Русский Журнал / Обзоры /
www.russ.ru/culture/20050504_armar.html

Историчность "Ы-ы-ы-ыть!" и новый стиль гражданских акций
Артем Марченков

Дата публикации:  4 Мая 2005

От редакции: "Русский журнал" продолжает серию публикаций авторов молодежного аналитического журнала "Игры разума".

I

Новосибирск, 1 мая 2004 года

В афишах-приглашениях на антиглобалистскую демонстрацию в Новосибирске было написано: "1 мая мы сделаем то, что хотели сделать всегда, - устроить праздник наших эмоций и чувств. Мы объявим свободу творчества и право каждого на творческий труд и творческий отдых". В назначенный час недалеко от цирка собралось около сотни человек. С дудками, барабанами, трубами, погремушками, свистками, раскрашенными зонтиками и лозунгами вроде "Таня, не плачь!", "Реальность - удел богов", "Мир! Труд! Майя!", "Увы!", "Вбок!", "Где я?", "Тяни одеяло, дели пироги!", "Как-нибудь так!" и др. Подошла милиция. Отобрала транспаранты с лозунгами "Бало!" и "Зае!".

Демонстранты маршем прошлись по Красному проспекту. Впереди несли большой баннер с надписью "Ы-ы-ыть!". Хотели пройти на площадь Ленина, но силы правопорядка усмотрели в этом беспорядок. Пятерых зачинщиков увели сначала в будку, потом - в отделение. Там их заставили подписать бумаги, что в лозунгах не содержалось призывов к свержению конституционного строя и разжиганию межнациональной розни. Требовали дать пояснения к "Ы-ы-ыть!". Через два дня суд присудил всем пятерым штраф в 500 рублей.

II

Москва, переход через Садовое кольцо

На переходе в ожидании зеленого сигнала светофора скапливаются прохожие. Загорается сигнал. Арт-активисты из группы "Радек", смешавшись с толпой, высоко поднимают плакаты с абсурдно-революционными лозунгами ("Karl - Sex - Marx - Pistols", "Каждому по 700$", "Микроб - убийца президента"). Москвичи невольно превращаются в участников демонстрации. Перейдя улицу, художники дожидаются новых пешеходов и повторяют маневр.

III

Где-то, ночью

В темноте слышен шепот, звук рвущейся материи и бумаги. Наутро жители квартала созерцают высокую стену, состоящую из больших картонных коробок, скрепленных скотчем. Поверхность "стены" сплошь заклеена газетами. Крупно, по диагонали - надпись "Язык вражды в СМИ". Подойдя ближе, можно разглядеть плакат, который поясняет, что возведенный "монумент" - жест протеста против разжигания межнациональной и межрелигиозной вражды в печатной прессе. Статьи, содержащие дискриминационные выражения, подчеркнуты красным маркером. Жителей призывают бойкотировать редакции, допускающие ксенофобские реплики в своих изданиях.

IV

Рассказанные истории - пролог к анализу проблемы нового гражданского стиля. В последнее время она, возникая из разных контекстов, фокусируется и обсуждается в "оптике" взаимоисключающих подходов.

Для левацких движений (коммунистических, анархистских, синдикалистских) новый "интерфейс" антикапиталистического протеста - вопрос переформатирования классических левых идеологий, их адаптации к реалиям постиндустриального общества и удержания контакта с социальной базой, которая уже ни в мыслях, ни в практике не собирается под категориями "рабочий класс", "народ", "угнетенные". Начиная с 1968 года, этот процесс не затихает ни на минуту. С немалым успехом.

Для авангардного искусства поиск стиля остается тем же, чем был всегда - рефлексией над идентичностью художника в мире культуры, средством включения в культуру потаенных, вытесненных, маргинальных смыслов. Авангард радикален. Его цель - критика социокультурной инерции, остранение и ревизия "очевидности". Конфликт с общественным мнением и архаическими институтами - неминуемая составляющая этого процесса. Не случайно сугубо "формалистические изыски" столь часто дают политический резонанс. Опыт выставки "Осторожно, религия!" в Сахаровском центре - лишнее тому подтверждение.

Относительно недавно в число участников "стилистических" дебатов включились активисты неправительственных организаций и либеральная общественность. Для них актуальность темы во многом задана текущей политической ситуацией: чтобы выжить в условиях властного прессинга, стерилизации медиа-пространства, пассивности населения, необходимо меняться самим и менять способы коммуникации с обществом. И если одни на автопилоте воспроизводят привычные жанры - "открытые письма", митинги, пикеты, демонстрации, "круглые столы" и конференции, то другие задумываются о том, как вернуть политическое влияние, как восстановить или завоевать заново доверие избирателей, как расширить круг активистов, волонтеров, симпатизантов, доноров. Отдельная строка в этих размышлениях - "оранжевые технологии" и молодежь как носитель нового стиля.

V

"Молодежные движения и их роль в бархатных революциях" - тема, которую загодя, до появления внутрироссийских информационных поводов, отутюжили кремлевские тинк-танкисты (think tank - "мозговой центр"). Они показали публике "уши" американских спецслужб, коварно прячущихся "под масками" крупных международных фондов и гуманитарных организаций. Они разоблачили "трояно-конскую" сущность независимых наблюдателей от ОБСЕ и ПАСЕ. И главное - им удалось навязать мифы о сербском "Отпоре", грузинской "Кхмаре", украинской "Поре!". Эти движения заклеймили как студенческую массовку, проплаченную и слегка обученную заморскими магами пиара и агитации. Российские СМИ, идя на поводу стереотипа, не удосужились приглядеться к "пацанам" и сразу сосредоточились на фигурах заказчиков и дирижеров. Причем, делали это так увлекательно, что в собственноручно сшитую легенду поверили ее творцы в очочках и с улыбками чеширского кота. Получился прямо-таки "коллективный Флобер", мучающийся желудком после литературного отравления мадам Бовари. Как еще объяснить залповую серию публикаций, содержащих единственный посыл - отсечь оппозиционных политиков от студенческих протестных движений?

Не балованная вниманием российская молодежь сильно удивилась, когда обнаружила, что за ее гражданской позицией ухаживают с нездешней силой. Взамен прожорливых и бестолковых "Идущих вместе" с помпой стартовал "антифашистский" проект "Наши". Его костяк составили футбольные фанаты. Они, как истинные борцы с ксенофобией, искренне обрадовались перспективе помахать кулаками с государственным, национал-патриотическим смыслом. Из той же серии - правда, в режиме пародии на пародию - движение "Ура!", учрежденное "Родиной".

Левая оппозиция в очередной раз принялась отстраивать отношения со своими молодыми и беспокойными соседями по флангу: Молодежным Левым Фронтом, Авангардом Коммунистической Молодежи, многочисленными анархистскими и антиглобалистскими группами, молодежными контр- и субкультурами, генетически восходящими к антибуржуазным 60-м. Оппозиция правая, в лице вытесненных из Госдумы либеральных сил, всерьез задумалась, как мобилизовать деполитизированное generation "П", и запустила несколько удачных просветительских проектов. В разы возросла активность молодого "Яблока". СПС заявил о создании молодежного отделения. Растут "Идущие без Путина". Как на ксероксе множатся группы, конкурирующие за право наследования брэнда "Поры". Довершая картину, по просторам протестной активности городскими сумасшедшими носятся национал-большевики.

Телевизионная тишь да гладь маскирует протестные настроения. Народ притих как перед бурей. Инвесторы бегут с рынков. Интеллигенты разложили бумаги под летописи. За чередой пенсионерских бунтов назревают студенческие протесты против отмены отсрочек, ограничения доступа к образованию, коррупционных "тромбов" на пути личных карьер в бизнесе и политике. Слышно даже глухим, как в двери мнимого застоя стучится История.

Цветные революции на постсоветском пространстве задали сюжетный каркас. Активисты политических и гражданских организаций и все, кому небезразлично происходящее, оказываются в условиях выбора ситуативной идентичности. Набор ролей скуден, как собрания былой эпохи - "за", "против", "воздержался". Этот дефицит настораживает и сам по себе вызывает протест.

VI

Переформулирую тему и на время "выведу за скобки" политические эффекты молодежных "оранжевых технологий". Что бы там ни говорили отечественные борцы с революцией, "Отпор", "Кхмара", "Пора!" не были политическими структурами и не захватывали власть. Их феномен - в открытии языка (символов, жестов, манеры общения), возвращающего молодежь в дискредитированные области политической и гражданской активности.

Профессор А. Аузан (см. публичные лекции на www.polit.ru и www.crj.ru) показывает, что новый стиль - не предмет импорта. Он вполне самостоятельно развивался в РФ и прошел опытную обкатку. Более того, по мнению наиболее продвинутых неправительственных организаций, он прекрасно сочетается с "гражданской классикой" (митинг, шествие, пикет, демонстрация, забастовка и др.).

Во избежание путаницы и приближения к сути различий я буду называть старый стиль "практикой гражданского активизма", а новый - в память об его исторических корнях (футуризм, ситуационизм, концептуализм и др.) - "гражданским акционизмом".

Перечислю отличия.

Гражданские акции всегда "направлены". В них публично заявлен субъект действия (инициативная группа, организация). Действие обращено к четко определенной аудитории и предполагает, наряду со сценарием, какую-то конкретную цель-результат.

Наиболее известные акционистские практики - перформанс, хэппенинг, инсталляция - вполне могут обойтись без этих компонентов, хотя и не исключают их.

Перформанс (performance - "представление") - это, по сути, мини-спектакль, вынесенный "на улицу". Его участники держат в голове свои роли, двигаются в продуманных мизансценах. Они закладываются на активность зрителей, на их право вносить какие-то коррективы, но главным в перформансе остается все-таки сам художник и его высказывание. К примеру, весной 2004 года питерский ОМОН дубинками "откорректировал" перформанс Молодежного Левого Фронта, во время которого ребята шли по Невскому в масках Путина с табличками: "Вова, домой!". Но перформанс состоялся. Акцией он не был. Хотя бы потому, что "Вовик" домой не вернулся. Из той же оперы - эпопея "Эко-защиты!", "Молодой Европы" и Молодежного Правозащитного Движения, когда акционисты, одетые в белые комбинезоны со знаками радиационной опасности, ползком "стекались" к Сухаревской башне Кремля. Люди в штатском недолго были зрителями. Не дожидаясь "ввоза ядерных отходов" в святая святых, они с озорными криками и элегантным повреждением телекамер прекратили спектакль. Но поздно. В повестку дня был вброшен вопрос об оценке лоббистских усилий Минатома.

Хэппенинг (happening - "случайное событие") - акт свободного самовыражения, лишенный цели и "режиссируемой" драматургии. Он ориентирован на чувства, мысли, тела непосредственных участников действа. Допустим, если вы выйдете на городскую площадь со здоровущей доской на плечах и кульком гвоздей в кармане, а затем предложите прохожим поучаствовать в опросе под названием "Загвоздка-2007" со слоганом "Забей!" - это вполне подходит под определение. Равно как и "похоронный" флэш-моб владимирских акционистов накануне президентских выборов ВВП. Он замышлялся как перформанс, а получился как хэппенинг, благодаря смекалке безымянного, но заслуженно повышенного позднее на одну звезду сотрудника милиции: оный выхватил из круга акционистов картонный гроб с могильным крестом и надписью "Демократия" и... сбежал под вспышки фотоаппаратов и хохот прохожих. Журналисты местных СМИ легко адаптировали сюжет к редакционной политике своих изданий: желтая пресса стебалась над "молодой богемой", жаждущей нетрадиционных развлечений; оппозиционные газеты сочувствовали "молодым диссидентам", отважившимся на публичное выражение протеста; официозные издания рычали на "безответственную молодежь", попавшую в лапы платных провокаторов. Столь же разнообразен был образ события в интерпретации самих участников: кто-то "давил в себе раба", кто-то призывал к бойкоту запрограммированных выборов, кто-то "шел за компанию", а кто-то хотел показать, что в городе есть силы сопротивления.

Инсталляция (to install - "устанавливать") - это, если не вдаваться в подробности, использование обычных предметов и обычного пространства в художественных целях. Они как бы изымаются из обыденного оборота, "перекодируются" и вовлекаются в символическую игру. Так, здание Басманного суда обречено на то, чтобы со временем стать музеем судебной несправедливости; апельсины, врученные Глебу Павловскому, теряют природные свойства; "Золотая кувалда", доставшаяся от Коалиции "За демократическую АГС" полковнику Пермского облвоенкомата, ценна в качестве антирекламного артефакта. Представьте теперь, как молодежная организация под названием "Жареный петух" распространяет по столице леденцы и листовки с бодрым слоганом "Мы клюнем!". А "бабы" с пустыми ведрами из Женского Антимилитаристского Батальона (ЖАБа) под окнами Министерства обороны? А февральские марши "пустых кастрюль", напоминающие версальский поход разъяренных французских женщин в 1789 году?

VII

Акция хочет, чтобы ее услышали. Причем, чтобы в ней услышали именно то, что она хочет сказать. Оттого-то ее язык (лозунги, визуальное оформление, действия) стремится к предельной ясности, лаконизму. Перформанс, хэппенинг, инсталляция всего лишь организуют пространство, экранирующее мысли, чувства, желания зрителей и участников.

Что, черт возьми, может означать "Ы-ы-ыть!"? В чем смысл провокации "Радека"? Почему нельзя без кучерявостей и клоунады рубить правду-матку?

Давайте попробуем:

- Антиглобалисты из новосибирской "САТ" выставили напоказ свое отношение к "обществу спектакля", сделали видимыми виртуальные клетки современных нравов, норм политкорректности и стереотипов обывательского мышления. Они предвидели, что в головах сотрудников милиции произойдут сложные химические реакции: на их глазах происходило нечто явно неправильное, возмутительное, но как юридически обосновать свой порыв к запрету и наказанию? Как увязать "Ы-ы-ыть!" и "угрозу общественной безопасности"?

- Левацкие художники из "Радека", превращая в демонстрацию случайную толпу прохожих, на самом деле профанируют и делают доступной для понимания технику манипулирования общественным сознанием. Ведь если "снять картинку" с события и тиражировать ее в масс-медиа - получается абсолютно правдоподобный продукт. Чем, скажите на милость, их "шалость" отличается от того, что творят режиссеры, микширующие сюжеты о протестах пенсионеров против монетизации льгот?

- И, наконец, картонная стена-баррикада с языком вражды, особенно если ею перегородить какой-либо вход, символизирует барьеры, мешающие жить в мире взаимопонимания, уважения и отсутствия дискриминации. Все, что нужно - снести эту стену к чертовой матери, сжечь, разорвать на куски. В надежде, что журналисты опомнятся и станут более внимательны к достоинству своих читателей.

Эти "пояснения" легко заменить любыми другими. В акционизме "производители" событий и их наблюдатели уравнены в правах: ни у кого нет монополии на "истинное" истолкование. С этим согласится даже классик пражской школы, который n-цать дней спустя после убийства эрцгерцога Фердинанда и объявления о принудительной мобилизации пересекал Вацлавскую площадь на инвалидной коляске, в фуражке с блестящей кокардой и букетиком цветов на лацкане пиджака. Полицейские отдавали честь, видя, как он героически размахивал костылями и повесткой в призывную комиссию. История сохранила его клич "На Белград!", а "Пражская официальная газета" - оперативно пророненную слезу в заметке "Патриотизм калеки". Швейк, браво!..

Окончание следует