|
||
/ |
Конец террора То, что случилось в Беслане - не теракт, а диверсия Дата публикации: 5 Сентября 2004 Резня в Беслане отменила историческую эпоху, которая, начавшись "11 сентября" должна была продлиться, казалось, не одно еще десятилетие - эпоху "Большого Террора". Внезапно случившаяся операция по освобождению заложников (уже оксюморон - внезапными подобные операции быть не могут) больше всего напоминала и по форме и по содержанию войсковую операцию. И не случайно, что группы специального назначения, предназначенные для ювелирной работы скальпелем, оказались, по сути, в роли обыкновенных войсковых частей и понесли, как можно полагать, самые большие потери за всю свою историю. Потери, впрочем, вполне понятные, если учесть необходимость разрываться между двумя взаимоисключающими задачами - спасением заложником и подавлением огневых точек террористов. Устроив резню, бесланские убийцы разом отменили весь "дискурс" анализа терроризма. Разговоры о "медиаэффекте", о "приемлемых потерях", о "требованиях" и "их выполнении", о "стокгольмских синдромах" и всем прочем разом потеряли актуальность. С помощью этого инструментария объяснить происходившее в Беслане невозможно. Необходимо либо сделать жалкий вывод, что "это были неправильные террористы", либо признать, что никакого отношения к классическому терроризму (в том числе и с определением "международный") то, что мы видели не имеет. Перед нами, в прямом эфире, разворачивался не теракт, а диверсионная операция, как не было классическим терактом и уничтожение двух самолетов. Террорист - существо невыносимо болтливое и экстравертное, и даже самый впечатляющий вроде обрушения двух башен ВТЦ все равно отдает довольно дешевой голливудской постановкой, цель которой доказать свою способность убить и на этом основании заставить с собой считаться. Террорист требует общественного "понимания" своих действий, оправдания в "страданиях маленького но гордого народа" или еще каких не менее возвышенных вещах. В Беслане не было ничего подобного. Никто ничего не доказывал, никто ничего не демонстрировал, никто, в общем-то, даже не попытался показаться. Никто, что очень важно, не требовал сочувствия и понимания, вообще не демонстрировал пусть и террористических, но "человеческих" мотиваций. Террористы пришли, чтобы убить как можно больше людей. И они это сделали. "Медиаэффекты" и прочие погремушки информационного терроризма были отброшены в сторону. Напротив, все было подчинено цели удобства осуществления массовой бойни. Для "террориста" захват детей самый невыигрышный ход, поскольку на чье либо сочувствие, кроме сочувствия явных выродков, рассчитывать он в этом случае не может. Для диверсанта захват школы - самое логичное действие, - лучше только детский сад. Можно убить большое количество детей находясь в полной безопасности - жертва неспособна оказать сопротивление. Архитектура операции в Беслане была прямо противоположна архитектуре терактов на "Норд-Осте" или ранее в Буденновске. Захватчики не уделяли никакого внимания "работе с прессой" и вообще донесению до мира своей "позиции". Можно, конечно, говорить о повысившемся профессионализме российских властей в работе с медиа, но если бы захватчики потребовали себе прямой эфир, угрожая расстрелом детей, то им бы этот эфир, скорее всего, предоставили и необходимое количество журналистов к ним бы пропустили. Однако никто ничего не потребовал. Захватчики не оказывали на власти и общество никакого психологического давления. Напротив - демонстрировали полную негибкость, тупую жестокость, и, мало того, абсолютное отсутствие внятных "требований". Скорее всего, таковых просто не было. Зато с самого начала была подготовлена оборона, обеспечены условия для гарантированного уничтожения максимально большого числа людей. В связи с этим дозволительно усомниться в случайном характере взрыва, приведшего к эскалации событий. Непричастность к нему российских спецслужб вполне очевидна - последующий совершенно неподготовленный и непродуманный характер штурма доказывает, что подобный исход был полной неожиданностью. А вот действия захватчиков впечатления спонтанности не производят - они уничтожили сколько смогли заложников, пошли на прорыв, постарались скрыться. Можно предположить, что провокация развязки носила преднамеренный характер - достаточно ведь было бы одного человека, напрямую связанного с заказчиками теракта, чтобы осуществить провокацию, в результате которой погибли бы и террористы, и заложники. Но не будем гадать, и достоверной информации вполне достаточно, чтобы сделать вывод: происшедшее не было актом "терроризма" в установившемся в последние десятилетия значении этого слова, это не было, в частности, актом "чеченского терроризма" в привычном уже смысле. Резня в Беслане была диверсионной операцией, единственной целью которой (по крайней мере с точки зрения заказчиков) было уничтожение максимального количества российских граждан. Это было убийство ради самого убийства. Если заложники и были заложниками выполнения каких-то требований, то они передавались не через исполнителей теракта, а каким-то более прямым и не предполагающим осведомление широкой общественности путем. Диверсионная деятельность не нуждается в усилении через "медиасреду", она не предполагает непременной публичности и демонстративности действий. Для диверсии достаточно ее прямого эффекта - падение самолетов, сход с рельсов поездов, взрывы в непредсказуемых местах, горы трупов в школьных спортзалах сами по себе дезорганизуют противника и наносят ему ущерб. Упавший самолет наносит ущерб противнику даже если о нем ни слова не было сказано в новостях. И убийство детей все равно дезорганизует общество, даже если мировое сообщество дружно выступило с осуждением убийств. Террор осуществляется против относительно стабильного и более-менее мирного общества. Диверсионная война ведется против воюющей стороны. На ней ценятся не символический урон, а реальный ущерб, и не "медиаэффект", а прямое запугивание. И перед лицом диверсионной войны вся риторика "11 сентября" (придуманная, впрочем, задолго до того) теряет свою актуальность. Она уже, можно сказать, свернута. В своем обращении к Нации Путин поставил крест на пустопорожней риторике "всемирного крестового похода против терроризма", и на звонких пустых фразах о том, что у "террористов нет будущего". Для полноты лексической гигиены ему следовало бы отказаться и от самого слова "терроризм", да еще и "международный". Действия диверсантов являются "международным терроризмом" лишь в том смысле, что диверсанты действовали именем одного народа и государства (или нескольких государств) против другого народа и другого государства Впрочем, даже в традиционном словоупотреблении Путин сделал одну маленькую, но важную поправку, сказав не об "интервенции международного терроризма", а об "интервенции международного террора". Если "международный терроризм" это виртуальный объект, во главе которого стоит, как известно, "Бин Ладен", то международный террор - это вполне внятное обозначение определенного стиля отношений между государствами, правителсьтвами и спецслужбами, то есть теми самыми структурами, которые, в свое время и взрастили зверьков, подобных Бин Ладену, а потом, в удобный для себя момент сделали вид, что зверьки обрели самостоятельность и зажили своей жизнью. Сегодня настала пора отказаться от этой виртуальности и возвратиться к более традиционному взгляду на проблему, признать, наконец, что "террористы" - это не некие существа из параллельного мира, и не новая субкультура, а диверсионные группы, используемые государством против государства. И любой "международный терроризм", перерастающий границы местного повстанческого движения, был и остается инструментом в большой игре. Даже если в этой игре порой прибегают к изощренным ходам вроде "самострела". Путин, наконец-то, сделал то, что необходимо было сделать еще после начала войны в Ираке, - отказался от поисков отсутствующей черной кошки в темной комнате и погони за виртуальными персонажами вроде "Бин Ладена" и прочей "Аль Каеды", которые якобы спонсируют чеченских террористов. Интервентов необходимо искать либо намного ближе к российским границам, либо намного выше в мировой политической иерархии. И адрес инициаторов атаки на Россию был назван с предельно возможной для российской дипломатии ясностью: "Одни - хотят оторвать от нас кусок "пожирнее", другие - им помогают. Помогают, полагая, что Россия - как одна из крупнейших ядерных держав мира - еще представляет для кого-то угрозу". В дополнительных расшифровках эта формула, в общем-то, не нуждается. Обращает на себя внимание тот факт, что на сей раз не было сказано никаких пустых фраз о том, что "Россия оставляет за собой право наносить удары по базам террористов по всему миру". Удар по одному отдельно взятому террористу Яндарбиеву доказал, что подобного права за Россией никто не признает и наносить удары по террористам за границами России мы сможем только одновременно с объявлением войны тем странам, которые террористов укрывают, спонсируют и науськивают. Бороться с террористами, не борясь с их хозяевами, попросту бессмысленно. Поэтому обнадеживающим признаком является то, что вместо мечтательных обещаний "нанести удар террористам в их логове", Путин сосредоточился в рамках объявленной им военной программы на оборонительных мерах, - укреплении единства страны, реорганизации управления Северным Кавказом, и реорганизации деятельности правоохранительных органов. Конечно и эти обещания могут быть "замотаны", как были замотаны обещания после "Норд-Оста". Однако избранная Путиным риторика этого явно не предполагает. Его слова звучат сегодня не только как обращение к гражданам страны, но и как ответ на выдвинутый извне ультиматум, как ответное объявление войны. Слова Путина означают, что России следует ожидать новых диверсионных вылазок и новых попыток взорвать страну изнутри, равно как и усиления давления по периметру наших границ. Будем надеяться, что они предполагают и встречные действия против истинных агрессоров. Но, в любом случае, эпоха прекраснодушной риторики об "общечеловеческой борьбе с угрозой терроризма" отходит в прошлое. В политкрректные речи ворвалась жестокая реальность, которую так долго не хотели видеть и признавать. Нет "террора против человечества", - есть тотальная война против России. Нет никакого общечеловеческого фронта против "мирового подполья", - Россия одна, а против нее целая свора больших и малых хищников, стремящихся разорвать ее на куски. "Терроризм" кончился. Началась война.
|
|
|
||