| Русский Журнал
/ Обзоры / www.russ.ru/culture/20050207_kag.html |
|
Полевое исследование Владимир Каганский Дата публикации: 7 Февраля 2005 Страна как реальное сложное целое есть (в частности) комплекс позиций - и как реальный объект, и как предмет исследования. Страна есть и дана - потому и не может иначе быть понята и исследована, как совокупность позиций, точек зрения, отчасти сопряженных с различными частями страны, особенно территориальными. Одна из главных причин игнорирования либо даже полного отторжения общественностью (в том числе научной) регионов многих исследований современной России состоит в универсализации в этих исследованиях одной-единственной, неосознанно московско-центральной точки зрения (ср. расхожий штамп "центр и регионы", уже предполагающий позицию "над регионами"). Однако одна-единственная точка зрения на пространный (буквально) объект означает игнорирование его расчлененности на части и само наличие частей, то есть в конечном счете содержит неявно фундаментальную предпосылку о лишенности объекта значимой дифференциации, протяженности, качественного размера, наличия самих существенных частей (в логическом смысле - то есть таких, без которых данный объект не является самим собою). Такое представление делает регионы (и иные места) интенсионально несуществующими, - не существующими с точки зрения содержания, вносимого ими в понятие России; понятие России оказывается лишенным тех аспектов содержания, которые связаны с самим наличием в ней разных существенных частей. Огрубим и обобщим проведенное рассуждение: объект, для понимания какового необходимо и достаточно одной-единственной позиции, - не имеет частей, "состоит" из одной-единственной части (этому не противоречит и представление о своего рода броуновском движении регионов разных рангов, которое может тогда быть обоснованно описано только макроскопическими параметрами, то есть разного рода средними). В таком случае рассмотрение России (вообще любой страны или территориальной отдельности) с одной точки зрения означает несуществование ее частей, отсутствие вариантов целого. (Проводимые из столиц = Центра, с позиции Центра исследования, по большей части "западнические", универсалистские по установкам, имеют под собой в части игнорирования расчлененности страны те же основания анализа и просто восприятия страны, как и имперские и в частности евразийские1). Хотя местное, региональное сознание вряд ли глубоко рефлектирует ситуацию, но и вне рефлексии для него такой подход очевиден, поскольку выражается в отсутствии способов учета реальной специфики, интересов и позиций конкретных мест. Монопозиционность означает игнорирование мест, и в частности - даже и регионов. Возможно, что эта позиция преступна или порочна, - но она еще и заведомо ошибочна и потому крайне неэффективна. Всякое исследование важного для страны феномена нуждается в обращении к нескольким частям страны как позициям - если даже исследуемый феномен локализуется в одном месте; впрочем, именно на этом настаивает старая добрая методология и истории, и естественной истории, обязывающая использовать сравнительный подход2. Именно так преодолеваются каверзные трудности концептуального рассмотрения единичного объекта. Ведь последний, строго говоря, не может теоретически рассматриваться, однако если он состоит из подобных целому частей (автомодельная симметрия) и/или дан как множество реализаций и/или во множестве соотнесений с иными объектами, то может и даже должен - ведь структура единичного объекта складывается из того общего, что объединяет объекты в тех отношениях, где он соотносится с иными объектами. Путешествие и есть осуществление сравнительного подхода почти буквально, как "нанизывание" на маршрут соотносимых частей объекта, прохождение серии взаимосвязанных позиций3; в частности, путешествие есть особая работа с границами в ландшафте4. Наличие в самой реальности многих разных неслучайно соположенных и сопряженных мест - онтологическая основа путешествия. Путешествие непосредственно реализует полипозиционность и сравнительный подход, тогда как экспедиционные исследования (обычное полевое исследование в социальных науках) или разного рода опросы общественного мнения лишь в лучшем (редком) случае собирают для них материал. Заметим кстати, что научные и завоевательные экспедиции не только структурно сходны - часто это одни и те же экспедиции. Так, Оренбургская экспедиция - ее итогом явилось основание Оренбурга, создание губернии и закрепление большого края в составе России - включала "...2 полка пехоты, казаков, служилых мещеряков... историка, астронома, ботаника, геодезиста, студентов славяно-латинской школы, художника... мастеров разного рода". Мои полевые исследования - профессионализированное путешествие: активное включенное динамическое полипозиционное наблюдение; эта техника априори предполагает смысл, ценность, постижимость и выразимость сходств и различий мест. Предмет таких путешествий - всегда культурный ландшафт, в котором акцентируются те или иные формы и слои содержания. Такие путешествия (они осуществлялись в основном в одиночку, но во всех случаях имело место единство путешественника как субъекта путешествия) включают маршрутные наблюдения, включение в местные информационные потоки и комплексную коммуникацию (в том числе беседы типа фокусированных интервью и иные) и активное взаимодействие на основе лекций, докладов, бесед. В основных городах комплекс работ включает: визуальные наблюдения и экспресс-обследования городов, сбор, изучение и экспресс-анализ местных масс-медиа (бумажные, радио и телевидение), литературы краеведческой и региональной, включая местную художественную, изучение транспортно-коммуникационных ситуаций, работу в краеведческих и иных музеях (это часто яркие фокусы автопрезентации регионального сознания, особенно учитывая происходящий в стране музейный бум и множество новых экспозиций), циклы бесед с представителями научной, музейной, вузовской и иной культурной среды как носителями регионального сознания и/или экспертами по региональным ситуациям и т.п. Весьма значимы и информативны были и обильные контакты с т.н. "обычными людьми", поверхностность и фрагментарность представлений которых о ландшафте территории сполна компенсировались многочисленностью и неискушенностью этих людей, то есть отсутствием тех штампов и концептуальных клише, которыми переполнено (и даже замусорено) сознание образованной публики. Включение в регион имеет составной частью дискуссии на базе проведения экспресс-экспертизы региональной ситуации и предъявления ее результатов; это принципиально отличает наши беседы от коммуникации типа фокусированного интервью, делая их в целом куда более заостренными и содержательными, но в ряде случаев приводя к конфликту или блокировке коммуникации; однако темы, вызывающие конфликт или такую блокировку коммуникации, сами по себе весьма информативны. В ходе осмотра городов (особенно больших) и работы с материалами касательно их существенно было проводить экспресс-диагностику основных типов названий городских объектов. Весьма важно и включенное в осмотр населенных пунктов, но имеющее и самостоятельное значение пребывание в местных фокальных объектах (в том числе и ближнезагородных) и общение в них и по их поводу с жителями из разных групп населения и специалистами. Таковы Откос и Кремль в Нижнем Новгороде, памятник Ермаку в Тобольске, монумент "Европа-Азия" в Оренбурге, часовня на Стрелецкой горке (изображена на купюре достоинством 10 руб.) и Красноярские столбы в Красноярске, площадь Республики в Астане. Мы вообще стремились обращаться ко всем фокусам автопрезентации регионального (городского) сознания, каковые фокусы с большей или меньшей полнотой следовало вначале опознать. Наблюдения и содержание бесед фиксируются в полевом дневнике в текущем режиме; кроме "внешних впечатлений" обязательно фиксируются события самого путешествия и личное состояние путешественника. Повествовательно-линейный основной текст дневника сопровождается довольно многочисленными и разнообразными комментариями, перечнями, подсчетами, схемами, расшифровками и росписями отдельных бесед и событий более подробно и проч.5; дневник - документ полимасштабный (как и само путешествие). При расшифровке дневников в Москве в них не вносится никаких изменений и дополнений, однако производится довольно заметная линеаризация материала. Не входя в неуместные здесь подробности, стоит только сказать, что ряд существенных моментов интерпретации и реконструкции культурного ландшафта производится в ходе самого путешествия (или, что на самом деле существеннее, - в состоянии "путешественности") и более не пересматривается, хотя и дополняется. Для включения более подробно обследованных регионов в географический контекст больших территорий ведутся маршрутные наблюдения в разных масштабах с разных (всех доступных) видов транспорта; в рассматриваемом цикле путешествий это были: воздушный транспорт, железнодорожный разных типов, междугородный и пригородный общественный и частный автомобильный (включая и грузовой), в том числе в режиме автостопа, все виды городского транспорта, водный - магистральный, местный скоростной, паромный, подъемники и фуникулеры etc. В каждом месте в зависимости от его специфики, продолжительности пребывания, наличия контактов и др. акцентируются те или иные моменты. Каркасом для интерпретации состояния территории служит несколько концептуальных схем культурного ландшафта, в том числе разработанных или развитых мною6; однако путешествие как способ исследования, в отличие от исследования экспедиционного, предполагает открытый набор интерпретаций и даже - возможность порождения новых способов, приемов и концептуальных схем интерпретации, как и проблематизации наличных. Однако, надеемся, подмены наблюдений априорными схемами не происходило - еще и потому, что во всяком конкретном месте использовался ряд разных, даже противоречащих друг другу схем. Эти схемы концептуально обобщенно представляют морфологию культурного ландшафта больших территорий. Кроме того, в нашем случае и речи не шло о верификации или фальсификации гипотез, поскольку нами осуществлялось теоретическое полевое исследование, где - как проницательно заметил С.В.Чебанов, рефлектируя наш опыт, - идет прежде всего порождение эвристик, а не сверка гипотез7. Независимо от сплошности и различий плотности наблюдений по маршруту избранные приемы исследовательского путешествия позволяют интерпретировать и реконструировать сплошную и довольно широкую полосу территории; в наших путешествиях можно было, хотя и начерно - интерпретировать и реконструировать полосу шириной примерно "в один регион"8. Громадного и быстро меняющегося разнообразия культурных ландшафтов современной России и всей Северной Евразии без полевого включенного исследования, особенно путешествия, - не понять и не представить. Без них не было бы и данного цикла сочинений.
|
1 |
||
|
||