Опять выборы главы администрации Владивостока. Опять без Черепкова, снятого за срочно обнаруженные нарушения, - привычный сюжет, все то же, что три года назад, пять лет назад.

Одиннадцать лет назад в июле тоже были выборы, тогда Черепков был избран мэром, десять лет назад в начале августа на Черепкова тоже покушались - какие-то неизвестные люди с газовыми пистолетами. Кажется, все подобные эпизоды приморской истории можно было бы переставлять местами, смотреть в любом порядке, как серии "Ну погоди!": зрелище от этого не стало бы ни более осмысленным, ни менее впечатляющим.

Из всего, что говорилось о приморской политике, наиболее верным кажется сравнение со спектаклем, который Приморье разыгрывает для всей страны - так, чтобы было видно даже на самых дальних рядах, за тысячи километров, за восемь часовых поясов.

Типажи, на потребу галерке, гротескные, обрисованные самыми кричаще резкими красками: нужно вывести начальника - держиморду - получится такой, чтобы имя стало нарицательным, нужен борец за демократию - он будет с полным собранием нелепостей, свойственных демократам первой волны; выводят на сцену бандита - будет такого вида, чтобы понял и самый недогадливый.

Повороты сюжета такие, что не стоит и загадывать: чем нелепее, тем скорее сбудется. Если уж попробовать проявить воображение, то лучше его направить в противоположную сторону: могло ли Приморье избежать такого сериала, мог ли - и может ли - Владивосток быть другим - обычным городом без вечно-громких скандалов?

Город и край

Три отличительных черты, которыми обозначается и объясняется приморский сюжет, на слуху у всех. Владивосток - заброшенный город с разрушенным муниципальным хозяйством, город без воды, тепла, света, хлеба, транспорта, безо всего. Экономика края - донельзя криминальная, передавшая все свои вредные привычки краевой политике. Черепков - живое воплощение "феномена Черепкова": стойкий боец, талантливый трибун, экстрасенс шестого астрала, защитник честных людей и законов диалектики. Три отличительных черты - это составляющих, сделавших Приморье тем Приморьем, к которому все привыкли за последние десять лет. Попробуем вытащить хотя бы одно звено из этой связки.

Убрать криминал - не получается даже мысленно. "Приморье без криминала" - хороший, искрометный лозунг для очередных владивостокских выборов с довыборами, счет им давно потерян, но представить, что такое возможно - никак. Рыбное хозяйство, таможня, лесорубка - все они такие, как есть, и не могут вдруг стать чем-то кристально светлым, так не бывает.

Вообразить Владивосток в не таком жутком состоянии, с городскими службами, которые более-менее справляются с текущими проблемами, - хотелось бы, но тоже вряд ли. Хозяйство края устроено так, чтобы все значимые доходы обходили город стороной. Порты, рыба, торговля - все повернуто лицом к морю, к загранице, и спиной к городу, не очень-то нужному.

Большой, в шестьсот тысяч, город, большие проблемы - и нет средств, чтобы их решать, и нет желания делиться. Политика, система принятия решений на краевом уровне, тоже сложилась таким образом, чтобы решать все, по возможности, без города и, конечно, не в пользу города. Правящая коалиция крупных директоров с краевой глубинкой - прочный, устойчивый блок, пробить его в одиночку Владивосток не в силах.

Треть избирателей края, приходящихся на Владивосток, - слишком мало для победы городских интересов на выборах. Бывает, конечно, что кандидат от главного города оказывается привлекательным для периферии, особенно той, что победнее других, - но только в случаях, если и город, и кандидат выглядят сколько-нибудь благополучными, хозяйственно успешными ("в кепке", как говорили еще лет пять назад), а это совсем не про Владивосток.

В законодательном собрании края треть избирателей превращается в лучшем случае в четверть, если не в пятую часть, депутатских мест - даже без учета постоянных срывов из-за неявки и "против всех", только за счет того, что часть депутатских мест по городским округам достается крупным директорам, тем самым, которым неинтересно делиться с городом. Решает, конечно, не четверть и не пятая часть, а остальные три четверти или четыре пятых.

Наконец, Виктор Черепков - тоже вечный, тоже неизбежный, но все-таки Владивосток без Черепкова представить проще, чем Владивосток без разрухи или криминала. Не нужно даже предполагать, что одна из гранат, время от времени летящих в Черепкова, могла бы оказаться чуть точнее - так будет слишком мрачно.

Достаточно было бы того, чтобы, скажем, в 1990-м году, в самом начале политической карьеры Черепкова, стартовая волна подняла его чуть выше, не в крайсовет, а сразу в народные депутаты России. Предположение вполне правдоподобное, если вспомнить, сколько таких черепковых тогда вынесло на самую поверхность российской политики.

Весной-летом 1993 года, когда завязывался нынешний приморский конфликт, в столице было самое горячее время для черепковых, по обе стороны тогдашних баррикад их собиралось помногу, десятками и сотнями. Глядишь, и не было бы ни Черепкова на выборах мэра в июне 1993 года, ни, возможно, самих выборов мэра. Еще год - и канул бы Черепков в столичную неизвестность, туда же, куда все остальные черепковы начала девяностых.

Был бы тот же самый Владивосток, точно так же ветшал бы он и разрушался - но без скандалов, без надрыва, почти что молча. Протестные настроения, создавшие Черепкова, распылились бы на мелкие невыразительные потоки.

Голосовали бы за "просто хороших людей", вроде главврачей, завучей, мордастых директоров и средней руки полубандитов, раздающих благотворительную гречку. В кабинете городского головы сидел бы кто-нибудь безликий, с хозяйственными навыками, но без черепковского куража, чтобы идти напролом против всего на свете, и без достаточных средств, чтобы как следует заняться городскими проблемами.

В городе ничего нет, от города ничего жестко не требуют - типовой случай "провала" местного самоуправления. Горожане недовольны, пытается быть недовольной и городская администрация - но властная коалиция выстроена так, чтобы быть сильнее городского "против".

Правление директоров: региональная специфика

Самый, наверное, оптимистичный вариант для владивостокцев - чтобы кто-нибудь из идущих в гору ⌠деловиков■ с видами на власть решил бы как следует заняться городом, подгрести его под себя, а заодно подкормить и подкрасить - вроде Перми, ставшей плацдармом для торгово-комсомольской команды Юрия Трутнева.

На уровне края тем временем правила бы корпорация директоров - больше, если разобраться, править некому. Уже в советское время директора ведущих предприятий могли, чувствуя поддержку своих министерств, почти на равных вести дела с исполкомом и даже крайкомом. С городской властью, понятно, считались еще меньше. С ослаблением власти в начале 1990-х годов именно директорский корпус стал подбирать ключевые позиции в управлении краем - вспомним некогда знаменитый "ПАКТ", разрисованный журналистами 1990-х как немыслимое чудовище, спрут с когтистыми лапами, источник всяческого зла.

Сама по себе власть директоров, обычное дело не только для Приморья, не хороша и не плоха, она бывает разной. Уральцы охотно приводят пример двух соседних областей, Пермской и Свердловской, насколько по-разному устроилась их политическая жизнь.

В Пермской тон задавали гиганты всероссийского, а то и всемирного масштаба, которым особенно нечего делить друг с другом - у каждого свой рынок, свои заботы. Возникнут проблемы - их можно мирно обсудить в загородном клубе, а затем оформить, на чем сговорились, в законодательном собрании, где у директоров всегда большинство.

В соседней Свердловской, наоборот, множество похожих по профилю предприятий, небольших, средних, иногда крупных, жесткая конкурентная среда, тоже повлиявшая - может, не главная причина, но и не последняя - на остро состязательный стиль областной политики.

Приморский случай, можно считать, промежуточный. Нет какой-нибудь одной деловой группировки, заведомо призванной быть первой, есть целая группа "больших людей", каждый из которых имеет право на свою долю влияния, но не более того. Поэтому здесь необходима широкая коалиция, не очень жестко связанная, а координатором в ней должен быть кто-нибудь из второго-третьего ряда, вроде таежного горняка Наздратенко десятилетней давности.

Крупного судовладельца, руководителя сильного рыболовного колхоза не пустят к власти свои же, из той же отрасли - чтобы не начал дергать за рычаги управления в свою пользу. В спокойной, устойчивой обстановке такому к власти не прорваться, поставят на место - а вот в условиях неопределенности те, кто посильнее и посмелее, могут и пробиться на место "царя горы".

Сложился порядок - будет поддерживаться, в одиночку его не раскачаешь. Получилась обстановка борьбы без правил - она может оказаться проигрышной для всех вместе, но при этом как будто выгодной, с надеждами на выигрыш, для чуть ли не каждого сильного игрока в отдельности.

Готовые очаги нестабильности в крае есть, и они, к счастью или несчастью, поддерживаются и воспроизводятся. Один мощный источник конфликта - те области деловой жизни, где неизбежна жесткая конкуренция, и значит, решительное разруливание, часто слишком решительное.

При неустоявшихся правилах, распавшихся соглашениях желание подрулить - с помощью силы, пока она есть, - в свою пользу оказывается практически непреодолимым. Такова рыбная отрасль Приморья, именно в ней разворачиваются конфликты, переходящие все грани разумного.

Стоит вспомнить только, как передел рыбных предприятий и квот между дарькинской и наздратенковской командами закончилась точно как в сказке про медвежат, не поделивших сыр: соседние регионы, договорившись с Минэкономразвития, как следует уполовинили общий размер квот на вылов для Приморского края.

Другой источник - Черепков, тот самый Черепков, которого могло бы и не быть, но тогда его следовало бы выдумать. Политическая машина, в активе которой - не менее четверти голосов по Владивостоку, не менее 20% по краю, половина, а то и больше мест в городской думе и около десятка в краевой - недостаточно, чтобы прийти к власти, но в самый раз, чтобы устроить еще одну бучу регионального масштаба. Союзник наздратенковцев против дарькинцев, дарькинцев против наздратенковцев, николаевских против копыловских, копыловских против николаевских.

Всякий, кто чувствует, что его вот-вот вытеснят с обжитых позиций в политике или в экономике, может, как фол последней надежды, на время объединиться с командой Черепкова - а там, глядишь, притеснитель дрогнул и отступил, опять спасительная неопределенность. Необычный, конечно, гарант сложившегося порядка - но спасибо, как говорится, и за такого. Посмотреть внимательнее - и становится не так уж странно, что гранаты в Черепкова все летят, но все чуть-чуть мимо.

Для полноты картины надо еще вспомнить, как захлебнулись (завязли) все попытки федералов вмешаться и навести порядок. Любой, из самого грозного ведомства, с самыми суровыми полномочиями, - все равно заглохнет и выйдет из строя. Только разве Чубайс - тоже живая легенда, не хуже Черепкова, - в очередной раз, то ли четвертый, то ли шестой, пытается закрепиться в крае, теперь через "Российские коммунальные системы". Только люди-гвозди выживают в приморской политике, только на них может хоть что-то держаться.

Тем временем на вчерашних выборах победил, как и ожидалось... Так ли уж важно, кто - в любом случае, продолжение следует.