| Русский Журнал
/ Обзоры / www.russ.ru/culture/20050214_kag.html |
|
Все как везде Владимир Каганский Дата публикации: 14 Февраля 2005 В путешествиях1 жадно ищешь специфики мест - и нередко ее находишь. Не всегда и не во всем. Одно из моих сильнейших впечатлений от путешествий по современной России-РФ - впечатление громадного сходства и разных мест, и претерпеваемых ими изменений. Во многих местах - разных по природному ландшафту, географическому положению, истории ландшафта - все одинаково. Вот об этом - мой рассказ с отсылками к конкретным местам и путешествиям. Пространство предназначено и живет исключительно для своих. Оно ксенофобно. Чужому - не обязательно путешественнику - надо прикладывать значительные усилия, просто чтобы в нем находиться, тем более - двигаться. Весь транспорт рассчитан исключительно на местных жителей, начиная с расписаний и надписей маршрутов на самих транспортных средствах - они переполнены сокращениями и буквенно-цифровыми аббревиатурами вроде "ЦФУ-1 - район 4". Само объяснение дороги постороннему - при куда большей доброжелательности и куда меньшей спешке, чем в Москве, - вызывает большое напряжение. Пространство (для) местных жителей полностью индивидуализировано, и в обиходном тезаурусе жителей нет общих категорий, дабы можно было легко объяснить местонахождение: постороннему эти "нижняя школа" или "вьетнамский рынок" ничего не говорят для ориентации, хотя само их упоминание уже содержит ценную информацию - школ и рынков несколько, есть и невьетнамские. Разумеется, категории ориентации, упорядочения пространства есть - но они лежат куда глубже и актуализируются отнюдь не в связи с ситуацией объяснения пути постороннему человеку. Это проверено много раз... В этой ситуации туземцу требуется время и усилие, чтобы свыкнуться с тем, что рядом находится посторонний человек. Собственные, свои, местные порядки жизни в высшей степени неформализованы, хотя среди них есть островки жесткой иррациональной формальности. Так, в очень многих местах на проходящие автобусы заранее не продают билетов, хотя места всегда есть (Белорецк), - просто принято стоять в очереди и ожидать прибытия автобуса; потом, кстати, этот автобус опоздал отправлением на четыре с лишним часа. Очень тонкое, по-своему изысканное искусство жизни в каждой местности состоит в понимании, когда действуют, а когда и почему не действуют (или на некое время отменяются) писаные правила. Так, в самом глубинном Бурзянском районе Башкирии2 под предлогом аварии (ее отнюдь не было) отменили все местные (внутрирайонные) рейсы автобусов, что было для путешествия ударом - еще и потому, что местные частники ездят исключительно на большие расстояния в вышестоящие центры и без объяснения причин отказываются даже обсуждать поездку в соседнюю деревню. Не сразу я понял, что дело в сенокосе, из-за которого и все прочие учреждения - кроме единственного реально частного магазина и переговорного пункта - работали совершенно непредсказуемо... Что уж говорить о полнейшей невозможности узнать расписание на соседней автостанции. Находясь в Миассе, в интернет-кафе я мог принять участие в торгах нью-йоркской фондовой биржи или узнать расписание городского транспорта Мюнхена (с точностью до полминуты) - но никакими способами не мог узнать расписание автобусов из соседних Учалов, расположенных всего лишь в 100 км; даже с трудом дозвонившись по междугороднему телефону, я смог из-за занятости девушки на справке задать один-единственный вопрос... Одними транспортными сюжетами можно было бы заполнить десятки эссе. Но соседние места действительно крайне мало связаны друг с другом. Отдельные части страны еще и мало интересны друг другу; страна фрагментирована не только сверху (Центр), но и снизу (места и регионы). Урал - редкое исключение, он существует в обыденном сознании жителей вне и помимо регионов, потому и было так болезненно воспринято его расчленение федеральными округами. На границах административных районов по-прежнему обрываются местные автобусные маршруты. Вертикальные транспортные связи, ведущие в статусно более высокие поселения, - все еще доминируют. Однако совсем иначе ведут себя автомобилисты, о чем у меня нет должной информации. По-прежнему и везде чрезвычайно значимы границы регионов - не только тем, что они навязчиво кричат: "Вы въехали в...", "Вы покидаете ..., счастливого пути", - и даже не тем, что пространство риторически организует и предъявляет себя по-разному в смежных регионах; разные регионы - это разные миры, разные типы обыденности, даже разные социальные стратификации. Это ясно и просто видно, даже если не общаться с местными жителями, а уж если общаться... По-прежнему и как везде чрезвычайно сильны и выражены в ландшафте простые признаки статуса и размера поселения, расстояния от центра, принадлежности к тому или иному региону. Все еще доминируют структуры советского пространства3, хотя увеличивающиеся различия между регионами - черта, несомненно, новая. Пространство-не-для-чужих являет себя и тем, что практически отсутствует какая-либо информация о местах, даже самых ярких, туристских и достопримечательных. На станциях железных дорог и - реже - автостанциях бывает схема маршрутов (хотя часто она уже не соответствует реальному движению) - но нет карты или схемы самого населенного пункта, нет и рекламы расположенных в нем достопримечательных объектов. Если не знать, что в Белорецке существует краеведческий музей с уникальными экспонатами, тебе по приезде ничто этого не скажет - ни на автостанции, ни в гостинице, ни в городе. Если заранее не знать, что на краю города Миасса есть объект мирового культурного значения (первый в мире минералогический заповедник с богатейшим музеем и хорошим магазином уральских камней), - можно проехать мимо. Никакой краеведческой литературы в этом интереснейшем краю нет в продаже, она очень мало где есть. Однако - это я выяснил точно - ее есть кому написать и есть такое желание: хорошие краеведческие музеи растут как грибы, возникая у каждого крупного предприятия и в каждом крупном селе. И здесь, в глубинке, в глуши, - общий для страны музейный бум. Отсутствие краеведческой литературы - симптом серьезный и многозначительный. Что же может быть парадоксальнее сочетания хорошего краеведческого музея с богатыми фондами, хорошей экспозицией и знающими сотрудниками - и отсутствия опубликованных брошюр, тексты которых давно лежат в столах? Парадокс этот - при своей необъяснимости - также общ для нашего ландшафта. Пространство-не-для-чужих оказывается пространством не-для-своих; пространство без самоописаний - пространство без полноценных мест. Что ж говорить о картах городов или наборах открыток с видами достопримечательных мест; все виденные мною карты городов (они довольно однообразны) - неважные или просто плохие... Это наводит на мысль о все еще внеэкономическом существовании - ведь любое ограниченное благо является (экономическим) ресурсом; ведь когда приезжие или проезжие добираются до краеведческих музеев - они сметают открытки, буклеты, местные сувениры и поделки; этот ручеек пополняет мелеющую финансовую реку музеев. А теперь о еще более грустном. Страна тонет в грязи и мусоре - и здесь я не увидал исключений; "чистота и порядок" поддерживаются только в особых зонах - в парадных комнатах деревенских изб, в экспозициях музеев, за конторками администраторов гостиниц, внутри некоторых административных зданий и банков. Но и тут рядом - грязь и мусор. В путешествиях я просто скучаю по урнам как материальному знаку возможной чистоты. Увы, урн, общественных туалетов и городских таксофонов встретить (почти) не доводится. Интернет в России куда доступнее, чем общественный туалет. Особый случай поддержания чисто внешне-визуального порядка - упорядоченность и чистота того, что видно руководителям Башкирии при стремительной езде по дорогам: новый (за казенный счет) голубой штакетник, аккуратные таблички с названиями населенных мест, лозунги, гербы и флаги4. Но вот если идти пешком по обочине той же самой дороги - впечатление совсем другое: мусор валяется где попало, то есть выбрасывается из окон автомобилей, может валяться и под самими радующими (?) взгляд табличками. Пространство замусорено. В одной из редакций газет, где довелось быть, чистота была настолько устрашающей, что я застеснялся своего не слишком чистого после сотен километров рюкзака - но за порогом, куда выходили курить и выбрасывать мусор сотрудники этой же чистой редакции, были просто горы мусора. Порядок и беспорядок, грязь и чистота, формальное и неформальное так перемешаны, что невозможно понять - это такая форма упорядоченности или просто хаос с островками порядка? Островки если не порядка, то кричащего и контрастирующего с фоном богатства, как обычно, - казенные здания (администрации) и имеющие еще более цветущий вид (а то и действительно с прекрасными цветниками) здания местных отделений Сбербанка; в более богатых районах это иные банки или отделения Центробанка; богато выглядят и новые храмы и монастыри (клерикализации ландшафта будет посвящено особое эссе). Как принято сейчас, где-то в сторонке, в (ранее) чистом и живописном месте, - коттеджные поселки; искусство местных зодчих велико: с выдающейся точностью эти коттеджи (как и административные здания) всегда умело размещены так, чтобы минимумом усилий максимально изменить (испортить, разумеется) пейзаж. Однако часто к ним ведет разбитая дорога с неприглядно грязными обочинами, а горы мусора могут начинаться сразу за кирпичными (каменными) стенами участков. Впрочем, и обычные обильные всюду дачи, иногда дачи-будки и дачи-скворешники вносят свой вклад в трансформацию культурного ландшафта5. Кое-где они уже успели превратиться в руины и зарастают молодым леском (там, где больше нет ведшего к ним общественного транспорта). Ни одного городского поселения или поселения с трехэтажными домами без дач неподалеку я не видел. Я не выстраиваю баланс позитива и негатива. Написав впервые в подобном сочинении еще в 1997 году, что нет уже мест в России, где бы ни ступала "ножка Буша", где нет бананов, сникерсов и баночного пива, я могу это только подтвердить. Везде налицо и признаки торгово-потребительского если не бума - то оживления. Почти в каждом большом селении - новые магазины, магазинчики или хотя бы ларьки; в каждом городе и селе-райцентре - торговля компьютерами, периферией и прочей техникой. А то, что были явно и разбогатевшие, и обедневшие в целом поселения или части городов, - тоже как везде. Как и то, что в каждом селении с достаточным числом потенциальной паствы есть, или ремонтируется, или строится заново (иногда и все вместе) мечеть и/или православный храм - это тоже как везде. Впрочем, как и везде, наличие или строительство мечетей не сопровождается видимым сокращением торговли разнообразным алкоголем. Может быть, самая разительная перемена сравнительно с раннеперестроечным состоянием культурного ландшафта - сокращение во много-много раз расстояния от жителя до ближайшего места торговли алкоголем; мест стало больше, да и самогон варит вся страна. Ведь в сельской местности была своя сеть алкогольных троп, путей, которыми ходили за водкой (иногда более чем за 10-15 километров); теперь этот элемент транспортной инфраструктуры ландшафта быстро отмирает. Тропы - действительно часть и самый массовый (по совокупной длине) элемент именно транспортной сети; ведь поля и леса на самом деле труднопроходимы - и они всегда пересечены сложной и очень закономерной сетью троп. Как многие лежащие на поверхности массовые явления, эта сеть троп, сколько известно, никогда не изучалась - хотя вот где простор для местных исследований, нива для школьного краеведения и приучения к серьезному географическому анализу кажущихся простыми явлений. Увы, нигде специфика места не являет себя в обыденности. В стране прекрасных горных рек негде поесть рыбы; в коневодческой зоне конины (мною любимой) не было вовсе, не было даже прекрасной конской колбасы и тушенки. Казалось бы, где, как не в глубинке, должны по-прежнему готовить простые национальные блюда, - но это отнюдь не так, национальной кухней можно насладиться в Уфе или Астане, но не в сельской ашхане (столовой). Вообще с гастрономией мне не везло, если не считать прекрасных домашних молочных продуктов в глубинке: скот пасется на настоящих, иногда и горных лугах и ест настоящее сено - отчего у молока, творога и сметаны настоящий, забываемый уже вкус. То, что мы едим в удобной красивой упаковке, - совсем иные продукты, присвоившие себя чужие имена. В туристских краях редко найдешь изображения заманчивых пейзажей, даже когда у этих территорий единственный шанс - туризм; но ведь так везде в России и даже СНГ.
|
1 |
||
|
||