В советское время культурный ландшафт был четко очерчен, состоял из дискретных ареалов и линейных границ. Ландшафты, районы, урочища, виды угодий соседствовали непосредственно, без всяких каемок и бордюров. Советское пространство было лишено переходных зон, территорий, где были бы закономерно смешаны элементы смежных ландшафтов. Причина этого одновременно проста и фундаментальна. Советский Союз был государством, в котором не было мест как таковых, но были лишь пространственные ячейки, где решались какие-либо задачи, и в каждом месте решалась лишь одна-единственная задача ¹. За разные задачи отвечали разные ведомства - и именно поэтому даже смежные места могли различаться сколь угодно сильно и конфликтовать. Советское пространство - это царство дискретных однородных районов и (по возможности) идеально прямых линий границ.

Так, высокоствольный лес мог соседствовать с полями пшеницы или с новенькими городскими кварталами (утопичная мечта создателей советских привилегированных академгородков). Все это каждый видел, как и то, как ломается эта идеальная схема. По краю - только по краю - поля бурно вырастали сорняки, соседство с городскими кварталами превращало опушку леса в замусоренную зону пикников. Примеров масса. Но собственно вкрапления одних видов ландшафтов в другие были скорее редкостью и уничтожались; в сельском землеустройстве чересполосица не допускалась, хотя городские агломерации были хаосом соседства чуждых друг другу элементов. Поля зачищали от кустарника; с пастбищ выкорчевывали отдельные деревья - хотя именно под ними пасущийся скот мог найти отдохновение в тени; бездумно стремились сплошь застроить городские территории; лепили на морских побережья забор к забору базы отдыха...

Идеальной проекцией советского пространства было бы такое однородное районирование, где все без исключения границы были бы строго линейными и могли бы соседствовать любые угодья, а каждому типу районов отвечала бы одна-единственная функция и одно единственное ведомство. Это - полная противоположность естественно формирующимся природному и культурному ландшафту.

Как только власть ослабела и ей стало меньше дела до регламентации пространства, искусственно-дискретные границы стали стремительно и спонтанно размываться. Распад СССР для ландшафта - эпоха реабилитации континуальности, непрерывности, переходности, сплошности. Для культурного ландшафта распад СССР - это бум спонтанных переходных зон, реабилитация саморазвития природы (и общества!), размывание границ между природными и антропогенными ландшафтами. Распад СССР и означает размывание строгих, линейных, жестких, однозначных границ и замену их на сложные и очень массивные переходные зоны. Граница между государственным и частным, приватным и публичным, государственными вооруженными силами и негосударственными бандформированиями, строго законным бизнесом и экономическим криминалом - все это уже нестрого, неоднозначно. Все границы стали широкими полосами, мощными экотонами. Переходные зоны стали сопоставимыми по размеру с теми зонами, соседство каковых они обеспечивают. Но, впрочем, именно таков и природный ландшафт, и стихийно складывающийся, саморазвивающийся культурный ландшафт...

Именно все эти процессы размывания границ и формирования сложных неоднородных ландшафтов-смесей чрезвычайно характерны сейчас и для культурного ландшафта нашей страны. Вплоть до того, что начинают создаваться - спонтанно, нецеленаправленно и совершенно непреднамеренно - целые новые формации культурного, или, вернее, дичающего культурного, ландшафта, для которых нет даже обозначения в привычном нам лексиконе ландшафтов умеренного пояса.

Во всей северной и средней России формируется русская саванна. Именно так Б.Б.Родоман и я, по праву первоописателей, назвали этот тип культурного ландшафта².

Саванну нередко называли тропической лесостепью, особенно в те не слишком далекие времена, когда не то что в натуре, а даже в изображении негде было увидеть настоящую саванну. Но это ошибка. В лесостепи - для нее это существенный и характерный признак - участки леса и степи, большие и малые, чередуются между собой. Но в лесостепи нет отдельных деревьев, их групп, участков леса произвольного размера.

Но как раз свободное размещение отдельных деревьев и их небольших групп среди безлесного травянистого ландшафта и характерно для настоящей саванны. Именно такое размещение групп деревьев среди полей, лугов и пастбищ мы видим теперь на огромных территориях Средней и Северной России. Поля и пастбища зарастают лесом, нередко даже вдоль хороших асфальтированных дорог. Природа, загнанная в советское время в резервацию, оттесненная и униженная, - берет свое. Наступает. Размывает границы.

Русская саванна - не удел далекой периферии, какой-то глухомани. Мы видим такое уже в сотне километров от Москвы, а в двухстах километрах от нее не редкость встретить и брошенные деревни даже вдоль асфальтированных дорог. Сельскохозяйственная освоенность стремительно падает. Дачники осваивают неудоби под свои карликовые наделы - хорошо освоенные земли вдали от городов забрасываются. Таких парадоксов в нашем культурном ландшафте немало.

Появление и разрастание ландшафта русской саванны - не новый природный хаос вместе прежнего антропогенного порядка, это, напротив, природный порядок. Поля зарастают лесом не случайно, а в точном соответствии с формой полей, видовым составом окрестных лесов и общими закономерностями сукцессии (процесса последовательной смены доминирующей растительности). Постепенное зарастание полей лесом резко увеличивает неоднородность угодий. Это советское аграрное пространство было насилием над ландшафтом, когда поля по размеру и форме не были вписаны в природную основу, отчего в разных частях поля урожай был разным и созревал в разное время. "Саваннизация", ренатурализация аграрного ландшафта делает его естественнее, возвращает ему все атрибуты естественного ландшафта - закономерно неоднородные, частично мозаичные районы, сложные плавные каемчатые переходы, опосредующие несовместимых соседей экотоны (переходные зоны), четкий ритм (а не механический такт).

Вид русской саванны - вид крайне необычный и прихотливый, особенно для Подмосковья, где линейно-жесткий характер границ угодий выдерживался особенно строго. Ведь советский культурный ландшафт - строго говоря, это ведь оксюморон - и должен быть подобен рапорту. Он и был рапортом. Каждое место докладывало самим своим существом и видом о свершениях и успехах абсолютно однородной деятельности - "сеют хлеб", "рубят лес", "варят сталь".

Теперь рапортовать некому, никто и не рапортует. Ландшафт стремительно разгосударствляется и приватизируется. И глядя только лишь в зеркало ландшафта, мы можем многое узнать о нашей современности. Сколь же многое меняется, если даже многократно освоенные и распаханные земли, политые потом, опять зарастают лесом!

Трудно судить, хорошо или плохо. Ведь субъектов существует много хороших и разных. Для дичи это, несомненно, хорошо - а значит, и для охотников. Хорошо и для зверей, охота на которых вполне может заместить выращивание скота на фермах; мяса будет меньше, - зато оно будет лучше и дешевле. И хорошо для защитников природы и экологов. Хорошо для природы в целом. Ведь русская саванна (тут нет противоречия, есть же "русский чай") - первая неуверенная попытка природы вступить в свои права на землях, сельскохозяйственная освоенность которых - как теперь совершенно ясно - поддерживалась из внеэкономических, идеологических соображений.

Русская саванна - первый этап спонтанной ренатурализации ландшафта. Возможно, на месте этих полей когда-нибудь вырастут такие леса, что их впору будет объявить заповедником - или заняться там культурным и продуктивным лесным хозяйством (не путать с лесозаготовками). Лучше бы о таком будущем озаботиться загодя, еще в момент выбывания земель из сельскохозяйственного использования, как лучше загодя подумать, как именно занять сельское населения, без советского насилия менее склонного заниматься производительным трудом. Впрочем, тоску по огромному ушедшему в бурьян и кустарник крестьянскому труду я тоже понимаю и разделяю. Возобновляется история, и места меняют свои судьбы. Да и в большинстве мест современной Средней России исторически за небольшой срок одного тысячелетия пастбища, поля, леса, кустарники не раз - именно не один раз - менялись местами. Центральная Россия, некогда сплошь лесистая, богатейшее охотничье угодье, бывала и куда более распахана, чем в советское время, когда господствовала экономика показателей и колхозы и совхозы должны были поддерживать планово-учетный уровень распаханности и поголовья скота даже в ущерб хозяйственной логике и расчету. А.Н.Ракитников (виднейший специалист по географии сельского хозяйства) утверждал, что большая часть сельского хозяйства умеренного пояса выдерживает конкуренцию с тропиками (где несравненно больший биоклиматический потенциал сельского хозяйства) исключительно за счет поддержки государства.

Русская саванна - не итог бесхозяйственности и разложения, это закономерное следствие распада СССР, в том числе и открытия его границ для товарных потоков продовольствия из стран, где выше естественное плодородие, выше продуктивность агрокультуры, богаче государство и сильнее государственная поддержка фермерского (самого по себе - более эффективного) сельского хозяйства. "Саваннизация" - это проявление спонтанных процессов, но именно эти процессы и позволяют сейчас помаленьку делать наше сельское хозяйство эффективной отраслью национальной экономики.

* * *

Сложно идут связи в культурном ландшафте. Все в каждом месте взаимосвязано, переплетено, взаимообусловлено; этой связи и феномен и понятие культурного ландшафта обязаны своим существованиям. Но есть и дальние, неожиданные связи. Если бы не несгибаемая вера Рональда Рейгана в аморальность коммунизма и необходимость борьбы с ним, то - возможно - и по сей день мы бы видели чахлые от смога и стекающих с полей химикатов леса и жалкие поля с фиктивно-полусъедобным урожаем, но зато четкие и красивые на цветной карте землепользования. Кто знает? История нашей земли продолжилась. Земля возрождается и отдыхает. Природа берет свое. Сельскохозяйственная освоенность стремительно падает, рынок продовольствия никогда еще в истории России не был столь насыщен. Полей становится меньше, но сельское хозяйство из категории идеологической отчетности становится сферой экономики. Никто не следит за тем, чтобы искусственно и изнурительно поддерживать площади под зерновыми культурами, - зато устойчив экспорт зерна. Русская саванна - не курьез досужего наблюдателя, а то звено исторических событий в культурном ландшафте, чрез которое видно и многое-многое другое.

Примечания:

¹ Каганский В.Л. Советское обитаемое пространство. М.: НЛО, 2001.

² Родоман Б.Б., Каганский В.Л. Русская саванна // География, 2004, # 5.