жириновским, то уж с Явлинским-то он мог бы соперничать на равных.

Любознательным зрителям остается только гадать, кто и как принимает решения о публичной раскрутке политиков. Вот в ночь подведения первых итогов парламентских выборов вдруг совершенно неожиданно из небытия снова возник Владимир Рыжков, который комментировал итоги выборов чуть ли не наравне с главными героями - лидерами проигравших СПС и "Яблока". Через пару дней этот феномен получил объяснение: пошли разговоры о возможном выдвижении Рыжкова кандидатом в президенты от правых. Потом что-то не сладилось, и Рыжков так же внезапно исчез с экранов.

Но этот сюжет хотя бы имеет внутреннюю логику, а вот как объяснить то, что главными телегороями выборов стали не победители, а именно проигравшие? Не иначе как все дело в том, что решения об ангажементе принимает некая занимающаяся организацией большого ток-шоу "закулиса". При таком раскладе мы вечно будем "зарывать в землю" молодые таланты и никогда не увидим новые лица.

Не только пустой зал, но и неудобная мизансцена

На сегодня роли "первых любовников" уже давно разобраны. В первой половине 90-х публика подсела на многосерийное ток-шоу, которое к тому же вполне устраивало власть. Обращенные одновременно и к публике, и к власти репризы политтусовщиков определили состояние публичной политики, главным содержанием которой стал обмен репликами и перекрестное "комментирование комментариев".

Долгое время эта манера казалась еще и эффективной, поскольку главный политический субъект и гарант Конституции предпочитал сидеть в главной ложе и наблюдать за шоу преимущественно как зритель, соответствующим образом реагируя на происходящее. Иногда он вместе со всеми хлопал, иногда слегка махал рукой, предлагая участнику сериала уйти на второй план, иногда опускал большой палец вниз, подписывая указы от отставках. Но он не мог переписать сценарий представления или сменить тему ток-шоу (разве что совсем ненадолго, сделав какое-нибудь сенсационное заявление, которое, впрочем, зачастую было спровоцировано все теми же "главными героями"). О том, чтобы вырубить свет или опустить занавес, речь вообще не шла.

Впрочем, речь о таких крайних мерах не идет и сегодня. Нет смысла суетиться: зрители и так уже выразили свое недовольство, освистав наиболее активных солистов. Плохо только, что публика, убежденная политтусовщиками в том, что политика - это и есть ток-шоу, вообще перестает интересоваться тем, что происходит на сцене. Одним, наиболее выносливым, мешает суетящаяся на авансцене политтусовка, другие вообще махнули на все это рукой и переключились на отечественные "мыльные оперы" или актуальные диспуты из серии "Моя семья" или "Чего хочет женщина".

Однако многие жизненно важные проблемы так и остались нерешенными, а поскольку от участников спектакля никто уже давно ничего не ждет, головы зрителей все чаще стали поворачиваться в сторону президентской ложи. Но она оказалась пуста. Новый гарант Конституции отказался от роли зрителя и ушел на затемненную часть сцены, и это, наконец, стало изредка привлекать внимание публики к тому, что там происходит.

Кроме того, новая мизансцена ухудшила положение тех, кто привык солировать у рампы, одновременно обращаясь и к власти, и к зрителям. Теперь, согласно сценическим законам, желающие завести диалог с властью актеры вынуждены либо тоже уходить из-под света софитов вглубь сцены, либо произносить свои обращенные к Президенту реплики, стоя спиной к зрителям.

(Этот прием был описан в романе Сомерсета Моэма "Театр": стареющая примадонна, решив испортить триумф своей соперницы, ушла в разгар кульминационной сцены на задний план и тем самым вынудила молодую актрису произносить самый выигрышный для нее, центральный монолог спектакля, отвернувшись от зрителей).

Понятно, что такое положение не может продолжаться долго и занявшим авансцену публичной политики игрокам придется выбирать между конкретными делами (в глубине сцены) или уходом в зрительный зал. Понятно, что подобные изменения сделают публичную политику гораздо более скучной, тем более что новых ярких звезд пока не видно.

Такой переход от развеселого "политического театра" к рутинному реализму действительной жизни лишит политику привычной зрелищности, но есть надежда, что именно это и станет первым шагом к началу формирования того, что принято называть "политической культурой".