| Русский Журнал
/ Обзоры / www.russ.ru/culture/20050516_kag.html |
|
Постсоветский человек: вид из ландшафта. 1 Владимир Каганский Дата публикации: 16 Мая 2005 Ландшафт, - понятно, культурный ландшафт, - помимо самостоятельной сущности и ценности, предоставляет особое поле, экран, проекцию, на которых отчетливо наблюдаемы социальные субъекты и процессы, хотя бы их поведение и социальные практики не имели к ландшафту вовсе никакого отношения. Ландшафт - арена, место действия. Глядя на ландшафт и даже ограничиваясь только одним лишь ландшафтом, мы можем довольно много узнать об иных сущностях, как традиционно с ландшафтом связанных, так и не связанных с ним вовсе. Это то самое чтение общества по ландшафту, которое ранее специально декларировалось1 (хотя и критиковалось за методологическую непроясненность2). У такого взгляда наверняка есть масса недостатков, особенно поверхностность; у такого взгляда есть зато одно сильное достоинство - независимость: он позволяет видеть именно то, что люди делают безотносительно рефлексии, или ощущения, или сообщения ими собственного общественного мнения, в плен к каковым добровольно попадают общественные науки. Чтение общества по ландшафту - ну, буду скромнее, не общества (есть ли еще оно; ландшафтные практики скорее свидетельствуют о наличии социальных групп разной степени аморфности и стереотипов, но вряд ли общества как такового), чтение действий людей позволяет игнорировать то, что эти люди чувствуют, думают, говорят и рефлектируют - и не впадать в зависимость от этого. (Помню, как изумились и перепугались в одном из социологических фондов, когда я предложил им сопоставить декларации общественного мнения и наблюдаемые массовые социальные практики.) Итак, что же видно, глядя из ландшафта? Здесь необходимо еще раз напомнить, что культурный ландшафт (у меня его синоним - ландшафт) - не просто освоенное пространство, несущее следы и испытывающее последствия человеческой деятельности. Ландшафт - это еще и обустроенное закономерное пространство, достаточно долго позволяющее достаточно большой группе людей вести осмысленный образ жизни, соотнося с разными местами свою деятельность прагматически, семантически и символически; согласованность, пригнанность, взаимообусловленность природной и культурной составляющей ландшафта мы подразумеваем как самоочевидный атрибут культурного ландшафта, хотя связи природной основы и культурного компонента ландшафта носят совершенно неоднозначный характер. Без всего этого перед нами не культурный ландшафт, а антропогенная среда. Итак, прежде всего мы видим универсальную поляризацию всей деятельности в пространстве: всего ландшафта, даже исключая из рассмотрения собственно сакральные и конфессиональные структуры и места. Первый полюс характеризуется чрезвычайно высокой оценкой вплоть до сакрализации, определенной эстетикой, признанной особой, специфичной, присущей лишь данному месту ценностью, красотой и демонстративной чистотой, отчасти символической и явно чрезмерно нефункциональной; поведение здесь жестко нормировано и демонстративно; очень редко прагматически результативно. Второй же полюс - как и положено полюсу, - напротив, характеризуется отсутствием каких-либо ценностных определенностей, полным отсутствием законосообразности, взаимной пригнанности деталей, полным отсутствием эстетики, как ее ни понимай, и - тонет в беспорядке, грязи и мусоре; они умеряются лишь функциональностью второго пояса как места для жизни (пурист оспорил бы слово "жизнь"). Однако нельзя сказать, что первый полюс характеризуется единством, а второй - его отсутствием; дело обстоит сложнее. Эти два полюса - самое интересное и примечательное - могут прямо соседствовать и разделяться сантиметрами. (Есть основания соотнести это с различением приватного и публичного в широком смысле.) Первый полюс, понятно, заметно меньше, он носит парадный вид и демонстративные функции (это алтарь сакрализованной обыденности); он и существует для того чтобы демонстрироваться и переживаться как демонстрируемый. Второй полюс - просто обыденная жизнь, полюсом-центром которой и является первый. В этом наблюдении нет никакой новизны, кроме, пожалуй, универсальности; все это видимо на уровне отдельных помещений в частном доме или квартире, дома или квартиры в целом, здания с прилежащей территорией, городского квартала, части поселения, поселения в целом; но уже не страны в целом; во времена ушедшего СССР первым полюсом претендовала быть Москва - и была таковой в нормативно-идеологическом образе СССР. И опять-таки в этом наблюдении касательно наличия "красного угла" не было бы ничего интересного и нового, если б не два обстоятельства. Во-первых, уж очень резок переход - промежуточной зоны обыденной, приличной повседневности просто нет; говоря точнее, вне помещений она не наблюдается за редчайшими исключениями. Во-вторых, другой полюс, среда обыденности, имеет уж очень неприглядный вид, замусорена почти до предела; страна тонет в мусоре и отбросах (в том числе в семантическом мусоре и отбросах), все, что может валяться, - валяется, все, что может громоздиться в беспорядке, - размещается именно так, все, что может рушиться, - рушится и т.д. и т.п. Можно прочесть тысячи страниц о высоком порядке горнего мира, что якобы только и ценен для наших соотечественников, но тогда неминуемо встанет вопрос о глубине и резкости перехода... Кроме того, тут явно еще не один парадокс: определенная и значительная часть населения этой второй зоны - сплошь замусоренной, грязной, местами просто зловонной местности (экономика в России часто буквально дурно пахнет) - выглядит физически чистой и просто-напросто вымытой, лишенной зловония, достаточно опрятно одетой, а во многих случаях (социальная презентация молодежи в соответствующих местах) одетой небедно, престижно и - хотя тут моего понимания не хватает - модно и стильно. Контрасты велики, они всякий раз поражают, стоит выйти на улицу - Москва не исключение, - и к ним всякий раз привыкаешь; привыкание не до конца и понимание не вполне - важные концепты понятия "родина". Вряд ли нормально, когда обитатели жизненной среды столь радикально от нее отличаются; это уже некая патология - или, воспользуюсь модным словом, аномия. Как и зачем быть чистым и красивым в грязной и безобразной среде (грязной и безобразной согласно внешней позиции и среды, совершенно обычной с позиции внутренней, как показывает мой опыт общения); однако в основном приведение этой среды в достойный вид вполне по силам самим жителям - но требует прежде всего согласования и консолидации усилий и лишь в третью очередь каких-то внешних источников ресурсов. Но тут - чтобы разобраться в головоломной ситуации - есть чисто логический "спасительный" ход: для этих буквально чистых жителей грязная столь же буквально среда средой, умвельтом, ландшафтом или вообще чем-то просто не является; тогда следует думать, что есть существенный компонент ландшафта, имеющий нулевую ценность для жителей и ничем для них не являющийся (и даже как бы и не существующий), но совершенно явно являющийся результатом их собственной деятельности. О более дальних гипотезах касательно того, какой именно жизненный мир является подлинным и потому истинно наблюдаемым, а какой - нет, о проблемах расслоенных реальностей со значимыми и незначимыми слоями я умолчу; топография и топология этих параландшафтов весьма непроста. Разорванный жизненный мир - несомненно, расслоенный ландшафт; наверняка все это как-то сложно устроено; может быть. Но я как герменевт ландшафта ставлю здесь точку. И выдвигаю гипотезу, что жители очень сложным и нетривиальным способом вырезают из этой сплошной среды фрагменты, позволяющие им не контрастировать с ними; однако тогда существование культурного ландшафта здесь и сейчас в атрибутике его сплошности становится проблемой. Так устроенное и, что не менее важно, так проживаемое пространство культурным ландшафтом в полноценном смысле не является; но, по-видимому, в нем возможны очень сложные частные композиции фрагментов мест и поведения, позволяющие полноценно жить в ландшафте (живет же, строго говоря, некоторое число жителей в культурном ландшафте России, прикладывая к тому немалые усилия). Тогда обязан возникнуть вопрос о том, чем именно является массовая среда населения в описываемом аспекте, и еще более радикальный вопрос о том, каким именно видом существования является рассматриваемое существование жителей, если подлинная жизнь требует как атрибута своей реализации полноценного культурного ландшафта. Простые наблюдения потребовали сложных понятий и нетривиальных рассуждений... Не меньше страниц можно прочесть о добродетелях коллективизма, неукротимой тяге к совместным, общим, соборным действиям, органически присущей населению коллективности, тяге к объединению и единству в работе, потребности в единой норме и непременном наличии общего социально-этического и эстетического идеала, и проч. и проч. Однако первая же тысяча километров, пройденная по обитаемому ландшафту страны (лучше, конечно, не первая и в разных местах), по ее городам, селам и между ними сразу позволяет увидеть нечто иное. Степень согласованности, координации, просто непротиворечивости действий жителей в тех случаях, когда они не регламентированы властями, поразительно мала. Мала настолько, что возникает ощущение какого-то атомизированного ландшафта, где просто запрещено оглядываться на действия соседей. Нет, там, где стиль, декор и колорит диктуются еще сохраняющейся традицией (проблема в том, однако, что ее трудно отличить от инерции), - все в порядке. Ну а там, где ее уже нет, где налицо самостоятельность, воля, самость, стремление иметь (сделать) нечто свое, - между соседними местами нет и никакой стилевой, художественной (уж не залез ли я в угодья коллеги Глазычева?), функциональной и прочей связи. Новые отдельности активно мешают друг другу и портят место практически во всех отношениях. Всяк ставит, строит, красит, новит, растит по отдельности. Никакого целого, никакого единства, никакой обыденной соборности; никакого стилистического единства; никакой согласованности или хотя бы избегания грубых противоречий. Взгляните хотя бы на новые дома в частном жилом фонде малых и средних городов или постепенно обновляющихся деревень - какофония; не забудьте ориентацию, стиль, цветовой декор и визуальные отношения с окружающей селитьбой новых дорогих домов в больших городах (а также вид из окон этих самых домов - его можно только реконструировать). Если вы житель большого города, пройдитесь по главным улицам - много ли вы уловите гармонической совместности, художественной дополнительности, просто элементарной сочетаемости по форме, цвету и стилю вывесок? Описываемое не имеет отношения к проблеме достатка. Диссонанс согласованности достигает максимума именно там, где максимальны возможные ресурсы координации и взаимной упорядоченности (деньги, иные ресурсы, наемные профессионалы, чувство социальной общности наконец), - новые пригородные и загородные дачные и особенно коттеджные поселки, далеко не везде доступные наблюдению. (Разным дисциплинам от общества нужно разное: географии и теоретической географии практикуемого здесь типа нужно право свободного прохода и проезда через даже частные угодья; это в самом деле серьезная институциональная проблема, постольку поскольку роль визуальной доминанты из географии (не только) не может быть элиминирована. Страна, которая хочет себя знать, должна позволять себя видеть, то есть позволять ходить по ней вдоль и поперек пешком.) При отсутствии принуждения в таком важнейшем лично и социально деле (репутация семьи на поколения вперед), как строительство и обустройство личного жилья вместе с подворьем, какой-либо соорганизованности, согласованности, стилевого единства, хотя бы просто согласованности цветовых решений двух рядом стоящих строений и т.д. и т.п. не наблюдается. Не наблюдается в массе, поправлюсь я, ибо отдельные редчайшие кусты я не раз наблюдал - но уже то, что они сразу бросались в глаза, лишь подчеркивало общую тенденцию. А ведь все это в основном про небольшие места, где население все сплошь знакомо сызмала, дружит, соседствует и проч. И тем не менее. Ровно та же нулевая степень согласованности действий, когда нужно соорудить мостки через заболоченное место... Характерно, что по ряду наблюдений и сообщений фрагментаризация сельской местности - она набирает силу - имеет одним из аспектов именно вычленение и конструирование таких локусов согласованных и осмысленных действий. Иной стороной реальной атомизированности населения - иначе говоря, существенности для него очень небольших характерных расстояний порядка десятков метров - является складирование мусора рядом как со своими,так и с чужими жилищами и землевладениями, что радикально противоречит декларируемым ценностям общего порядка, мироустройства, общего "лада".
|
1 |
||
|
||