Процесс создания Единого экономического пространства (ЕЭП) стал на сегодняшний день темой, определяющей общую динамику отношений государств, образовавшихся после распада СССР. Безусловно, для Украины, как одного из ключевых государств региона, находящейся в процессе формирования новой геополитической повестки дня (принимая во внимание четко обозначившуюся "отложенность" евроинтеграционных перспектив), вопрос участия-неучастия в российских проектах является одной из главных внешнеполитических дилемм.

Судьба российских геополитических проектов во многом зависит от позиции Украины, поскольку именно Россия и Украина являются главными игроками на постсоветском пространстве. Однако если геополитическая доктрина России была предопределена изначально как евразийская (хотя бы в силу ее географического положения), то украинская внешняя политика могла в равной степени результативно выстраиваться и на европейской, и на евразийской площадках. Отсюда - и пресловутая многовекторность, и хроническая дилемма внешней политики. Несмотря на сворачивание евроинтеграционного вектора, выбор Украины по-прежнему остается непростым. Чтобы точнее представлять украинскую интеграционную картину, достаточно сравнить два интеграционных проекта, участие в одном из которых обозначено официальным Киевом в качестве долгосрочного стратегического (ЕС), а в другом - в качестве краткосрочного тактического приоритета (ЕЭП, ЕврАзЭС).

На сегодняшний день можно констатировать, что на Украине идет постепенная европеизация общественного сознания, однако этот процесс еще далек от завершения. Приблизительно половина населения предпочла бы членство Украины в Евросоюзе либо, по крайней мере, желает жить по его экономическим и гуманитарным стандартам. Однако доля евразийски- (или российски-) ориентированных граждан не меньше. Стоит также отметить, что в общественном сознании эти направления интеграции зачастую не являются взаимоисключающими. В ситуации такого своеобразного интеграционного "баланса" украинское руководство сейчас концентрирует усилия на евразийском направлении.

Как выглядят евразийские инициативы с точки зрения Украины? Каким образом они контрастируют с европейской интеграционной логикой? ЕЭП - проект, являющийся инициативой одного доминирующего в регионе игрока - России. Объективно он призван создать альтернативный Брюсселю центр интеграции и остановить набирающий обороты процесс дробления постсоветского пространства на сектора влияния более сильных геополитических игроков. Здесь же стоит стоит отметить, что концепт "постсоветской интеграции" в разных формах ("политический" СНГ, "экономический" ЕврАзЭС) с завидной регулярностью воспроизводится Россией с 1991 года, то есть с момента потери интеграционной инициативы. Но у этих российских проектов есть одна общая черта: все они были попытками реанимации старого геополитического формата в регионе в новых экономических и политических условиях.

Безусловно, и в ЕС есть свой основной консолидирующий ресурсный и политический костяк - ось Париж-Берлин. Но это лидерство выстраивалось в другом формате. Москва форсирует процесс, исходя из конъюнктурных политических соображений, руководствуясь классической экспансионистской логикой. Евросоюз в этом смысле отдает предпочтение сравнительно мягкому, в большей степени культурно-гуманитарному влиянию.

Логика создания ЕЭП, несмотря на интенсивную мимикрию руководства стран-участниц под европейские интеграционные стандарты, во многом остается постсоветской. Это проявляется, в первую очередь, в своеобразной "келейности" и "полупубличности" процесса, что сразу же порождает проблемы с легитимацией проекта на внутриполитическом уровне. Поэтому ЕЭП, несмотря на масштабный информационный резонанс на постсоветском пространстве, был и остается проектом властных элитных групп. В свою очередь, процесс формирования Евросоюза был прозрачным и публичным. И на сегодняшний день решения национальных правительств стран - новых членов о вступлении в ЕС не имеют проблем с внутренней легитимностью.

ЕЭП, декларируемый как экономическое объединение, является в первую очередь политическим проектом. Россия, в частности, готова пойти гораздо дальше экономического сотрудничества, акцентируя внимание на необходимости создания уже в обозримой перспективе наднациональных органов и т.п. ЕС также рождался как экономический союз, и лишь потом, в свете новых глобальных тенденций появилась необходимость в создании политической надстройки. Но эта политическая инфраструктура выстраивалась на мощной экономической базе.

Этот перечень проблем в создании ЕЭП негативов не включает очевидных различий в экономических и политико-гуманитарных стандартах двух проектов. Кроме того, в случае с ЕЭП концепт "евразийской интеграции" выглядит не совсем корректным и не отражает смыслового наполнения проекта. В данном контексте правильнее было бы оперировать категориями "евразийской реинтеграции". Ведь основным архетипом, к которому апеллируют российские элиты в поисках внутриполитической легитимности своих инициатив, является "былое могущество России". Следовательно, и ЕЭП (наряду с предыдущими проектами) может рассматриваться как очередной технологический шаг к его "восстановлению". Если упростить эту картину до сравнения общей интеграционной логики двух актуальных для Украины интеграционных направлений, то ЕС выглядит как "проект, к которому хотят присоединяться", а Россия со своими евразийскими инициативами (ЕЭП) скорее как "проект, который хочет присоединять".

Реализация ЕЭП уже на старте столкнулась с рядом проблем концептуального характера. На этапе юридического согласования ключевых для евразийской интеграции моментов не только стал очевидным тот факт, что каждый из участников видит по-разному перспективы интеграции, но и выявились глубокие различия в понимании интеграционных целей и своего места в этом процессе. Последний саммит глав стран - участниц ЕЭП (который был, по сути, безрезультатным) в очередной раз достаточно четко обозначил различия в интеграционных подходах и показал, что у ЕЭП нет консолидирующей концептуальной идеи, направленной в будущее. Отсюда - отсутствие четко обозначенного целеполагания интеграционного процесса.

Вполне очевидно, что несущей конструкцией будущего ЕЭП является и будет формат украино-российских отношений. Однако между Москвой и Киевом остается целый ряд стартовых противоречий, без решения которых не только не начнется наполнение проекта реальным содержанием - но можно предполагать, что и процесс юридического оформления проекта будет постоянно пробуксовывать. Эти противоречия, без натяжки, можно назвать принципиальными, в то время как несогласованные моменты между Россией, Белоруссией и Казахстаном не имеют концептуального характера. Чтобы понять причины такой ситуации, необходимо взглянуть на стартовые позиции участников обозначившегося евразийского интеграционного сценария.

Новые элиты России привнесли новое качество не только во внутреннюю, но и во внешнюю политику. Однако это качество пока все равно действует в рамках исторически сложившегося алгоритма государственного развития - экспансивного и во многом экстенсивного. С другой стороны, Россия, преодолевшая кризисный этап развития, располагает достаточными геополитическими и геоэкономическими ресурсами для начала серьезной региональной игры. Приоритеты стабилизировавшейся и развивающейся России снова смещаются в геополитическую плоскость. На сегодняшний день осуществление (или провал) евразийского проекта означает для нее успех (либо неуспех) стратегии "полусиловой" реинтеграции на постсоветском пространстве.

Казахстан заинтересован в реализации ЕЭП экономически, обладая серьезным сырьевым потенциалом, но слабой технологической инфраструктурой. На сегодняшний день Казахстан демонстрирует полную готовность действовать в русле российских геополитических проектов - и в силу традиционного сотрудничества в постсоветский период, и в силу экономических интересов. Возможно, диалог несущественно осложнился из-за смены элит в России, однако данный вектор сотрудничества является стратегическим для официальной Москвы и Астаны.

Белоруссия, находящаяся по большому счету в международной изоляции, вынуждена ориентироваться на Россию в силу отсутствия других альтернатив сотрудничества с ЕС, поэтому вариант с ЕЭП при сохранении нынешнего внутриполитического расклада в этой стране пока является наиболее вероятным. Несмотря на ситуативный энергетический конфликт, Белоруссия остается заинтересованной и сравнительно лояльной по отношению к российским геополитическим проектам стороной.

Для Украины реализация ЕЭП не является жизненно важной и безальтернативной даже в условиях сворачивания евроинтеграционного направления внешней политики. За последние годы украинская экономика стала все более "европо-ориентированной". С другой стороны, для украинских властных элит сейчас важен фактор внешней поддержки, поэтому они подыгрывают России, действуя в логике "полувключения" в евразийский интеграционный контекст.

Кроме того, украинский внутриполитический расклад принципиально отличается от российского, белорусского или казахстанского. Основным моментом здесь является то, что Украина стоит на пороге смены элит, в то время как в остальных странах этот процесс фактически законсервирован и в ближайшее время серьезных сдвигов в этой сфере не намечается. В Казахстане готовится проект преемственности власти, белорусский лидер прорабатывает варианты "конституционной пролонгации" своих полномочий, в России же смена элит уже произошла, а президентские выборы лишь подтвердили актуальность заложенных четыре года назад приоритетов внутренней и внешней политики. В Украине пока ни один из подобных сценариев не был реализован. Поэтому участие Украины в ЕЭП, (равно как и участие в любом другом интеграционном проекте стратегического характера) не является для нее на сегодняшний день в полной мере закономерным - адекватность любого подобного стратегического выбора стоит под вопросом.

Риски корректировки украинского ЕЭП-курса вполне очевидны, учитывая, что несущей конструкцией проекта являются, в первую очередь, ключевые фигуры стран-участниц, а его конфигурация во многом выстраивалась на личных договоренностях. В то же время, полноценный интеграционный проект, рассчитанный на долгосрочную перспективу должен базироваться на более прочных основах, чем геополитические амбиции одной страны и ситуативный экономический (энергетический) интерес другой.

Безусловно, многое в реализации ЕЭП-сценария зависит от Украины, но ключевую роль в дальнейшей его судьбе все равно будет играть Россия. Поэтому, чтобы ЕЭП мог действительно эволюционировать в полноценный стратегический проект, в первую очередь, она должна изменить свою интеграционную стилистику. Очень многое зависит от способности России выработать набор качественно новых экономико-политических стандартов, что позволит позиционировать себя не как евразийский "силовой центр", а как привлекательный центр интеграции. Для этого она должна стать не просто военно-экономическим флагманом региона, но и проекты, и системы безопасности на всем постсоветском пространстве. В таком случае евразийская интеграция для той же Украины станет не просто элементом экономического (точнее, энергетического) прагматизма (сопровождающегося политико-гуманитарным дистанцированием от России), а одним из главных геополитических приоритетов.