Русский Журнал
/ Обзоры / www.russ.ru/culture/20040927_kag.html |
Пострегионализация Владимир Каганский Дата публикации: 27 Сентября 2004 Конец 1980-х и все 1990-е годы - время бурной и стремительной регионализации, когда регионы СССР и потом РФ (единицы административно-территориального деления) приобретали все больше формальных и фактических прав и полномочий; вся жизнь пространства выстраивалась как жизнь все более отличающихся друг от друга, но внутренне единых, "пригнанных" регионов. Регионы становились самочинными и самоочевидными порядками жизни, внутренне регламентированными жизненными мирами - страна была в этот период именно и прежде всего комплексом регионов; жизнь, в том числе и жизнь ландшафта, была регионизована. Даже сам распад СССР и последующие процессы и были регионализацией. Чисто теоретически надо предположить, что указанными процессами не могут исчерпаться процессы пространственной самоорганизации и просто реорганизации, поскольку исторически и логически районы как формируются, так и распадаются (фрагментируются, расплываются, становясь неотличимыми от фона). Мы предполагаем, что сейчас имеет место все более заметный и все более важный процесс формирования новых районов (проторайонов или даже потенциально проторегионов) или фрагментации и частичной эрозии существующих регионов. Этот процесс хорошо наблюдается на самых разных территориях в разных культурных и социально-экономических зонах страны. В чем же состоит новый наблюдаемый процесс? На территориях разных уровней, от страны до городских кварталов1 появляются и быстро расширяются слабо внутренне дифференцированные и почти не структурированные, но ярко контрастирующие с окружением "пятна" (квазиоднородные районы)2. Дадим перечень примеров:
Территория страны, ее культурный ландшафт фрагментируются, соседние места и элементы ландшафта начинают все более различаться, контрастировать, все менее похожи одно на другое. Они все более движутся в разных направлениях, как умело пользуясь новыми возможностями, так и прозябая под грузом накопленных проблем. Возникает новая география, новый пространственно рисунок на ткани культурного ландшафта: прежняя картина монолитов-регионов стремительно разъедается, на фоне блочно-региональной структуры (она еще довольно сильна) возникает новый мозаичный рисунок. Резко растут контрасты и градиенты, резчайше увеличивается дифференциация современного социально-экономического статуса мест и территорий. Этот новый процесс, как видно, имеет свои и позитивные, и негативные стороны. Новое явление - отнюдь не поляризация, хотя поляризация всей среды ландшафта и имеет место (об этом мы будем писать отдельно). Ведь для поляризации характерны а) охват всей территории, б) противоположные состояния или направления изменения позиционно и функционально противоположных полюсов территории, в) взаимодействие полюсов, г) спектр промежуточных зон между полюсами. В данном же случае а) имеет место фрагментаризация, выделение новых районов-"пятен", охватывающих часть территории; б) пятна не противостоят иной территории, не есть полюсы; в) между ними и "фоном" нет взаимодействий и г) нет или практически нет промежуточных зон. Основания выдвинуть предположение. 1) Многочисленные полевые исследования и наблюдения автора и его коллег по предмету и по реальности, а также сообщения экспертов из ряда регионов. 2) Остальная пространственная (и иная) независимо фиксируемая событийность никак не противоречит высказанному предположению. Аналогичная фрагментаризация и мозаизация имеет место - по сообщениям заслуживающих доверия экспертов - в фазовых пространствах, например в сфере крупного бизнеса и государственного управления. 3) Чрезвычайно многочисленные - хотя и фрагментарные и (обычно) тенденциозные - сообщения в средствах массовой информации, особенно местных, про "экономический позитив" почти всегда указывают на неожиданность точек роста, их разрозненность и огромный контраст с ближним окружением при взаимном безразличии и почти полном отсутствии взаимодействий. Возможности подтверждения предположения. Выдвинутое предположение может быть подтверждено массированными полевыми исследованиями с густыми сетями маршрутов вместе со свежими материалами аэрофото- и космической съемки; сплошным и выборочным крупномасштабным картированием культурного ландшафта на указанной основе; данными интервью с экспертами из репрезентативно отобранной совокупности мест на больших территориях. Опровергнуть данное предположение можно ровно теми же способами; очевидно, что любая статистика здесь просто бессмысленна из-за ее крайней ненадежности и насыщенности систематическими погрешностями; статистика работает с уже выделенными районами - а мы указываем на новые. Осторожная гипотеза об основаниях процесса. Необходимо отметить, что процесс совпал по времени с очевидным по совокупному результату преобладанием растущего сектора в экономике над стагнирующим и сокращающимся, а также, в общем, с завершением первичной приватизации и разгосударствления собственности, а также, очевидно, с наблюдаемым экономическим ростом, который с географической точки зрения означает возможность появления новых (обновленных) территориальных фрагментов. В условиях исключительно общего кризиса или стагнации такие выделяющиеся фрагменты специфичны только более или менее выраженным проявлением упадка и натурализации ландшафта. Эти соответствия существенны, поскольку в хозяйственном смысле наблюдаемый процесс состоит уже в площадном инвестировании в широком смысле, а в ландшафтном - в появлении трансформированных территориальных фрагментов ландшафта, потребовавших прямых затрат финансовых и материальных ресурсов. Общее представление о новом процессе относительно регионализма и регионализации дает приводимая ниже таблица. В чем смысл процесса? Если указанный процесс действительно имеет место, он оказывается индикатором (и потенциально заметным символом, что очень важно) преодоления критической массы структурной инерции советского пространства. (Именно пострегионализация вместе с инверсиями и преодолевает советское пространство.) Новые процессы уже не укладываются в существующие, хотя все еще и очень сильные и детальные структурные рамки, а начинают понемногу самостоятельно если не структурировать пространство, то размещаться в нем. Прежние закономерности советско-неосоветского культурного ландшафта уже не предопределяют новые мозаичные феномены. Тогда налицо ситуация, которая когда-то предсказывалась нами (хотя и думалось, что она начнется раньше), - появление и проявление новых структур пространства, независимых от его регионально-институциональной структуры. Может быть, - выскажемся одновременно осторожно и дерзко - именно в рамках этого процесса и образуются те территориальные общности, которые при своей консолидации и структуризации проявят (новый) регионализм. Существенно и иное. Территориальная фрагментаризация, начатая еще регионализацией, стремительно начинает приближаться к такому пространственному уровню мест, на котором существенными становятся действия относительно небольших групп, даже малых групп и отдельных людей. Культурный ландшафт становится ареной действий не только государства, региональных групп, крупных корпораций - но и куда меньших групп людей.
Признаком действия структурной инерции можно было считать, во-первых, то, что действующими "субъектами" (акторами) пространства остаются регионы, и, во-вторых, то, что самые разные новые явления строго детерминированы самими структурами вышеупомянутых акторов, например размещаясь в соответствии с морфологическими структурами узловых районов (которые сами являются структурной начинкой районов институциональных - например зоны активности по обе стороны границ городов, забрасывание сельскохозяйственных земель и поселений на периферии узловых районов и/или регионов). Эта структурная инерция и структурная комбинаторика остается сильным действующим фактором, но она перестала быть единственным действующим фактором. Появились и проявились структуры, "безразличные" к структуре советско-постсоветского пространства, независимые от него. Однако это не означает, что они лишены закономерностей в пространстве. Вот эти закономерности и следовало бы изучать. Регионализацию и регионализм как процессы объединяет то, что в них одни вполне реальные явные и явленные (в том числе ообыденному сознанию) районы преобразуются (стремятся преобразовываться, имеют цель или тенденцию преобразования) в иные, столь же - но по-иному - реальные районы. Регионализм и регионализация перерабатывают районную упорядоченность территории, культурного ландшафта - но так, что одни типы районов сменяют и дополняют другие при сохранении районного рисунка, районной морфологии ландшафта территории. Регионализм и регионализация - процессы внутри сферы районно-регионально-государственных форм упорядочения пространства. Возможно, в этом и состоит главная причина неразличения регионализма и регионализации. Тогда новый процесс с равным основанием может именоваться и пострегионализация-предрегионализм.
|