В последние дни в сети активно обсуждается статья Валерия Панюшкина "Логика бешеной собаки", начинающаяся словами: "Без национальной идеи нам будет легче жить. Еще легче - без государства. России пора вразнос...". Заканчивается эта статья еще более недвусмысленно: "Я русский, но я всерьез думаю, что логика, которой руководствуется сейчас мой народ, сродни логике бешеной собаки. Бешеная собака смертельно больна, ей осталось жить три, максимум семь дней. Но она об этом не догадывается. Она бежит, сама не зная куда, характерной рваной побежкой, исходит ядовитой слюной и набрасывается на каждого встречного. При этом собака очень мучается, и мучения ее окончатся, когда ее пристрелят".

Текст Панюшкина бурно обсуждался в "Живом журнале" и других интернет-форумах. Мнения высказывались разные, зачастую полярные. На эту тему пространно высказались Александр Житинский, Максим Соколов, Дмитрий Бутрин и многие другие. Тема может показаться исчерпанной. И тем не менее, я считаю необходимым высказаться на этот счет...

Ситуация

Некто в здравом уме и твердой памяти делает некое чрезвычайно резкое высказывание, публичное и обдуманное. Высказывание опубликовано и широко обсуждается.

Многие возмущены и оскорблены. Другие не видят ничего особого. Третьи считают, что он это, конечно, чересчур, не надо было так обострять, но все-таки - что уж так остро реагировать?

По ходу дискуссии возникают различные соображения об идеях и намерениях автора, обсуждается его моральный облик и жизненные обстоятельства - хороший ли он человек, любит ли детей и занимается ли благотворительностью и т.д. и т.п.

Мне представляется, что в данном случае интересна не сама по себе личность и намерения автора, гораздо важнее понять, какова реакция людей, на чем она основана и какие это влечет выводы.

Оскорбление и реакция

Два ключевых вопроса дискуссии, вызвавшие расхождения:
1. Наличествует ли факт оскорбления.
2. Если да, то как надлежит реагировать.

Человек чувствует, что его оскорбили, когда унижены его честь и достоинство, или когда задеты честь и достоинство близких - честь матери, честь семьи, или когда задета общность, с которой человек себя прямо связывает - честь рода, честь нации. Человек ощущает оскорбление и в том случае, когда унижающие действия направлены на какие-то ценности, которые он считает неприкосновенными. Как оскорбление воспринимается поругание религиозных или национальных святынь.

В обсуждаемой нами ситуации одни усматривают в тексте явное оскорбление, тогда как другие не понимают, из-за чего вообще сыр-бор. Из этого следует, что вторые не считают ценностью или не ассоциируют со своей личностью то, что близко и дорого первым. В данном случае - честь нации, честь страны не воспринимаются как заслуживающие уважения.

Если люди все-таки считают, что оскорбление имело место, то встает вопрос о том, как на это реагировать. Тут опять же - полный разнобой.

Одни считают, что реагировать никак не надо, потому что - свобода слова и автор в своем праве, может писать что думает, а не нравится - так и не читай.

Другие считают, что это слишком мелкий повод, чтобы на него как-то особо реагировать. Что он, первый, что ли? Мало ли кто что писал и говорил, да и вообще, столько более серьезных проблем остается без внимания, а тут накинулись на какого-то мелкого журналиста.

Третьи (и я в их числе) считают, что реагировать обязательно надо. Но при этом идеи согласованной акции (например, организации бойкота автора и издания), энтузиазма явно не вызывают, а другие формы реакции не просматриваются.

Конечно, бывают такие оскорбления, на которые и не положено реагировать.

Первый случай - когда оскорбитель сильно выше рангом. Если барин назвал лакея "канальей" или если директор обматерил рабочего - это ведь почти и не оскорбление. На то он и барин.

Второй случай - прямо обратный. Слон и моська, порядочный человек и хам - "собака лает - ветер носит". Обхамили в трамвае - не драться же из-за этого, честное слово! И отвечать себе дороже, лучше вообще не замечать. Для дворянина невозможно вызвать на дуэль простолюдина - это значит счесть его равным себе. И в драку с ним дворянин тоже не полезет - это значит уподобиться простолюдину. Может стегнуть кнутом, а если это собственный крепостной - выпороть на конюшне.

Но вот если оскорбитель равен по статусу оскорбляемому - тогда реакция требуется, и она жестко задана культурной нормой. Офицеры стреляются, простые люди бьют морду, интеллигенты разрывают отношения. Не отреагировать - значит уронить себя.

Конечно, бывают люди, поступающие по евангельской заповеди "Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую". Это не значит не замечать оскорбления, это значит - проявлять кротость и терпеть скорби. Но и христиане не равнодушны к поруганию святынь.

Конечно, соотношение статусов не исчерпывает всей картины. Но если рассмотреть ситуацию в этом разрезе, получается следующее.

Одни считают, что автор - Талантливый Журналист и этот высокий статус дает ему право на оскорбительные высказывания. Да и не оскорбляет он на самом-то деле, а выражает боль своего чувствительного сердца.

Вторые, наоборот, исходят из мелкости и низкоранговости автора текста - мало ли что" какой-то там журналистишка" написал?

А вот сторонники третьей позиции, считающие, что публичное слово предполагает ответственность, а ценность требует защиты, попадают в затруднительную ситуацию. Нет никакой общепринятой для такой ситуации формы реакции - дуэли сто лет как ушли, морду бить нецивилизованно, и отношений разорвать нельзя по причине их отсутствия. Организованный бойкот плохо пахнет и может выродиться в некрасивую кампанию. А каких-то других форм не просматривается. Остается шум в "Живом журнале", который мало на что влияет.

Все это свидетельствует о том, что нормы публичного поведения (понятия о границах допустимого в публикациях, и представления о должной реакции) чрезвычайно размыты, если не прямо разрушены. Многие не видят особого нарушения нормы (некоторые, как сказано выше при этом не видят и ценностей, которые следовало бы защищать), а другие не находят приемлемых форм реакции.

Норма и санкция

В данной ситуации нормальным проявлением защиты ценностей общества была бы нескоординированная, спонтанная реакция людей, которые, не договариваясь и не оглядываясь друг на друга, поступили бы просто и естественно - прекратили бы считать автора приличным человеком, перестали бы покупать этот журнал и другие издания, где автор публикуется. При этом каждый человек совершенно не должен думать, что он совершает какое-то особое действие по защите чего-то необходимого. Человек просто поступает так, как должно поступать в такой ситуации.

В таких естественных, нескоординированных действиях проявляется особый механизм самозащиты общества - т.н. рассеянная санкция. Юридическая (писаная) норма защищена правоохранительной системой, за нарушения закона отдают под суд. Культурная (неписаная) норма поддерживается отрицательной реакцией членов общества на нарушение этой нормы. Эта реакция может быть разной силы - от неодобрения до полного отвержения. В предельном случае человек, сделавший недопустимое, оказывается исторгнутым из общества, нерукопожатным, ему буквально некуда пойти (см. описание т.н. "либерального террора" у Сергея Чупринина). Сила рассеянной санкции именно в том, что она не требует никакой координации, действует "автоматически".

Оборотной стороной силы является слабость - если нарушение нормы перестает вызывать отрицательную реакцию окружающих, то нарушение сначала становится терпимым, потом допустимым, а затем и вовсе превращается в один из вариантов нормы.

Если оскорбление не влечет санкции, то граница между допустимым и недопустимым постепенно размывается. Те, кто сильно оскорблен, не имеют возможности свои чувства выразить приемлемым для большинства способом, а если выражают неприемлемым (битье морды, разгром выставки и т.п.) - подвергаются либеральному осуждению за нетолерантность.

Ценность, регулярно подвергаемая унижению и поруганию, теряет свой статус ценности. Те, кто продолжает считать ее ценностью и пытается отвечать на оскорбления, превращаются в маргиналов и почти экстремистов. Те, кто не знает, как правильно поступать, не уверен или просто не в курсе, принимает массовую реакцию как действующую норму. При такой тенденции по мере смены поколений бывшая норма становится анахронизмом, а защита ее - в лучшем случае чудачеством.

Конечно, можно сказать, что и не надо нам таких ценностей. Нет никакой нации, никакого народа, это мысленные конструкты, и потому не может быть у нации или народа никакой чести. А каждый отдельный человек сам себе решит, как правильно, и нечего тут навязывать.

Но с этой позицией я не собираюсь дискутировать...