Русский Журнал / Обзоры /
www.russ.ru/culture/20050225_us.html

Школа жизни
В защиту обязательного призыва в армию

Лев Усыскин

Дата публикации:  25 Февраля 2005

...Кажется, "победа" уже совсем близка. Пройдет совсем немного времени √ месяцы, год-другой, вряд ли много лет √ и введенный Александром II принцип комплектования российской армии станет достоянием истории. Победа неизбежна, ибо едва ли кто-либо всерьез станет его защищать сегодня √ разве лишь сотрудники военкоматов, у которых пропадет основная кормушка. Ну, да это ведь не сила в масштабах страны!

Даже генералы, вопреки всеобщему мнению, не сильно расстроятся √ и будут по-прежнему возводить свои дачи силами подчиненных. Но подчиненных-контрактников. И те будут строить эти дачи даже более тщательно и самоотверженно, чем прежние призывники-саботажники. Просто потому, что рабский труд, все-таки, малопроизводителен.

Вообще, если ничего, помимо принципа комплектования не изменится √ то почти ничего не изменится в армии и по сути. Также будут воровать. Также гробить здоровье и жизни людей ни за грош. Также плохо выполнять свои уставные обязанности. И также регулярно демонстрировать всему миру иррациональные истерические срывы √ когда часовой в карауле расстреливает своих сослуживцев и т.п.

Мне даже кажется, что станет заметно хуже √ исчезнет какой-либо общественный интерес к армейским будням, будут саморасформированы разнообразные "Солдатские матери" и армия превратится вскоре в настоящий отстойник общества, типа нынешней милиции, только хуже. Герметичный, самодостаточный, неуправляемый. Милицию мы все-таки иногда теребим, а армию ведь можно будет и не замечать. Не замечать до тех пор, пока┘ пока она вдруг не понадобится. Всему ли обществу или отдельной его части или даже какой-то группе членов этого общества во главе с одним кем-нибудь, шибко амбициозным. И в этот миг россияне вдруг узнают, что в стране есть армия, и что эта армия √ совсем не то, что они все это время предполагали.

Но можно прикинуться оптимистом. Допустить, что помимо реформы принципа комплектования, произойдут в наших вооруженных силах и иные благотворные изменения, и, вследствие таковых изменений, армия наша радикально улучшится во всех смыслах. Что тогда √ считать ли отмену призыва необходимым, пусть и недостаточным условием этих успеха? Едва ли. И, дабы разъяснить свое мнение, позволю себе порассуждать о некоторых, вполне очевидных вещах.

Начнем с начала. С назначения вооруженных сил в целом. Вслед за советскими учебниками, большинство высказавшихся об этом, так или иначе, подразумевают лишь две функции армии √ внешнюю и внутреннюю, оборону и поддержание внутреннего порядка (во всем многообразии связанных с этим проблем - от мятежей до стихийных бедствий и охраны массовых зрелищ). Чуть более продвинутые имеют в виду также армию, как инструмент оказания внешнеполитического давления. Вот, пожалуй, и все, что произносится вслух.

Можно ли к этому что-либо добавить? Конечно же! Так, в своей нынешней форме армия является своего рода резервуаром, в который изолируется заметная часть мужчин из наименее благополучных слоев общества в тот период, когда у них тело - "уже", а голова - "еще". Понятно, что это как-то сдерживает общий фон преступности, особенно в проблемных регионах, с высоким уровнем социальной напряженности, безработицы и т.д. Говоря о влиянии армии на рынок труда, обычно имеют в виду исключительно увольняемых в запас офицеров. Призыв как социальный демпфер, похоже, вообще не рассматривается, а напрасно, ведь здесь вроде бы сам собой напрашивается дифференцированный подход.

Идем дальше. Рискнем заявить, что армия √ единственное в глазах населения сколько-нибудь демократической страны оправдание инвестиций государства в перспективные технологические разработки, не дающие скорый и однозначный экономический эффект. Все мало-мальски значительные технологические достижения человечества за последние семьдесят лет растут исключительно из военных проектов. Иной путь невозможен √ достаточно вспомнить процедуру формирования и прохождения бюджета в Государственной Думе.

Теперь о вещах несколько более тонких. Всякий, кому в советские времена доводилось путешествовать по национальным окраинам страны, неминуемо убеждался, что мужская часть местного населения, в отличие от женской, вполне сносно говорит по-русски. Причина банальна: государственным языком они овладевали на срочной службе. Что я хочу этим сказать? То, что армия, комплектуемая на основании всеобщей воинской обязанности √ идеальное место для проведения общенациональных PR-акций и образовательных программ. Причем, программ самого разного назначения. Если людей в армии удается научить разбирать АК, то с тем же успехом можно научить и другим полезным вещам: оказывать помощь при несчастных случаях, предохраняться от СПИДа, корректно вести себя при посещении храмов разных конфессий и т.д. Было бы желание и понимание┘

Особенно актуально это для неоднородного государства, перед которым стоит проблема сохранения территориальной целостности. Вообще, во многих случаях армия √ по сути, единственное место, где гражданин всерьез встречается с государством, и, так или иначе, готов это государство "выслушать". Понятно, что от того, какое впечатление оставит о себе государство в ходе этой встречи зависит, в конечном счете, степень лояльности к нему гражданина┘ О срочной службе, как времени и месте получения многими и многими профессионально-технического образования говорить здесь не стану √ эту как раз функцию легко возьмут на себя иные структуры. Хотя, и в советское время и даже сейчас недооценивать эту сторону действительности вряд ли правильно.

┘Все это хорошо, возможно скажет оппонент, но ведь нельзя отрицать и обоснованность борьбы против призыва, принявшей уже характер общенационального саботажа. Что ж √ соглашусь. Соглашусь, заметив лишь, что в суммарном мессидже подобного волепроявления "не хотим, чтобы мы и наши близкие призывались в такую армию" почему-то делается акцент на слово "призывались", тогда как здравый смысл требует ударения как раз на слове "такую".

Впрочем, не составляет труда нащупать мотивы подобного волепроявления. Есть среди них и естественное желание обывателя расширить объем своих прав и сузить объем обязанностей поелику возможно. Имеются и совсем уж нехорошие с точки зрения морали мотивы: мы как бы убеждены, что есть люди, которые за деньги согласятся за нас служить в армии, воевать, умирать. Совесть наша будет спокойна √ просто это такие ╚специальные╩ люди - люди низшего сорта. Они родились такими. И, потом, они получают за это деньги √ значит, сами во всем виноваты. И в том, что терпят лишения и унижения, и в том, что их убивают. Мы же (╚люди высшего сорта╩) ни за какие деньги не позволим себя убивать? Не правда ли?

Поэтому, читая новости, мы всегда обращаем внимание на статус жертв. Если в ходе боевых действий погибло пятеро гражданских лиц √ это безусловное варварство. А если тысяча военных √ это лишь ╚суровая правда жизни╩. Так сказать, рулетка. Даже если эти военные не имели шанса сколько-нибудь эффективно противостоять своему противнику, как во время американского вторжения в Ирак, нам их все равно не особенно жалко √ ╚работа у них такая╩.

Это гордыня, высокомерие. Причем, близорукое высокомерие. Ибо очень часто в истории социальные слои и группы, осознав, что они парии в обществе, вдруг начинали требовать от привилегированных собратьев не просто компенсации, а гиперкомпенсации. Со всеми вытекающими из этого последствиями.

┘И все же у рассматриваемого нами общественного протеста имеются вполне здравые основания. Базируются они на объективных претензиях к нынешнему армейскому обустройству. Их много, однако, разгребая это множество, легко сформулировать главное: людей категорически не устраивает уровень защищенности военнослужащего срочной службы. Не устраивает, иначе говоря, произвол. И этот произвол имеет две существенные формы: злоупотребление властью и внесубординационный произвол, "дедовщина". На самом деле, оба они неразрывны. Взглянем для начала на вторую из названных компонент.

Прежде всего, отметим, что в большинстве опубликованных прессой описаний такого произвола доминирует "иррациональная" составляющая - произвол осуществляется не столько с целью получения какой-либо объективной выгоды, сколько с самодостаточной целью унизить жертву. Под огнем общественной критики, военные объявляют причинами данного явления наличие уголовных и близких к уголовным элементов среди призывников, недостатки в работе младших офицеров и армейских органов юстиции. Все это имеет место, однако, на мой взгляд, определяющими являются совсем другие вещи. Их, видимо, стоит искать в общей картине психологического состояния человека, попавшего с "гражданки" в нынешнюю российскую казарму.

Первое, с чем сталкивается такой человек √ это убогий казарменный быт. И дело не в том, что дома, конечно же, всегда уютнее, а в том, что в кране нет горячей воды, а баня √ раз в неделю. Сегодняшняя степень бытовой обустроенности российской казармы воспринимается большинством призывников как унижающая их человеческое достоинство. Далее. С первого же дня в армии призывник обнаруживает, что у него начисто отсутствует то, что принято называть privacy: какой-либо кусок пространства, личного времени или личного имущества, недоступный чужим без специальных на то санкций. Понятно, когда сержант на поверке интересуется вычищенностью автомата или даже вычищенностью латунной бляхи √ но какое ему дело до содержимого карманов брюк? Едва ли новобранец поверит, что этого требует специфика боевой учебы.

И, наконец, третье, неразрывно связанное, впрочем, со сказанным только что. Человек, попавший в нашу армию, довольно быстро постигает простую истину √ с тобой здесь могут сделать все, что угодно. Единственное, что тебя оберегает √ это┘ статистика, а никак не уставы, не военная прокуратура и не зоркий начальственный глаз. Ведь армия, как система управления, функционирует по нормам обычного права, а никак не по письменным нормативным актам. Однако, еще важнее то, что эта система замкнута в себе, сор никогда не выносится из избы, связи с внешним, гражданским миром обрублены по-максимуму. Внутри же системы отстаивать свои права практически невозможно. Случись, к примеру, суд (разумеется, военный суд) √ его исход предрешен. Чтобы понять это, достаточно вообразить, кто выступит в этом суде свидетелем и сколь независимы такие ╚свидетели╩ будут в своих показаниях.

В результате военнослужащий действует на основании исключительной воли начальства, фактически без оглядки на уставы и прочее законодательство, попадая, благодаря этому, в еще большую от этого начальства зависимость. И это есть органическое свойство российской армии, а не результат каких-то недоработок. Благодаря отсутствию возможности внешнего обжалования произвола обеспечивается принуждение к повиновению. Таким образом, нынешняя российская армия - это система управления беззащитными людьми. Произвол √ не издержки, а основной инструмент такого управления.

Дальнейшее многократно описано в литературе √ и в художественной, и в специальной научной. Человек, в течение длительного времени оказывающийся в положении жертвы неограниченного произвола и унижения, сам становится проводником этого произвола по отношению к кому-либо, кто еще более беззащитен, и требуется недюжинное волевое усилие, дабы подавить в себе подобный импульс, ведь не имеющий privacy, как известно, никогда не признает privacy другого лица. Понятно, что не все на это волевое усилие способны. Особенно в восемнадцать-двадцать лет. Вот вам и "дедовщина"! И абсолютно не важно, каким образом человек попал внутрь данной системы: по призыву или на основании двухлетнего контракта, подписанного добровольно┘

Кстати, предмет, остающийся абсолютно в стороне от общественного внимания √ унизительное положение в российской армии младших офицеров. Вроде бы, какие тут-то могут быть проблемы? Они же за деньги, они же добровольно!.. Между тем, нынешние лейтенанты √ это вчерашние семнадцатилетние курсантики военных училищ, в которых за 4-5 лет воспитали полнейшую беспомощность и страх перед гражданской жизнью. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

┘Таким образом, очевидно, что армия наша как система требует гораздо более серьезных перемен, нежели простая смена принципа комплектования. Наоборот, смена этого принципа несет в себе высокий риск опасной консервации значительной части нынешних проблем √ на неограниченное время.

В заключении не откажу себе в удовольствии немного пофантазировать √ поделиться мечтами о российской армии светлого будущего. Вот лишь некоторые ее черты, расставленные в достаточно хаотичном порядке:

1. Разделение частей на осуществляющие боевое дежурство (в них служат исключительно контрактники) и обеспечивающие подготовку резервистов. В последних служат призывники, но не очень долго - максимум год. При этом число отсрочек сведено к минимуму. Эти части расположены вблизи мест постоянного проживания призывников, так, чтобы значительная их часть по желанию могла ночевать дома (тем самым, кстати, достигается и ощутимая экономия в казарменно-довольственных затратах).

2. Призывникам и контрактникам обеспечивается регулярный доступ к гражданской юстиции и гражданской власти вне территории воинской части. Военнослужащие подробно и тщательно инструктируются о своих правах и методах защиты этих прав. Ликвидируются специализированные военные органы прокуратуры, военный суд и т.п.

3. Подготовка основной массы младших офицеров осуществляется на базе военных кафедр гражданских учебных заведений, как это делается сейчас в США. Большая часть военных училищ при этом расформировывается (тоже, кстати, немалая экономия).

4. Законодательно приняты технические меры прямого действия, существенно затрудняющие использование служебного положения в армии для манипулирования в ходе различных выборов (вплоть до ограничений избирательных прав военнослужащих).

5. В российской армии служит большое количество чеченцев. Через это в значительной степени осуществляется чаемая интеграция населения ЧР в социальное пространство России.