Внутренний Урал, стык Башкирии, Свердловской и Челябинской областей, - внутренняя периферия самого внутреннего района страны¹. Вероятно, эту территорию можно рассматривать как модель внутренней периферии вообще, тем более что большинство регионов РФ уже внутренняя периферия.

Этот край путешественникам отчасти знаком и близок. Всякое путешествие должно включать уже известные места - дабы видеть, что же меняется, - и места новые: иначе оно не будет путешествием. Мы когда-то специально пересекали Южный Урал по красивейшей горной железной дороге Магнитогорск - Уфа.

Увы, как и везде, яркая специфика этого региона не являла себя в обыденности. В краю горных рек негде поесть рыбы; в коневодческом районе конины (мною любимой) не было вовсе. Правда, мед кое-где бывал... Казалось бы, именно в глубинке должны готовить простые национальные блюда - но это не так, национальной кухней можно насладиться в Уфе или Астане, но не в сельской ашхане (столовой). С гастрономией мне не повезло, кроме прекрасных домашних молочных продуктов: скот пасется на горных лугах и ест настоящее сено - отчего у молока, творога и сметаны настоящий вкус. То, что мы едим в красивой упаковке, - совсем иные продукты. В туристском краю не найти изображений заманчивых пейзажей - это парадоксально: ведь у этих мест единственный шанс - туризм.

Кроме известного указателя "Европа // Азия" в Свердловской области железнодорожное пространство ни о чем не информирует. Железная дорога уже не парадное и не официальное пространство. Вид с железной дороги никого не интересует, а в прежнее время весьма интересовал, железнодорожная полоса контролировалась и украшалась - помпезные советско-ампирные вокзалы на фоне нищей жилой застройки и угрюмых промышленных корпусов. Официальным пространством стало пространство автомобильных дорог - регламентируется вид с них. Железная дорога и полоса вдоль нее утратила роль символа; зато прямо к поездам на станциях выплеснулась местная обыденная жизнь, разнообразнейшая торговля. Уйдя с рек, жизнь ненадолго задержалась и на железных дорогах; парадно-символические ворота регионов ныне - аэропорты. В Уфе речная пристань - старый дебаркадер (и само водное сообщение в обильной реками Башкирии отмирает на глазах); железнодорожный вокзал неудобен и обшарпан - автовокзал лучше. В Магнитогорске железнодорожный вокзал старый, автовокзал убогий, аэропорт с немногими рейсами - новехонький; все так и в Тюмени, где аэропорт - дорогой: новая стильная архитектура, множество всяческих удобств.

В этих горах начинаются многие реки, растекаясь потом веером в разные стороны. В верховьях эти реки спокойные - быстрыми они станут ниже, прорезая окрестные горы: Юрюзань, Белая, Урал, Чусовая; раньше все они были сплавными, даже судоходными, перевозя продукцию уральских заводов - хотя бы по большей воде и вниз по течению: суждения о вечном бездорожье России игнорируют сотню тысяч километров судоходных рек...

Город Миасс, интересный и своеобразный, - один из старейших городов Урала, - но не стоит заблуждаться относительно этой "старости" - моложе даже Санкт-Петербурга: все города Восточной России молоды. Стотысячный город растянут на двадцать километров и состоит из настолько разных и отдаленных частей, что даже карты на весь город нет, - а лишь на части: это редкость, хотя расчлененных и единых лишь административно городов в России немало (таков и Братск); советский город - не тип поселения, а статус территории почти независимо от ее размеров и связности (и в слабой зависимости от занятий жителей).

Начинался Миасс как уральский город золотопромышленников, вокруг большого заводского пруда, одноэтажный с крепкими домами; сейчас эта часть захирела и обветшала, троллейбус до нее не довели, общегородских функций и учреждений - кроме краеведческого музея - уже нет. Судя по великолепному особняку местного среднего золотопромышленника - там ныне замечательный краеведческий музей², - когда-то здесь царило процветание. Но есть очень ясное, скромно гордое самосознание и самоназвание Старый город, есть и одноименная местная газета (части города!) с постоянной краеведческой рубрикой; имей Москва газеты по числу аналогичных частей города - местных московских газет было бы триста. Явно чувствуется былой крепкий достаток - и десятилетия упадка; с храмами совсем плохо. До революции, разумеется, были и гимназии, и газеты, и православные и старообрядческие храмы и мечеть, - но театра не было: близок Челябинск.

В советское время на месте хороших сосняков (их островок теперь - парк) был построен жилой район трех- и, позже, пятиэтажек при автомобильном заводе (грузовики "Уралы") с присутственными местами сталинского ампира; над многоэтажной застройкой на красивые окрестные горы карабкается одноэтажная застройка, а над ней местами дачи - основные массивы которых, впрочем, - на равнине. О визите О.Дерипаски, то ли купившем, то ли уже продающем местный автозавод, говорили с почтением, как о непредсказуемой космической силе. Старый вокзал оказался на краю Автозавода: это и официальное название района города и самоназвание; имена городов по промышленно-строительным объектам - для нашего пространства вполне обычно.

Еще далее на север, отделенный многими километрами березовых лесов от Автозавода, - многоэтажный, с претензиями на архитектуру, плод военно-промышленного урбанизма - Машгородок, недавно привилегированный, но заметно опустившийся; помню его в середине восьмидесятых - цветущий надменный городок разработчиков и производителей современнейшего оружия. Теперь немногие частные магазины со сверкающими витринами - как отдельные новые коронки в сером сморщенном рту - в Машгородке же по главным улицам уже сплошной витринный фасад; Старый город откровенно бедствует. Перенос усилий и центра внимания на новые пустые места - вместо поддержания существующей сложности - нагляден и типичен.

Три эпохи - три города - три имени, удаляющихся от городской сути. Таковы многие наши города, в их теле время застывало не постепенными кольцами вроде древесных, а - сразу, крупными разнородными кусками, без переходов и часто безо всякой связи и общего смысла. У трех разных частей Миасса - ничего общего, кроме транспорта и административного единства...

На фоне регионал-этатистского Башкортостана Миасс предстает просто оазисом капитализма, хотя дороги вокруг него и много хуже башкирских: обилие частных с разным сервисом и ценами магазинов; есть и торговая сеть круглосуточных магазинов. Полно маршруток, обычно дополняющих общественный транспорт. Люди, и особенно молодежь, куда более раскованны, одеты более чем легкомысленно; далее в Магнитогорске вид молодых девушек будет вгонять меня в краску - но это не разврат, а просто местная мода: от обилия почти обнаженных девичьих и женских тел немногие одетые скромно выглядят вызывающе эротичными.

Но различия публичности пространства, качества дорог, приватизации жизни на добродушии жителей не сказываются - все радушны, общительны и склонны уделить приезжему время и помочь ему; даже охотно поговорят о недостатках жизни в своем регионе, если и ты готов поговорить про свою Москву или Россию. В Башкортостане в речах на местные общественные темы жители поосторожнее будут - хотя есть места и много жестче, вроде Норильска, где многие темы жители согласны обсуждать только тет-а-тет, шепотом, и все же с эвфемизмами. Пространство Российской Федерации все отчетливее распадается на территориальные зоны со своими особыми порядками жизни - и никакими федеральными округами этого не изменить; фрагментируются и сами регионы, фактически теряя контроль над своими вторыми городами, все отчетливее являющими черты частных городов крупных корпораций (мы поговорим о них отдельно). Центр сам предал и бросил своих многочисленных сторонников и объективных союзников в выращивании единого правого и культурного пространства...

В Миассе есть все, что подобает городу, - есть клубы, филиалы вузов недалекого Челябинска и проч. На базе местных гигантов индустрии заметна новая коммерческая поросль, извещающая о себе обильной уличной и дорожной рекламой. Одна из них заслуживает внимания, я даже зарисовал ее в свой блокнот (он был всегда со мной), воспроизвожу с подобием шрифта и указываю, что нижняя строка - ярко розового цвета.

В отличие от Башкирии, в Челябинской области языком пространства в основном говорит уже бизнес. Однако о главном публичное пространство Миасса умалчивает.

Рядом с городом Миассом, частью в его черте - уникальный заповедник, в прошлом минералогический, ныне комплексный, - Ильменский государственный заповедник. Минеральное разнообразие полумира представлено здесь в пространстве полудневной ходьбы. Заповедник - первый такого рода - и долго остававшийся единственным - в мире. Заповедник - научный институт минералогии - музей минералогии с богатой торговлей минералами на все вкусы и цены - от десятков рублей до сотен долларов. Экономической роли эта триада в округе не играет - хотя это единственный объект на сотню верст кругом, что присутствует на мировой культурной карте. Это не заповедник в Миассе - это Миасс при заповеднике!

На берегу Большого Миассового озера - кордон заповедника - ветшает миниатюрный деревянный научный городок, где долго работал В.Н.Тимофеев-Ресовский; и я там был, любовался замечательным горным озером, и думалось мне хорошо - намысленное место. Остались и люди, что хорошо помнят Зубра, как прозвал его Д.Гранин. Думается далеко не везде одинаково, и места, где хорошо мыслится, - сейчас в особенном дефиците; ведь создать места, предназначенные для мышления, России никогда не будет по карману - стоило бы поберечь то, что уже есть. Ландшафты же Урала, равно далекие от монотонности прямой береговой линии или сильных эмоций альпийских вершин, как бы созданы именно для размышления и вообще творческой работы - мера их экзотичности именно такова, чтобы воодушевлять, не подавляя и не отвлекая, - сразу вспоминаются университетские города средней Германии в уютных старых горах, геологических ровесниках Урала. Не в таких ли местах, богатых геологической историей и яркой мифологией, может быть выращен российский аналог Силиконовой долины? - в подмосковном же Зеленограде, при всей его микроэлектронике, интеллигенции и еще пока сохранных окрестных лесах, ему не возникнуть никогда.

Особенность и проблема региона - роль музейно-заповедных комплексов в будущем края. Внутренний Урал - и заповедная и самая старая часть Урала. По логике ландшафта именно здесь и должен находиться "общеуральский парк природы, культуры и отдыха". Ландшафтная база прекрасная - среднегорье, пригодное для большинства видов отдыха большую часть года, обилие рек и озер (есть и просто поозерья, озерные края), уникумы вроде Тюльган-Таш (каповой пещеры) с палеолитическими рисунками в заповедно-культовой долине реки Белой (Агидель); упомяну и еще кое-где сохранившиеся узкоколейные железные дороги, столь ценные именно для рекреации (но разбираемые прямо на глазах). Однако промышленность и сельское хозяйство, а равно и новое дачное хозяйство, какие-никакие, - уже есть. Есть и загнивающие закрытые города - также немаловажный ресурс развития. А рекреационный парк российского размаха надо тщательно создавать, да и население куда лучше умеет обращаться с промышленным сырьем, скотом, землей и механизмами - чем с туристами. А жаль. Край полон красот, в меру экзотических. В нем немало того, чего уже нет на другой территории, - например естественных средних и больших рек, не превращенных еще в каскад водохранилищ; такова великолепная Агидель (Белая), башкирская Волга, красивая и в горах, и на равнине, пронизывающая всю республику Башкортостан - да вот беда, и ее хотят расчленить водохранилищами, даже на территории заповедников и национальных парков...

Мировая перспектива Внутреннего Урала - парк ландшафтов и минералов, музей заводов, евроазиатский центр научной и культурной коммуникации и рекреации; не так ли? - или все же и всего лишь сытая деревня, реанимированные военные заводы, грязная металлургия?..

¹ См. также Каганский В.Л. Внутренний Урал // Отечественные записки, # 3 (12), 2003.

² А в Москве ведь нет краеведческого музея Московского края; есть музеи Москвы - и музеи России; а между ними нет ничего.