Маргинал Олег Васильев, магистрал Андрей Ерофеев, ученый Александр Якимович и два события сразу
Всеволод Некрасов
Наконец-таки искусству - конец. Разрешите поздравить. Нет, я понимаю. Понимаю, и что конец этот уж сколько раз приходил, и что смерть искусства - как и смерть автора - вообще одна из авторитетнейших, серьезнейших концепций современной науки. Но тут серьезней дело. Тут дело видимое - как говаривали купцы Островского. Наглядное дело.
И конец тут - сразу с обоих концов: и с авангардного конца - конец, и с противоположного - опять то же самое, только еще лучше. Это уж - как обычно. Но прыгать некуда явно, с какого конца ни подойти. Вот с обоих-то и зайдем.
Но сперва о событиях. Событие первое - открытие выставки "Русское неофициальное искусство конца 50-х - начала 80-х" на 10 дней в Третьяковке, продленной. Неопределенно.
Событие второе - четырехдневная конференция в Институте искусствознания "Авангард ХХ века: судьба и итоги".
Формально два эти события отчетливо связывает факт выступления куратора и главного, как говорят, инициатора выставки А.Ерофеева на конференции.
По существу же их отчаянно раздергивает содержание этого же выступления: оказывается, недавний эпизод с порубанием икон топором на выставке - не дикий случай, не клиника и не хроника происшествий - нет, это, пожалуй что, магистральная линия искусства русского авангарда - во всяком случае, что-то, имеющее прямое к ней отношение - такое что-то, над чем теперь нам никак нельзя не призадуматься всерьез, и более чем, и не поразмыслить - поглубже, если можно. По примеру А.Ерофеева. Тем более, что линия сама и прочерчена, как можно понять, А.Ерофеевым лично. Такие тут у нас итоги судьбы. Авангарда ХХ века.
И тут как тут уже и выводы из итогов. На конференции выводы даже опередили итоги - выводы звучали на пленарном заседании, - но это и было особенно убедительно по-своему, в традиции. В которой такие опережающие-определяющие выводы назывались установками.
Знакомой-родной традиции, ведущую тенденцию которой неплохо передает известное выражение: руки-ноги переломать. Переломать - в смысле такому искусству. Искусству этого самого авангарда. Устроить ему тут уже судьбу - так судьбу, и итоги-ноги подбить - так подбить.
А что - ведь это идея. Не в смысле высочайшей идейности, а в значении мысли, в которой что-то есть. Действительно, без рук без ног русский авангард авось хоть до тебя с топором не доберется. Впервые же, кто помнит, идея расправила так научные крылья и все оперение в труде засл. корифея маркс. мысли М.А.Лифшица "Кризис безобразия". (Ранее "Почему я не модернист". Еще того ранее обходились, в общем-то, прямо так, без научной музыки. М.А.Лифшиц же приспособил к делу аж Аполлония Тианийского.
Жизнь вообще тогда была проще. "Говно собачье!" - по-партийному четко заявил тот же тезис Н.С.Хрущев на знаменитой выставке 62 года с разными там голыми Вальками 1, и казалось, тезис больших научных обоснований не требует - сам сейчас пойдет служить основанием. И пошел. Но, с другой стороны, и Лифшицу-философу хотелось кушать. А не лифшицам хотелось тошнить, как говорят дети. Когда говно собачье размазывают на нехуденькую книжку и облизывают-обсасывают с видом научно-гражданственной убежденности 66 и гражданственно-художественной возбужденности, не тошнить не выйдет.
И вдруг тебе на предпоследнем году века с видом свежего первооткрытия - тот же набор глупостей величайших умов человечества: как глядевшие неизменно вперед и в корень Флоренский и Шпенглер, Ортега-и-Гассет и другие остерегали человечество от скверны модернизма-авангардизма. 66 перевернуть - как раз 99 2.
Не сказать, чтоб вдарили тут по всему авангарду и изо всех стволов сразу - нет пока что. Вроде бы. Так пока что вроде бы ведь еще и нигде так не вдаряли... И не поручусь, что до тонкости уловил все сдвиги настроений в этом именно зале, в этой аудитории Института искусствознания на конференции 16-19 марта "Русский авангард. Проблемы и судьбы". Совместно с ИМЛИ и Институтом философии. Мой опыт - больше теле-радио-газетный, как у всех. Но на его фоне - отчетливое ощущение: такого не было лет мало не 20.
Не беспорядочное постреливание - явный примерочно-пристрелочный огонь под видом как бы беспорядочного. И с ощутимым азартом. Азартиком. (Вообще выступали ученые, искусствоведы, начальники и авторы. В большинстве смешанные типы - ученый и начальник практически совпадали. И не меньше половины искусствоведов были ученые - ученые искусствоведы. И, само собой, деятели.)
И вот у искусствоведов - ученых, осмыслителей, а не практиков - нет-нет, да и словно прорвется, брызнет мысль - примериться и отметиться. На случай как бы. Если что - и он тут был, и он-она ко-о-гда еще напоминал-предупреждал нас насчет сомнительности, в известной мере пагубности, а в каком-то смысле и подсудности т. наз. авангарда. Настораживал - еще до мартобрятских событий. (Опять же, впрямую никто не гвоздил как будто ни крестом, ни серпомолотом. В этом смысле было прилично. Но вот кое-какие выдержки. С комментариями.)
"Авангард питается культурным (духовным) пробелом... "
Знаете, ведь и многие питались. Почитайте Пушкина. С другой стороны, ну как в голову не придет, что зады антидекадентской критики век спустя протерлись насквозь и глубже. И уж тут пробел сверкает - на сотню лет минимум... А мы-то с вами эту сотню питались - чем, думаете? И папа мой. И дедушка Ваш...
"Мумия на Красной площади символизирует труп русского авангарда".
Ну черт-те что. А хотя - это же Гирин... А Гирин самый-самый и есть авангардист-экстремист отчаянный и непредсказуемый и до конца вольный художник под видом научного деятеля. До конца и дальше. Не верите? А вот не хотите - его же:
"В соцреализме авангардные тенденции были реализованы - и в их числе такие ценности, как доблесть, честность, гармония"...
Поздоровится от этаких похвал? А кому? И какого трупа тут мумия и гармония? Но передаем слово дальше.
"Невозможность (проблематичность) адекватного истолкования произведения авангардного искусства..."
Возможно. Хотя и проблематично. Но допустим. Кто, однако, сказал, что без истолкования нет восприятия? И что решает именно истолкование? А тогда - чье?..
"В искусстве авангарда критерий размыт, а то и потерян."
Извините. Тогда бы он не работал: критерия не было бы - не было бы и искусства. Да нет, тут дело, похоже, куда хуже для почтенной аудитории, понимальщиков и, особенно, осмыслителей по профессии: критерий конкретен, как та самая истина. И в искусстве авангарда - действительно, конкретен он бывает прямо-таки вызывающе.
"Квадрат Малевича- царственный младенец - а вот что он будет делать дальше..."
(Как - что, простите?.. А об чем была тут куча докладов? Делает он то, что видим: нормальный переход через ноль в рабочем порядке с последствиями различного характера).
"Беспощадно аналитический дух ХХ века беспробудно утопичен".
Вот как. Но беспощадно аналитический дух ХХ века утопичен, кажется, не всегда уж так беспробудно, зато нередко бескопромиссно конструктивен - и тогда, очевидно, одно с другим связать не получится - утопизм и конструктивность не пара. (И виноват, но я же не виноват, что об этом у меня целая книжка "Портрет Инфантэ"... А у самого Инфантэ - кстати, участника конференции - собственно все творчество так или иначе связано как раз с этими вот вопросами - насчет утопии и насчет конструкции. Только в не вывихнутой постановке. Не беспробудно).
И глубоко мыслие - ох, глубоко: есть ли (даже и возможен ли) авангард в наше время?.. Опять же - если авангард - такое, об чем бы им бы рассудить попитательнее - для них же - тогда, конечно, кто его знает, возможен или нет - все зависеть будет все от того же, от тех же - зависеть будет все, как им рассудить.
Если же авангард - та точка и момент, где искусство прирастает неискусством - тогда авангард, извините, просто вечен. Само же слово "авангард" - или любой его синоним, начиная с импрессионизма - манифесты, обсуждения и толкования - т.е. авангард как проблема, конфликт - авангард на спор - спор со зрителем-истолкователем - авангард осознаваемый, манифестируемый - этому всему век с чем-то. И тут вопрос, наверно, - кто первый начал... А кто покончит и как - пока что-то не видно...
Во всяком случае любому лицу с гипертрофией дара речи стоит посоветовать хоть обождать, пока сойдут со сцены авторы, которых тут десятками лет били и не пущали не за что-нибудь - вот за авангард, за авангардизм. Десяточков пять-шесть таких лет авангардизм этот был здесь более чем реальностью для непущаемых и для непущавших - и вдруг он на глазах обращается в речевую фикцию, в некотором роде как бы и недоразумение в нашей с вами беседе...
Полноте, господа, как говорилось в XIX веке... Имейте остатки совести.
Бывало по-разному, бывало и изысканно. И чрезвычайно. Хотя очень по-своему. "Если случится еще одна революция, через 10 лет мы опять услышим термин "авангард"... А на этой вот конференции его мы что - мало слышим? Загадка... Понятно, впрочем, что и к термину, и к явлению, и конкретно к художнику Кандинскому, о котором доклад, докладчик относится - как бы это сказать - с кислотой. Будучи тут целиком в своем праве - что тоже понятно.
Не так понятно, а что, собственно, дает для оценки роли Кандинского как художника авангарда - с тем или иным знаком - история его финансовых злополучий и почему-то особенно потешавший ученого докладчика дом с башенкой, Кандинским построенный и у него в итоге отобранный. Но смеху, смеху-то с этим, знаете, авангардом...
Еще россыпи.
"...Современное актуальное (авангардное) искусство, которое не получает искусствоведческой оценки, а только реакции... ...неинтересно".
(Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. В значении Дня Торжества Ю.Лейдермана.) Кому, спрашивается, неинтересно? И от кого не получает? От искусствоведов? А это кто выступает? С испугу я не записал - кто, и сейчас просто не знаю, что и думать. Если такое сморозил искусствовед - нелепость явная. Если художник-практик - явная нелепость. Может, от "Сотбиса" какого?.. Странно. По-русски во всяком случае говорил(а) нормально - в чисто техническом смысле. Но так, иначе, а с современным этим искусством - обратите внимание - ох не то что-то. Ой, не так, нет... Сигнал... Еще сигнал... Сигнал идет за сигналом...
"Современное искусство, как алхимия и астрология..." Ну-у?!. Серьезно?..
"Современное искусство как система..." - Вот. Вот, уже ближе к делу - тем более, что это чуть не И.Бакштейн - а кому же и знать - или кто-то совсем неподалеку.
"Искусство" как система рассуждений искусствоведов - и весь секрет.
"...Раз за разом свои возможности упускающее..." - ну, а эти впечатления получены, оглядываясь в тесноте на ближайших соседей. И только на них, все тех же.
"Смотри в центр, смотри в корень" - лихо. Что - а работу можешь уже смотреть и не очень?.. Помните Зощенко: "Что касается меня, я завсегда симпатизировал центральным убеждениям"... А не угодно ли еще суметь попасть в такой "центр"? А вот подобный разговор просто запрещается. -"Измена!.." - закричала ее величество Бубонная Чума..." - А Эдгара По помните?.. Все-таки искусство - умение сделать, искусствознание - умение увидеть сделанное. Отдать ему должное. И никакая философия не поможет замотать чужое должное - любая обернется тусовочной софистикой. Шататься по центрам - судьба тусовки.
Да, дела авангарда тут явно пошатнулись. Даже Сарабьянов задавался вопросом: и чего это авангард получается у тех, у кого не авангард не получается. Вне зависимости от намерений Сарабьянова, прозвучал вопрос прекрасно знакомым мотивом: "авангард" - шарлатанство, прибежище халтурщиков и неумех с претензиями.
Сарабьянов приводил и примеры - много, но все как-то с одного боку. А чего было не привести, скажем, Маяковского - пример популярный, сюжет именно этот, но в неумении Маяковского писать стихи Маяковского заподозрить Маяковского трудно и Сарабьянову... А вот Булатову, с другой стороны, случалось брать призы конкурсов еще в художественной школе.
Авангардный момент и есть момент, когда искусство перестает получаться по-старому так же хорошо, как получалось до того - начинает получаться по-иному - и происходит сдвиг - по определению - на то он и авангард, тем он и авангард, так он и движется. И им - авангардом - так же вот движется и живет искусство. Все правильно и даже элементарно...Конечно, такая подборка выборок сама по себе мало бы о чем говорила. Шла конференция четыре дня, докладов и сообщений было на ней десятков шесть, автор этих строк слушал примерно половину и немало узнал для себя интересного - очень запомнились, например, рассказы о питерских учениках Малевича - Ермолаевой и Ермолаеве - со слайдами, похоже, и вправду дающими понятие о работах и художниках - случай ведь нечастый...
Вообще конференция как будто собирается выпускать сборник своих материалов - это будет дело, очевидно, серьезное, и не стоит пытаться перебегать дорогу никакому обзору. Или делать вид, что пытаешься. А мое дело здесь - что-то вроде лирического репортажа: конференция с тех сторон, какими эта конференция прямо задевает - и меня тоже.
И с этих-то сторон была пристрелочка, какой таки давно не слыхали, и было Большое Пу-пу - как выразился когда-то Э.Рязанов про американское огнестрельное кино.
И Большое Пу-пу совершил А.Якимович. Автор статьи в "Пушкине" #5, названной Сексуальная машина авангарда и камня на камне прямо-таки не оставлявшей ото всего этого т. наз. авангарда как якобы явления якобы искусства. Решительно разоблачавшей авангард в целом как никакое не явление, а элементарное проявление элементарных функций элементарного организма - больше всего похожее, по мнению А.Якимовича, на оргазм с задержкой.
Простенький же вопрос типа того, а чего же эта машина именно сексуальная, а не дыхательная или пище-скажем-варительная - тем более, что и дыхание, и испражнение, простите, тоже ведь бывает и с задержкой; - равно, как и вопрос: а почему же тогда именно авангард - авангардное произведение искусства - такая вот машина, а не любое произведение искусства, лишь бы быть ему по той же все схеме завязка-кульминация-развязка и с естественной тенденцией длить кульминационный момент - такой вопрос автором статьи, по всему судя, приветствовался бы не теплее, чем Е.В.Бубонной Чумой.
Во всяком случае в докладе А.Якимовича "Стратегия отказа и отрицания в авангарде" секса было уже - примерно, как в СССР, и авангард гнобили по-другому. Именно что по центру и глядя в корень - глядя на никак для этого не пригодную облезлую картинку в проекторе ("репродукция" сказать - язык не поворачивается). Которая обозначала, однако, работу Матисса. Ни больше, ни меньше. И целиком за нее отвечала - перед А.Якимовичем. Который инкриминировал с трудом различимой экзотической фигуре на подзеркальнике перелом - путем перелома - как привиделось А.Якимовичу - шейного отдела позвоночника у изображенной фигуры - пагубный перелом зрительского сознания в сторону дегуманизации. Сказать иначе, в этой-то фигурке и словил А.Якимович, усмотрел-таки переломный момент икс, когда все пошло не так, а согласно стратегии авангардного заговора против ценностей гуманизма, поскольку зритель приучался любоваться этим самым переломом, деформацией, а не вправлять деформацию. Т.е. зрителю бы отшибить статуэтке голову и приставить как надо, гуманно, чтоб не болела. А зритель пошел на поводу - и вот к чему у нас он пришел... Как тут не вспомнить притчу Эренбурга: веками негры делали выразительные фигурки разъяренных слонов с поднятыми бивнями. Пришел некто и сказал негру, что бивни у слона неподвижны, как зубы у человека (а то не знал негр...). Но негр послушался - и фигурки стали никому не интересны. Искусство прекратилось. Собственно, у Эренбурга сказано "пришел дурак". Но пришел, конечно, начальник. Руководящая сила. И направляющая.
Матисса же плюс ко всему еще и угораздило читать Ницше - и как раз вот в этот ранний период. Спрашивается: ну чего еще надо для всемерной дегуманизации и имморализма? И не говорите, прошу вас, Якимовичу, банальностей - что не может быть Матисс по ту сторону добра и зла: что добро и зло Матисса - хорошо и плохо Матисса. Лучше/хуже. Лучше или хуже получилось у Матисса-автора. Ницше философ, Матисс - практик, художник. И ему без этого лучше/хуже как рабочего инструмента шагу не ступить. Не надо только, говорю, не старайтесь раcтолковывать эту азбуку Якимовичу - и не почему-нибудь, а потому что такая азбука Якимовичу ни к чему. Совершенно не хлебное дело.
Да и вне зависимости от личных побуждений Якимовича, за Якимовичем уже не может не идти некто, кто будет еще ужаснее его. И этот некто Матисса уже не покажет без цвета в волшебном фонаре, а просто скажет про него основополагающее - про дегуманизацию. Если не спутает ее с эксгумацией. И если выговорит. А мы законспектируем. Вспомним опыт.
Произвол...Хаос...Вкусовщина. А как же удерживается тот же Матисс от произвола, как он удерживает вектор "хорошо-плохо", оказавшись, казалось бы, в области, где он - полный хозяин и сам может установить законы - по прецедентному праву? Признать приходится, что так не происходит - как же это? Это хорошо вовсе не потому, что это написал Матисс - не то смотрели бы не на картину, а на подпись вполне буквально. Наоборот - тем он и Матисс, что сумел сделать лучше всех что-то, что делал раньше всех, там, где никаких всех еще не было... С одной стороны, это и есть секрет творчества, заведомо нераскрываемый - не то творчество станет воспроизводимо запросто и потеряет цену, станет неинтересно - кончится - и все наши "смерти автора" связаны как раз с этим эффектом - только всегда с частным эффектом, потому что и секрет в этих случаях - частный: секрет не творчества, а "секрет" какой-то механической схемы творчества, заведомой частности, версии - вроде приговской.
С другой - искусствоведению при всей такой заведомости секрета судьба, очевидно, вечно к нему приближаться - ничего другого не придумаешь. Судьба ведению стремиться прирастать неведомым в предмете ведения, как его предмету - искусству - неискусством, понимая, что прирастая, никогда не освоишь, не поглотишь целиком, не отождествишься. Искусство - это просто умение. Уметь все - понятно, абсурд. Тогда, понятно, абсурд и знать все про умение. Философ-математик Подорога предположил возможной в будущем некую сверхформулу познания искусства. Я не математик отнюдь, но, по-моему, такие формулы проходят в школе - это формулы квадратичных зависимостей.
Есть такие кривые второго порядка, асимптоты - вся их жизнь в том, чтоб вечно приближаться к оси координат и вечно выравниваться, чем дальше, тем больше становясь ей параллельными. И весь смысл жизни асимптоты в том, что, всегда становясь, никогда она не станет параллельной, и, вечно приближаясь, никогда не пересечется с соседней прямой осью. ("Пакет").
Искусство, если на то пошло, извините, морально, как никакой другой род деятельности - только внутри себя - оно моралист прямо-таки оголтелый, моралист-мономан, поскольку оно по определению предельно активно, и эта самая мораль, это напряженное хорошо/плохо не может не быть у искусства так или иначе в ходу/в работе в каждое мгновение творческого процесса и отбора. Оно - просто его техника.
А каким образом и с какой легкостью это хорошо/плохо из внутреннего дела искусства, бывает, переходит вдруг во внешние области - хоть и в область компетенции органов внутренних дел - кто-кто, где-где, а мы здесь могли бы и знать.
И напомнила нам тут это хотя бы Марочкина "Бескровным убийством" Ермолаевой. Рядовым убийством художницы в 37-м за то, что показывала свои работы. Дома, знакомым.
С другой же стороны - не могли не напомнить и некоторые фигуры пленарного заседания - манерой прекрасно узнаваемого инкриминирования - вменения в вину искусству авангарда (авангардизма-модернизма-формализма) всех смертных грехов и пагуб.
И трудно сказать, трудно ли избавиться от комплекса высоко-давно-культурного героя ("Куда как трудно" - сказал А.Якимович. Возможно, сам-то он знал, что говорит). Но есть способ лучше - взять, да и избавить от такого комплекса. Взять, да и опубликовать, выставить; раз - и снять весь такой высоко-давно-культурный героизм... В комплексе... Все напряжение... Или почти все. Казалось бы - за чем дело стало?
И способ-то он способ, но ведь, собственно говоря, со стороны любого лица или организации, более или менее исправно получающих средства на жизнь и деятельность за то, что лицо (организация), как считается, способствует так или иначе искусству - по отношению к другому лицу или ряду лиц, в течение долгого-долгого времени (а 30 лет, 40 лет - это долго) лишаемому возможности представить толком на рассмотрение публике - а стало быть, и первому лицу-организации - искусство собственного производства - а стало быть, и получить шанс получить за свое какое-никакое искусство в свою очередь какие-никакие средства для производства этого самого искусства и существования уже своего - так вот, по отношению к такому - второму - лицу или группе лиц для этого первого лица или организации тарарам поднять и сделать хоть что-то, чтоб 30 лет не превращались для второго лица в 40, сорок с чем-то - срок, не то что героический высоко-давно-культурно, а совершенно-безобразно-скандальный срок, сказочный - это, казалось бы, просто-очевидно-элементарно профессиональный долг для первого лица, ряда лиц и(или) организаций по искусству.
А то ведь и неудобно-нехорошо-некрасиво получается - со средствами-то... Это в первую голову. И уже в последующую - всякого рода заботы насчет нюансов самочувствия этого самого лица второго - а вдруг лицо это как-нибудь загордилось, одичало, оторвалось от масс за 30-40 лет своей принудительной от публики изоляции... Собственно, это уже факультативно - можно заботиться, можно не заботиться - по желанию. А вот пособить вывести из принудительной изоляции - это извините. Это полагалось бы от желания независимо - да хоть бы и вопреки. Извините и меня, и всех нас таких - с возможными комплексами. Возможно, мы жертвы каких-то комплексов. Может быть, да, может быть, нет. Но не мы их авторы - это точно. Мы - кто? Просто авторы каких-то собственных произведений. И только. А кто авторы таких вот комплексов и эксцессов - годов на 40 - вопрос. И соавторы. И идейные продолжатели их. (А если Якимович думает, что в 58 году тут кто-то гарантировал от 38-го - Якимович просто не в курсе. Якимович просто там не был. Да, был не "культ", а якобы борьба с культом, однако у Ермолаевой были закрытые показы, а у Рабина - открытые.
Хотя слово герои применительно к себе лианозовцам вроде в головы не приходило. За одним исключением - бывали они героями фельетонов. Что было, то было. Фельетонов с фразеологией практически той же, что у А.Якимовича.)
Я-то думал, не пришлось бы ставить вопрос о профессиональной состоятельности, некоторым образом моральном существовании-несуществовании такого искусствознания - какое, дескать, это искусствознание, если не знает, не желает знать такое искусство - как хоть вот у Олега Васильева. А ведь - ну - нипочем не желает...
Какое там. Какое там "морально", "профессионально" - вполне уже реально вот он, Якимович, норовит за глотку все с тем же вопросиком: а чего хотел сказать автор этим художественным произведением?.. (Зощенко, Зощенко читать надо...) Да не хотел ничего особенного. Хотел все то же. Этим художественным произведением автор хотел сказать: это - художественное произведение. И если сказать это автору удалось, остальные вопросы - просто уже не к автору. Автор же сделал все, что может и должен сделать автор.
Что ни говорить, сколько ни говорить, искусство остается все тем же состязанием умений, не превращаясь в состязание умений поговорить об искусстве. А когда превращается - действительно, тут ему, искусству, и крышка. Вот он где, в чем - кризис-то, вот она где - смерть искусства: в Институте искусствознания. Увы, как ни печально. Но, увы, очевидно.
Иначе как объяснишь, что столь почтенное собрание столь дружно глотает столь топорный "авангард русского искусства" - а автору-практику, 15, больше лет назад опубликовавшему ответ подобной болтовне - ответ, профессиональными болтунами проигнорированный тут наглухо, поскольку ответить на ответ нечего - этому автору со стажем, кстати, в авангардном искусстве побольше, чем у любого из авангардистов в этом зале - ему приходится со скандалом пробиваться к микрофону, за микрофон цепляться? Бабуля с крупными чертами лица мне в часы тыкать будет - а календарика не найдется, бабуля? Такого вот - на утекающее столетие: 59 ("Синтаксис") - 99 (год конференции с бабулей...) Никак уж так нельзя потерпеть мои пятнадцать-двадцать минут разговора без метафизики в стенах Института искусствознания - ну?.. Разок?.. За сорок-то лет...
Словом, скрипки не было, а немножко нервно вышло. И вышло так не сразу и не неожиданно, а как бы предусмотренным образом: согласно регламенту - так же, как и его нарушению. Если Большое Пу-Пу было у нас для начала, для затравки, то цели, самые мишени для Пу-Пу выдвинуты были, наоборот, под конец, на последнем заседании. И тоже массированным эффектом, разом - Лейдерман, Бакштейн, Ерофеев. По-разному: Бакштейн бодро, Ерофеев - деловито-напористо, а Лейдерман - раздумчиво, но одинаково уверенно итожившие конец столетия как безраздельное торжество Лейдермана-Бакштейна. И Ерофеева.
В целом получился тон некоторой, можно сказать, утомленной снисходительности - словно выступавшим и прискучило повторять азбучные, хрестоматийные вещи - но протокол как бы требует. А так это бы давно уже и в школе учить-проходить - да где-нибудь небось уже и проходят. Что вот это-наше-новое-русское-здешнее-свободное-освободившееся искусство вполне на самом деле и оказалось все такое вот, как у Лейдермана; и что все оно, можете считать, честно-добросовестно собрано в славной когорте КЛАВЕ (КЛубе АВАнгарда) под крылом Бакштейна, и что это давным-давно известно всему свету, так что маргиналы - отдельные не собранные (под крылом) элементы - типа Булатова, Васильева, Рабина, Немухина - не в счет. Просто не в счет. Как, очевидно, и Инфантэ или Пономарев. А то, скажем, и Константинов. Да мало ли. Так надо понимать. Подразумевать. Но Олег Васильев, что-то помнится, прозвучал даже и вслух, а словечко маргиналы выговорено было точно. В этом самом смысле. (Да это как Безыменскому обозвать в каком-нибудь 38-м году маргиналом какого-нибудь Мандельштама, Безыменский - везде, а Мандельштам - там. Ad marginem, на периферии. В Воронеже, а то и на Каме, Серову - Тышлера в 48-м: Серов - на всякой выставке, а Тышлер где?.. И тоже сколько; уже лет 10, больше... А что - уже история... Все, ушел поезд, старик. Такая вышла-получилась история у нас тут. История Русского Искусства... С русским, в смысле, получилась искусством. История опять ведь скверная, господа.)
Каким блатным образом - по тому самому типу сращения криминал/власть - веселая орава КЛАВА И.Бакштейна при помощи своих младомосховских связей лет 10 с чем-то назад распихивала и отпихивала здесь всех-всех, влезала всюду-всюду и везде-везде трубила о себе как о единственном искусстве перестройки-свободы-демократизации - об этом обо всем я писал не раз и не два. Больше всего этого - в "Пакете". Есть и в "Дойче Бухе". Достаточно писано-печатано и про идеологию такого открытого блатного нахальства: пропаганду искусства акции и инсталляции как единственно-исключительно якобы современного искусства - часто под лозунгами вроде искусство жизни, сращение с жизнью, вторжение в жизнь и т.п.
Все это нехитро до убожества: инсталляция и акция могут не требовать видимого умения, школы, выучки - всего, что все-таки спасало даже советское искусство от превращения в шайку уже в самом простом, буквальном смысле. Насчет невидимого же умения всегда можно договориться - с тем же Йосей - и поди поймай-докажи, что умение тут - умение договориться. Искусство же - оно - что?.. Правильно: искусство - оно спорно...3
"Картина умерла. Да здравствует картина!" - статья Булатова, остающаяся так же основательно, глубоко и широко не известной в общем здешней публике и художественной общественности, как и работы Булатова (чуть не единственное, кстати, исключение - "Вход/входа нет" как раз на ерофеевской выставке в Третьяковке - и за одну эту работу, можно надеяться, Ерофееву многое простится - хоть выглядела она казусом, случаем). И в этой статье - статье как раз на эти темы сказано, между прочим, что при всем почтении и интересе к инсталляции ничего не остается, как признать, что картина - просто-напросто самая удобная инсталляция. Что и проверено тысячелетней практикой...Добавим - также и этой именно выставкой. На мой взгляд. Безусловно, кабаковская инсталляция с мухой, подвешенной на ниточке над кольцом оркестрантских пюпитров - удачнейшая, может быть, лучшая инсталляция Кабакова. Но, думаю, картина Булатова с парой летящих в перспективу, в точку схода, накрашенных лазурью слов ВХОД и заклеившим-загородившим, отпихивающим взгляд алым трафаретом ВХОДА НЕТ - весомая реплика инсталляции вообще, не только именно этой - поскольку переигрывает ее на ее же поле - в пространственности и предметности.
Вообще вся пена и демагогия насчет искусства жизни на самом деле воздух выпустила лет 20 назад - в конце 70-х. Монастырский-Алексеев, Жигалов-Абалакова, Скерсис-Аль-берт, "Мухоморы" делали акции, в которых участвовали и Кабаков, и Инфантэ, и мы с Булатовым и Васильевым - и, кстати, тот же Бакштейн. Вообще было немало народу и немало толков, обсуждений, которые потом отчасти попали в сборник "Поездки за город" и в МАНИ - "Московский Архив Нового Искусства" начала 80-х. И с экспансией, излишними претензиями акции свежего для нас в те времена (и очень, кстати, интересного - о чем тоже немало написано) искусства перформанса быть "искусством жизни", претензиями на "вторжение", буквальное "слияние с жизнью" разобрались тогда быстро - жизнь ходила больше в погонах и на всякие наскоки и попытки "вторжений" живо могла ответить вторжением попросту в твою квартиру.
Тогда такое искусство без материала и произведения и с компонентом ситуационности - "искусство жизни" - чаще называли словом концептуализм. И вот что написано в конце 80-х:
"Концептуализм - в пределе, в акции - провозглашает достигнутым, наконец, слияние искусства и жизни. Но - и это, наверное, самое важное но - слияния, отождествления только в языке искусства. В иных из "Прогулок за город" Монастырского и всей группы "Коллективные действия" акция и подготовительная (или заключительная) часть "прогулки" внешне неразличимы. Жизнь как жизнь. Идет себе и идет. И где жизнь, где искусство... И в этой-то точке полного видимого совпадения обнаруживается: где жизнь, и где искусство - это мы обязательно различаем. Сами, непременно, по определению: скажем, искусством будет тот текст, участок речи, который автор, живя (как все мы) в речи непрерывно, обязуется сделать как можно лучше. Для этого текст, участок искусства надо непременно выделить рамкой. Иначе обязательство будет: делать всю речь, всю жизнь как можно лучше. И прекрасно, конечно, - только это уже не искусство, не дело, не обязательство - а прекрасное общее пожелание...
И "слияние искусства с жизнью" - типичная утопическая идеологема, лозунг: он может работать как интенция и оборачивается вреднейшим бредом при попытке реализовать его буквально как программу. Естественное дело авангарда - атаковать, оспаривать "рамку", границу искусства, так и эдак выясняя новые и новые стороны его природы. Но в принципе "рамка" неотменяема - без нее-то искусство и сваливается черт-те во что. Сливается сразу не с "жизнью", а с недоразумением, злоупотреблением, да просто с блатом. Именно условленная "рамка" и дает возможность безусловней <...> отнестись к тому, что внутри "рамки"- к искусству".
Это опубликовано, между прочим, в "ЛитГазете" в мае 90 года. Из публикаций же "Архива МАНИ" выброшено не только мной написанное, но и моя фамилия. Я, однако, напечатал почти все свое из этого "Архива" в сборнике "Пакет" (96 г.) и там немало чего прямо по затронутой Бакштейном-Лейдерманом и Ерофеевым теме - только прямо поперек Бакштейну, Лейдерману и Ерофееву на конференции в Козицком. И я ничего не слыхал о том, чтобы Бакштейн, Лейдерман, Ерофеев или кто угодно где угодно опроверг хотя бы эти мои процитированные выше соображения - откровенно говоря, сам я и не представляю, что бы можно было тут опровергнуть: по-моему, соображения эти просто очевидны. Остается одно: Бакштейн-Лейдерман-Ерофеев и много-много научно-художественной общественности эти и другие подобные соображения насчет авангарда реального и авангарда тотального, нахально влезшего на чужое место, - три года, десять, пятнадцать лет откровенно обходят по кривой - по той же, по какой обходят и само творчество Булатова и Васильева: оно им некстати.
Работы, созревшие 20, 30 а то и больше лет назад и имевшие, как, скажем, и работы Рабина, все права выйти к зрителю уж не позже творчества оравы КЛАВЫ, ораву бы неминуемо сильно потеснили - по меньшей мере. Пылить и спекулировать стало бы посложнее. Видней бы стало, что преодоление материала - скажем, картины как материала - одно дело, один случай, а радикалистский жест демонстративного отбрасывания материала наперед, для начала - случай несколько другой, и не такой легкий случай, как сперва может казаться.
В таком нелегком случае храбрый радикал оказывается подвешен в пустоте, в которой вместо точек опоры - другие такие же храбрые радикалы, и все вмиг слипается в систему, простой блат, очень склонный к тому же к самой бешеной раскрутке без тормозов. Все как бы на одном остроумии - когда находка налицо, а если налицо нехватка находки?.. И нехватка уже и остроумия... Подвешен за язык... Вот вам и смерть автора, вот вам и смерть искусства и слияние его с жизнью - а куда денешься; да вы же видите: мы уже и слились... И раньше-позже все это сваливается, сливается и слипается в отчаянный тотальный-топорный напор - как всякий радикалистский гадюшник. Кого кто превзойдет-переудивит-переплюнет в такой игре: игре в изничтожение правил игры - в возможно более идиотски буквальном смысле.
Ей-богу, из такого только зазеркалья, заповедника со строжайшими правилами безобразия на месте устаревших правил приличия и можно было совершенно позорную историю своих блатных дел и успехов подавать как историю без всяких кавычек, на торжественной ноте - подавать как магистральный путь русского искусства, его столбовую дорогу. Если только оратор - кто-то из тройки - не спутал выражения столбовая дорога и большая дорога.
Что, кстати, не преминул отметить никто иной, как именно что г-н Якимович - да и грех бы ему был не отметить, само в рот валится, сама подставилась эта КЛАВА под Якимовича и всех якимовичей, накликала; как энтевешные козляжи Гусинского - госдумовский закон о цензуре... Гусинский - оп - и оборотился на 180 - и финансирует уже не свою похабельку, не "Про Это", не "Империю страсти", но совершено напротив: Говорухинского Стрелка-яйцебойца... Случай, собственно, тот же самый, что с Эдичкой Лимоновым - при некоторой, что ни говорить, разнице в имущественном-общественном положении... А в чью пользу разница - Савенко или Гусинского - видимо, как посчитать...Как-то еще оно перевернет, куда метнет нашу КЛАВУ.. Теперь, потом... И не такое если зовут провокация, тогда что так зовут?
Словом, существенное - насущное, верней, - определилось четко до смешного - первый и последний дни конференции, Гирин-Якимович и Лейдерман-Бакштейн-Ерофеев. Знакомые до слез почти что очертания и прозвучания кузькиной матери - судя по всему, живой, уже бодрым раком стоящей в стартовой стойке и - тут как тут - и этой матери детки. Как бы и побочные кузьки, но до чего бойкие... Детки-кукушонки - и деточки уже и совенки, кликающие во все хайло родительницу - да вот, уже и накликавшие. Пожалуйста. Чтоб показала кузькина мать, что мать кузькина умеет показывать - известно, что - кузькину мать. А то соскучились. А что - есть, народились-подоспели уже, которые ведь и не видали...В сознательном возрасте.
Да при таком раскладе причин, следствий и вообще обстоятельств - как бы даже и нарочитом раскладе, форсированном для остроты сюжета-простоты схемы, казалось, ну сейчас разделится зал, как Верховный совет, как парламент. И последние полдня на прениях уж преть будет, так преть - драки бы не было...
Не то что драки - и прений-то было - так. Чуть. Как будто это и не про них, не касается. Ни топоры не затрагивают, ни гирины их не впечатляют. И не им сухари сушить, если что. "Взамен объявленного ранее коммунизма в Москве в 1980 году состоятся Олимпийские игры"...- помните? Фактически взамен объявленного в расписании конференции полдня на прения, состоялся необъявленный доклад философа Подороги. Трудно сказать, каков был этот доклад - я не большой дока в настолько чистой науке. Доклад вне рамок, длиннее объявленных. Может быть, надо говорить не "доклад", а "беседа", а то и встреча. Встреча с философом. Но доклад, беседа ли, встреча, а место встречи лучше было бы изменить. Или время. Регламент порушили, и вышло-таки за Бакштейном и Ерофеевым последнее слово...
Казалось бы - ну что же плохого: вот искусство, а вот философия. И философия - наука если не прямо об искусстве, то совсем близко, рядышком: в присутствии, а иногда и в некотором даже как бы контакте. Соприкосновении. Плохо ли.
И интригующий искони вопрос: а, может, просто она сама-то и есть оно - искусство?.. Оказывается, не то что плохо, а скандал. В наших-то обстоятельствах - очевиднейший. Да примись тут Кант на хорошем русском языке толковать про категорический императив - и Кант, кажется, смотрелся бы и слушался в этом зале немногим лучше Подороги. В столь блатных обстоятельствах какая угодно философия прозвучит блатной феней для блатных дел.
В делах дело, а не в словах. Когда в искусстве на полный ход идет воровство, когда воровство не то что перестает стесняться - само лезет, выступает вперед, выступает буквально, с собственными высоконаучными обосновываниями, тут же, в этом научном собрании, предлагая хронику своих блатных делишек - собственно, криминальную хронику - считать уже за самую что ни на есть историю современного русского искусства - ни больше ни меньше - состоявшуюся и утвердившуюся, уже запротоколированную и целофанированную историю - в таком искусстве, в таком почтенном собрании всякий отвлеченный разговор будет мимо дела и хуже того - в пользу ворья. Будет охмурением публики и только, и самый императив выйдет просто категорически безнравственный. Увы.
Не спрашивай, по ком звонит колокол... Ну, спрашивай-нет, а по тебе колокол раньше-позже да зазвонит; в этом смысле от тебя ничто не зависит. А вот если ты уже и не спрашиваешь, кому залезли в карман, да кто залез - уж тут точно готовься, что следующим залезут к тебе - и залезут раньше, чем ты думал раньше. Либо ты с ворьем, либо нет - думай, думай.
(Еще, пример, кстати, обертывания эстетики этикой - если нужны еще примеры. И тут уже не ай-ай-ай как не совестно - а тут опять уже ой-ой-ой караул).
Сейчас Ерофеева пустятся хвалить за выставку, за собрание. С одной стороны - вроде бы и есть за что. С другой стороны - Ерофеев же не какой-нибудь Нутович, Вс.Некрасов. Или тот же Глезер; Ерофеев - из Системы - отсюда, кстати, и все возможности Ерофеева и собрать, и выставить. Но отсюда же и все вопросы к Ерофееву - те же, что и к Системе: и чего же это выставка так поздно, и что же эта выставка такая. Довольно все ж таки перекособоченная выставка, как ни глянь. Для коллекционера - нормально, очень хорошо: коллекция - дело частное, от слова часть; где коллекция, там и другая коллекция, и седьмая коллекция - части вместе приближаются к общей картине - в принципе. Иной случай - с деятелем, с ответственным лицом. И перекосы выставки Ерофеева в сторону кабаковины всемерно усиливали совершенно уже несуразные вывихи позиции Ерофеева-докладчика, как апологета топорного русского авангардизма - непосредственно выводимого из идей "искусства жизни" - как кабаковины самой дурной, да еще и дурно понятой.... (А как, действительно, бывает, наживается слияние искусства с жизнью и каким бывает такое искусство на самом деле - и искусство, может быть, дальше от выходок и деклараций, чем станковая живопись, - увидеть можно, хотя бы поглядев хозяйство Пономарева - вопрос только: а где его поглядеть? Опять же.)
И до ерофеевских номеров на конференции я, например, погодил бы радоваться такой широковещательной выставке без Рабина, без О.Потаповой, без Олега Васильева... С единственными Краснопевцевым, Немухиным не из самых заметных. Чтоб оправдать замах, этой выставке Ерофеева явно тут не хватает выставок каких-то еще: хотя бы тех же Нутовича, Глезера... После же настолько топорных теоретических эскапад не знаю, что и думать: потерянные, как говорят, Ерофеевым работы Васильева - это как: некстати Ерофееву, или кстати?
Как экспозиционеру - вряд ли. А как насчет ерофеевской ипостаси предводителя топорного авангарда? И уже явно ведущей, как мы видели, его ипостаси, приоритетной. Престижной...
Оттого еще беды, что тут дела вершат люди, уже намертво приученные глядеть в искусстве как можно дальше и глубже. Т.е. мимо. Мимо дела. Они охотятся тут наперегонки за информацией и выигрывает собравший ее больше - он больше знает. Фиг он что знает.
Информация - слово еще недавно волшебное, однако искусство без остатка в него едва ли поместится - а в остатке-то, пожалуй, и самое интересное, хотя, с другой стороны, с остатком-то и возни... Но что делать. Искусство - не обязательно то, что компактней-портативней, удобь-пересказумей научным жаргоном сезона, не обязательно чудит-орет громче и истошней. Вообще оно не обязательно наспех. И все-таки это жаргоны - для искусства, а не наоборот...
Понимаю, как занудно звучат такие сентенции - но кто виноват в том, что виновато у нас оказывается именно то искусство, которое живет нормально - да, активно; да, упорно, привыкнув всерьез отстаивать себя, но уравновешенно - да попробуй проживи иначе треть века... "Вынос помойного ведра" - это убойно. Но не был и не мог быть на 30 лет сплошной вынос помойного ведра и выброс приготы с кабаковиной - самой убойной". ("Пакет").
"...10 лет <...> живое искусство, сумевшее сохраниться живым, перевернув с ног на голову, насильственно удерживают в таком положении, поскольку оно устраивает эту <...> компанию! Нежить лишает живого права на существование - и все происходит очень мило, поскольку нежить успела со всеми кругом завязать хорошие отношения. Кругом повязать". (там же).
И еще про тех же Булатова-Васильева и из того же "Пакета", но напечатанное еще лет за 5:
"...Всю жизнь как художники решали именно вот эти задачи, отнюдь не презирая зрителя - любителя пейзажей и портретов. Сами будучи такими вот зрителями. И то, что орава-КЛАВА успешно выпихнула их не без помощи передовой общественности <...>со всех выставок типа "Дорогое искусство" - действительно, грозит обойтись дороговато. Дороже, чем думали устроители.
Поэзия, прости Господи, должна быть глуповата (Пушкин). Искусство, слава те Господи, имеет право, но не обязано вдаваться непременно в анализ. Да вдаваться можно, и по-разному: можно демонстративно, а можно синкретично, не порывая с тем самым мимесисом, изображением, интонацией, сохраняя, как Булатов и Васильев, преданность целостному образу мира. Они - упорные лирики. Но отнюдь не лирики любой ценой, во что бы то ни стало - не рутинеры и не глазуновцы. И задачи освоения этого самого современного пластического языка они решали тогда же, заодно с коллегами, только по-своему, в комплексе с остальными задачами <...> Органично и как бы незаметно - по крайней мере пока количество не перешло в качество, не случился (вот у них - да, случился) скачок освобождения, выхода на грань концепта. Это была вовсе не демонстрация концептуализма как догмы или наивысшего достижения - просто обретение еще одного рабочего фактора, что работает и по сию пору. Изображение на грани схемы, образ на грани отказа: исчезновения, отрицания, замены, расчленения и т.д. может работать особенно сильно, ощущаться особенно остро и (как это ни странно) цельно и полно. В общем, что-то подобное можно сказать и о других - Чуйкове, скажем, Гороховском или Копыстянском. Но у Булатова и Васильева, как ни у кого, на мой взгляд, изображение умеет при всем этом оставаться просто изображением. У них оно бывает наиболее классично, традиционно, - иногда как бы до наивности. Особенно для наивно-искушенного зрителя..."
(Стоит, пожалуй, уточнить: ничего странного, когда образ активизирует ситуация; не (или не только) ситуация внутри картины, классический сюжет картины, но концептуалистская ситуация участия в общении с картиной - даже в утверждении, санкционировании, создании картины - как и акции-инсталляции, в которую так или иначе оказывается вовлечен зритель).
Малевич слушает сам себя, Ермолаев - Малевича и декларирует антипространственность, а работа Ермолаева, по-моему, - по-своему - куда как пространственна: со светящейся линией горизонта - только это уже иная пространственность, не иллюзионная - во всяком случае не традиционная. Вроде ранних булатовских. Козырева же, спасибо ей, показывает замечательную работу и честно передает слова самого автора. Тогда как некто на командных высотах, над автором, над авторами, над искусством - хозяйственный некто, берет уж на карандашик - а, вот и еще один туда же: антипространственность, контризобразительность, афигуративность и вообще... Дегуманизация. Негация. Ага. А не будет ли эта негация (как у классика - негоция), некоторым образом не соответствующей видам?.. А ?.. То-то.
Да, искусство и само не дурак про себя городить глупости. И про себя и про соседа.
"Грызня измов" - отличное выражение одного из выступавших - это, конечно, некрасиво. Но у измов хоть тот пардон, что грызня - все-таки не их прямая профессия, грызня - их хобби и побочный продукт. Измы это что - частности, те или иные конкретные рабочие методы создания искусства. Это отходы производства искусства. И это продукты производства искусствознания. И когда искусствознание норовит взамен знания прямого продукта искусства (что сложней) свернуть на знание отходов - знание грызни и глупостей искусства - что проще и эффектней - оно, искусствознание, представить может картинки действительно кошмарные и неимоверно путанные, и, между прочим, не сказать прямой, но не дальней дорогой, как оказывается, как видим, ведет к изму из самых знакомых - к обскурантизму. Если он и будет какой-то неообскурантизм - лучше ли будет?
И вот воочию уже выявляется, дорогие Виктор Мизиано, Виталий Пацюков, другие люди - да практически хоть и все присутствующие, весь состав конференции - что кривая новейшая история искусства в обход Булатова и Васильева, сложившаяся такой, что ни говорить, и не без вашего участия - хотя бы пассивного - не только урон вашему профессиональному реноме искусствоведов и деятелей искусства - как и всех без исключения деятелей искусства, умудрившегося на 10 лет и больше исключить из себя таких художников - но уже и прямая элементарная угроза вашему положению. Не говоря о положении искусства.
Нормальному, извечно суверенному искусству/искусствоведению при таком неотеологическом или телеологическом искусствоведении/искусстве - с вопросом наизготовку: Стой! А чего автор хотел сказать этим художественным произведением?! - места опять не видно - а как же: все правильно, как и в недавние времена.
Похоже, к пришествию Лукашенко или Шандыбина уже многое готово. Конечно, дела наши здесь решаются не здесь и не нами - но что-то может зависеть и от нас - по крайней мере "Лианозово", "Чистые Пруды" на это надеялись десятками лет - и старались вести себя соответственно. Едва ли это называется вести себя героически - а скажем так: соответственно надежде. И стоит ли спешить от такой надежды отказываться?
Думаю, что в присутствии в искусстве - точней, в присутствии в обороте искусства на данный момент - в искусстве-то на самом деле они присутствуют как-нибудь, не хуже нас с вами - во всяком случае Булатова, Васильева, а не только Кабакова - и даже Чуйкова - при полном пиетете к нему как художнику - да и в присутствии того же Рабина, спекуляции на негациях так или иначе бы затруднялись. Речь, собственно, о целой традиции, школе близкой к "Чистым Прудам" - и я бы напомнил о Николае Касаткине, Шаблавине - сейчас они если, бывает, и присутствуют, то на положении искусственно периферийном.
Это так же перешедшее, переходящее если не через ноль, то через достаточно жесткий конструктивный минимум, испытанное им и упрочненное искусство тем не менее все-таки остается изобразительным в основе искусством и вызывает меньше вопросов - значит, меньше и подобных ответов - настолько же напористых по форме, насколько кривых по сути. А точнее - не тем не менее, но тем более, тем полнокровней эта изобразительность. Острее.
С искусством же без опыта такого негативизма - контролируемого конструкцией, негативизма искусства честного исследования, держащегося своего хорошо-плохо, лучше-хуже - т.е. с искусством закрытым - начнут, пожалуй, даже и без помощи тоталитарной идеологии и репрессивного режима случаться те неприятности, что раньше-позже ждут любую закрытую систему при раньше-позже неизбежном внешнем контакте - законсервировавшаяся ли это цивилизация, советское общество или организм, наглухо насильственно выдержанный в стерильных условиях: такой стагнирующий организм захварывает всеми хворями сразу.
Очевидно, путь один - да это и практикой доказано - внутренний, а не искусственный, внешний. Да подтверждено же и всей историей - стоит только протянуть хронологию от 20-х через 60-е к нам сюда - и все становится на место, и тот же Малевич предстает никаким не пугалом, нормальным автором - а как, собственно, можно ее не протягивать?
Или что: опять нас у вас нету? А тогда, простите, что это мы у вас тут делаем, а?
С Малевичем можно жить, с Малевичем можно работать да, наверно, и нельзя не работать - и лучше других, наверно, может об этом рассказать Инфантэ - а если Малевичем можно и спекулировать - Малевич ли виноват?
Это работать толком удается не всем, не всегда, а спекулировать - пожалуйста - можно кому угодно чем угодно. Достижение ноля, переход через ноль близ черного квадрата поражает нас и открывает метафизические бездны, глядеться в которые можно без конца на разные лады. При желании. Но искусство - все же не метафизика, хоть ей и не чуждо - ну, а чему чуждо искусство?.. Но оно - практика, и хоть не может не оглядываться теперь на ноль, не обращаться к нему, но не может и сидеть на нуле - как не оставался на нем и сам Малевич.
А когда цепляется за ноль специально, намеренно, искусственно - да еще затевает вокруг ноля нескончаемые торжественные пляски - искусственность эта так или иначе лезет наружу, и выходит уже не Кабаков и даже не Пригов, а пригота и кабаковина. И тогда спекуляция приглашает к спекуляции - практическая спекуляция, естественно, тут же рождает и теоретическую - какую-нибудь смерть автора, смерть искусства, вторжение в жизнь - понимаемое нарочито по-идиотски, по-буквалистски - и в противовес, в ответ этому всему тут же - свежие-новые крестовые походы на авангардистскую скверну. Уж это - всегда пожалуйста.
Но между прочим такие походы приходят уже потом, а сперва, дорогие присутствующие искусствоведы, вы сами призывали их на свои головы, весьма охотно идя на эти самые беспредельные спекуляции кабаковиной за счет хотя бы живого творчества ближайших соседей Кабакова, не дававших, однако, своей практикой такой выигрышной и легкой возможности развернуть ваши умопостроения. Авторов, виноватых в том, что работают не для экспресс-философического искусствоведения. Все же для глаза больше, чем для языка. Органа достаточно слепого, хоть и шустрого исключительно. Безусловно.
Искусство все-таки - явление древнее, мудрое и саморегулирующееся, а вот искусствоведение - извините. Когда как. Его, знаете, переназвали искусствознанием - но и само переназвание показывает: да, таки есть проблема - приходится удерживаться от того, чтобы ведать искусством, вести искусство - а верное, но мало употребительное падежное наклонение ведать искусство не зря, видимо, и нащупать-то удается уже не с первого раза...
Состязания в болтовне, бешеная болтовня и ведет к результату. Кабаков роди Бакштейна, Бакштейн роди Ерофеева, Ерофеев - экскрементальное искусство Кулика-Бренера и топорный авангард - роди, обосновывай, пропагандируй - и тут-то ему, искусству, и крышка. Тут-то ему и Якимович, Шандыбин, Зюганов, Лукашенко, инкогнито кто-то, кто еще ужаснее и т.д. - инкогнито, кому-кому, а нам-то тут неплохо известное наперед - в общих чертах.
Ужас в том, что при разгуле воровства начинаешь сам сочувствовать диктаторству - в том ужас, что вот это искусство авангарда, 30, 40 лет жившее надеждой на свободу и так легко уворованное бакштейнами при содействии бажановых и "левого" МОСХа - выгодней, понятно, сравниваться с кабачками, чем с Булатовым и Васильевым - само не смогло быть свободным, не захотело быть честным - само пошло под ворье, как сейчас - под диктат.
Там радикал с топором, а там - глядь - опять уже и гирин-якимович с воронком. Только этот воронок не для радикала. Топорный радикализм - не по тому ведомству, а это спецворонок - научный, для дегуманизующего Матисса и для всего вот такого благополучно деградирующего вторую сотню лет искусства авангарда. Авангардизма. Модернизма и т.п.
Ну, Матисс, погоди... Погоди у нас опять, как годил в запасниках Изобразилки.
Попробуем еще с другой стороны. Вот мы говорим: решение. Только что называть решением? Найти решение - в арифметике так не говорят. Говорят в других областях, вот, например, в искусстве. Найти решение можно тогда, когда оно может найтись. А, значит, может и не найтись, а что находится - находится, стало быть, всегда несколько неожиданно. Не как в арифметике. Такая вот неожиданность - особенно для постороннего - и называется авангардность.
Авангард - решение всегда так или иначе неожиданное; хотя бы неожиданное и традиционно. Рабочая кромка, скрытая от наблюдения по определению - по крайней мере до завершения работы. И что и как вышло такое, чего раньше не было - понятно, сюрприз. Неожиданность.
Реагировать же на неожиданность с раздражением - это, в общем-то, бывает свойственно человеку. Увы. И.Шпенглеру может быть свойственно, и отцу Павлу Флоренскому. И Ортеге-и-Гассету, и Гирину, и Якимовичу. Человеку свойственно, но не всякий человек - философ, профессионал-осмыслитель. Т.е. не всякий понимает себя обязанным осмыслить и растолковать досконально именно что посторонний раздражитель. Посторонний себе. По природе. И дать заключение. Во что бы то ни стало. И лучше безотлагательно...
Язык норовит поперед и поперек всякого искусства. Давайте помнить: подвижный орган, но подслеповатый. Глазами, глазами смотрят, а не языком - и кто призвал, впустил язык в искусство именно как орган зрения - вот Кабаков хотя бы, - обязан был принять меры. Допустим, даже и орган зрения язык - но не равноправный. Вот по природе, природа такая - и чтоб не быть бедней других, лезет других выпихнуть... Кукушонок он. И искусство все хочет обратить в кукушонство. Бакштейнианство.
Но если искусство больше не состязание умений кому-то сделать что-то лучше чего-то, лучше, чем у кого-то, если искусство теперь - состязание умений кто лише-круче может болтать об искусстве - то такое состязание идет в бешеную раскрутку. Это искусство - дело древнее и мудрое, искусство корректирует себя, а болтовня этого не то что не умеет - болтовня-то и бесится. И вот уже Кулик переплевывает всех кабачков, собачась в голом виде на публику с расчетом на самое дешевое озвучивание наукой насчет русской, сами понимаете, специфики - дальше Бренер гадит под Ван Гогом, и уже не сказать пере-плевывает Кулика - не то слово... И вот уже авангардист с топором перешибает и Бренера - и состязание идет дальше уже не посредством какого-то там искусства, а прямо по топорной, ломовой по прямой - по столбовой: кто нагадит побольше, кто нарубит потяжельше, круче рисканет, как у шпаны, у футбольных фанатов - кому срок длинней, того и верх. Тот и авторитет. И куда уже кабаковской всей блатной музыке Бакштейна-Лейдермана против блатовни Ерофеева - куда, выходит, обезьяннику против ерофени и всей ерофермы. Обезьянник породил ероферму, ероферма обезьянник и убьет - фатальным образом топорно ломясь дальше по той же дорожке. Остолбенелой. Тут и обезьянник засуетился, - а вот суетиться - это раньше надо было. Вопрос стал за последней чертой: чье говно круче?
Тут без шуток к топору зовут Русь - в смысле русский авангард - так это и называя - не топорность, но русский авангард. Это вот такой у нас он теперь. Подсудный.
(Да, я знаю, что Лейдерман бывает интересным автором-практиком. Бывает иногда. Пусть и не так редко, но дело в данном случае в том, что Лейдерман, к сожалению, всегда бывает теоретиком обезьянника. Своего обезьянника.) И давайте сразу без недоразумений. Разговор не академический - какое, вообще говоря, искусство предпочтительнее - Рабина, Булатова и Васильева или Лейдермана и легиона. Не о том, что спорно в принципе - как раз о том, что ясно, как день. Чтобы всерьез сравниваться с Булатовым-Васильевым ораве КЛАВЕ просто надо было не так жить: по-честному, а не по-блатному. Не надо было отсекать саму возможность таких сравнений - не лезть оравой бы на все выставки, без очереди, других отпихивая - надо было не быть оравой 10 лет назад, больше - а теперь уже - извините. Теперь дело ясное, как в суде, как на ладони - кто дело путает, мухлюет, тот и неправ. Кто боится сравниться, тот и хуже. Все просто, и говорить долго не о чем. (Сам-то я - за Булатова-Васильева-Рабина: они ведь и умеют, как КЛАВА, и умели так задолго до КЛАВЫ. А вот КЛАВА, как они - увы...) Но за Булатова-Васильева еще не значит против Лейдермана как автора). По-моему, искусство, как у Лейдермана - хорошее искусство, когда оно искусство. Интересное, когда получается. Только никак не желает понять про себя некоторые простые вещи.
Это, в сущности, не от хорошей жизни - вернее, не от лучшего самочувствия. Жизнь как раз у Лейдермана завидная - как у автора. Лейдерман пока живет нарасхват. Расхват, неплохо организуемый. Как и все такое внеродовое искусство. Искусство, которое как бы готово быть чуть не в любом роде: эскиз-перформанс-инсталляция, а то и фото, или так: Проект. Затейничество и массовичество. И как будто обходится без материала и даже без произведения - в принципе - а потому так и бывает удобно-мобильно, шустро-оборотисто в практике менеджмента. И потому же так и падко бывает на всякие кульбиты, эксцентрику и в теории - типовую, впрочем, эксцентрику, сводимую все к тем же антиутопиям и убого тотальным концепциям смертей - авторства, искусства. Антиутопиям, но во вполне конкретном, программном плане. Если не рекламном. Глядите, вот Лейдерман, а вот сейчас он у нас тут как помрет, не дай Бог. Спешите видеть. Помрет как автор по крайней мере (едва ли не лейтмотив выступления Лейдермана). А пока живет, и даже, говорят, не так плохо. Слава Богу.
Тем более слава, что ведь с Лейдерманом или тут же вслед обязано теперь помереть будет и всякое вообще искусство-авторство - ибо Лейдерман, никто иной его предводительствует. Вы не знали? Вам хуже. Лейдерман и компания. Идя-ведя единственной безальтернативной дорогой всех-всех, и уже не оглядываясь. Собственно, авангард/ Лейдерман - уже у нас тут синонимы. Можно говорить так, можно так.
Идя-ведя туда-сюда. Куда? А вот: в зал суда. Возможно, предстоит дело о порубании.
Кто знает, как и что решат судебные органы - существенно, что никакой экстерриториальности выставочные залы не дают, никаким иммунитетом от действия общего законодательства никакие авторы не обладают. Тут крупное недоразумение - попробуй зубами тяпни первого встречного на Арбате, лучше милиционера. Попробуй повтори действо Бренера не под картиной Ван Гога, а под сенью памятника Пушкину - только без охраны... Не зря была поговорка: скажет кто-нибудь "неудобно", а ему: "Неудобно на улице срать, прохожие толкаются"... И хорошо, что неудобно. Правильно. Оскорбление чувств верующих - это плохо. Недопустимо. Очевидно, наказуемо - вопрос, как и в каких случаях. Плохо, если решать вопрос придется суду. Плохо, что довели уже до этого суда, не штрафанули вовремя за наглое безобразие под маркой искусства - так, чтоб мало не казалось, не захотелось бы валить фекалии дальше. Никакому говнюку - практику, теоретику. Организатору. Вдохновителю.
И кроме религиозных, бывают ведь у нас и еще чувства, навыки, обыкновения. Они меняются, они остаются, живут, как и мы, и искусство тут участвует не в последнюю очередь.
Так искусство же... Искусство же еще и суметь надо... "Ты не умеешь играть и на этой дудке. А хочешь играть на моей душе - думаешь, моя душа устроена проще, чем эта дудка?"
"...Искусство двуедино, на двух китах - оно и жанр, и качество. Его выделяем "рамкой" (жанра, рода, наконец, вида деятельности), и оно само выделяет себя как достигаемая удача, нечто интересное, значимое - если действительно удача достигается.<...> Предметом, темой, сюжетом искусства воздействие на человека становится сплошь и рядом, но целиком, буквально, искусство и прямое воздействие никогда не отождествляются - это разные вещи по определению".
Это из статьи "Концепт как авангард авангарда". Там же:
"В том и специфика, и интерес концепта, что раз его материал - действительность, кусок действительности, из действительности выделенный, то рамка становится невидима,<...> но исчезать на самом деле - никогда. И вполне буквально понимать концепт как искусство, сливающееся с жизнью, искусство жизни - либо наивность, либо типичная утопическая идеологема. (Либо блатные дела. Того типичнее. 99 г.) Искусство принципиально бескорыстно, тогда как действительная жизнь отнюдь не бескорыстна. Граница совершенно отчетливая. И как только запахнет чьим-то на нас прямым и реальным воздействием вне всяких рамок, контекстов и условностей - наше дело немедленно насторожиться. Мы и настораживаемся, хоть и не всегда вовремя".
Именно что. Помещено это в Московском Архиве Нового Искусства - МАНИ - году в 81-82-м. Перепечатано в "Пакете" в 96-м. Об вовремя не может быть и речи. Как видим. А насчет запахнет - ну, дело мастера боится. Маэстро Бренера: он постарается, а мы поаплодируем - поприветствуем его труды, плоды, работу с нашими чувствами. Начиная с чувства обоняния.
И как ни заложило носы, а пахнет дело уже и керосином. Кому жареным, а кому копотью - в галерею Гельмана уже влезали. Как будто Бажанов лучше фамилия...
Это жизнь нанесла ответный визит. По неточному адресу - так бывает, и даже чаще всего. Прошлись-таки по экспонатам, добрались, вправили мозги и вывихи. Во имя веры дедич и отчич. Интересно, что сказал Якимович. В общем это, можно считать, тоже событие. Уже # 3.
Пахнет, ну и кому тут спасибо первому, господа хорошие? Пострадали работы не номинальной, а какой-никакой рыночной стоимости, и в случае суда встречный иск вполне вероятен и обоснован. Теперь уже другой разговор, крутой разговор - понятно, не все сразу - так ведь и в 1917-18-м, рассказывают, не все сразу случилось, а слово за слово, зуб за зуб...
А пока еще случилось не все, не все в кашу - хоть пальцем ткнуть в кого следует - вот она с кого есть пошла, провокация. Вот, вот этот нахал и начал. И этот. И эта бездарь блатная. Чтоб их видно было. Засранцев. А конечно уж, крушить-вламываться только хулиганье может, хоть оно рядись и в лампасы. Это дело уже протокольное, уголовное. Простое.
И если будет все-таки суд, суды, и придется как-то раскошеливаться - львиную долю возложить бы на вдохновителей - того же Ерофеева - чего ж отдуваться случайному, можно считать, человеку На самом деле началось не с него. Плати за удовольствие - свою агитацию - топорную, блатную и намеренно невежественную: есть ли еще факт преступления-нарушения, а подстрекательство уже налицо. А начистоту - уж судить если, так не одну неуравновешенную личность за один дикий эпизод, а тех, кто годами с толку тут сбивал в свою сторону. И не за что-нибудь судить, а вот за то самое явное воровство чужого места, десятилетнюю по крайней мере фальсификацию другого, альтернативного искусства, махинации с историей и фактическую криминализацию, проблатнение этого самого современного искусства на глазах художественной общественности.
И раздувание дешевой самой спекулятивной словесной пены для обосновывания своих делишек. Блатной идеологии-демагогии, которая идет дальше в самораскрутку, уже по своим законам. И Бакштейна бы тут притянуть никак не позже, чем Ерофеева. Как и Бажанова. Да и не их же одних. А в адрес художественной общественности - частное определение...
Будем надеяться, какое-то снисхождение суд окажет. Хотя бы ввиду очевидно пониженного уровня умственных способностей обвиняемых - если догадается Ерофеев рассказать суду чистосердечно, как конференции, про недостаточность картин Ларионова в отсутствии Ларионова; как, видимо, картин Рембрандта в отсутствии Рембрандта лично и т.д. С точки зрения безальтернативности-акционности-инсталляционности. Во имя аукционности.
Пониженных умственных способностей вследствие ненормально активной и намеренно недобросовестной организаторской деятельности субъекта, прямо связанной с непомерными и ни на чем не основанными научно-теоретическими притязаниями и с немедленными выходами-выбросами в практику. В жизнь - откуда ведь и все наши проблемы...
Тут-то и конец искусству - явный, очевидный. Искусство, умение больше ни при чем - рекорды крутости - что-то совсем, совсем другое. Просто с другого конца.
Вторжение-то оно вторжение - только вторжение никакого не искусства в жизнь - просто вторжение той или иной персоны хотя бы в выставочный зал с той или иной выходкой, деянием - а что персона объявляет себя при этом автором произведения искусства или даже выступала когда-то где-то как автор и деяние свое заранее перевела на иностранный, обозвала акция - ну, милые - вы что, и всех за обезьян держите? Тогда бывайте готовы опять и ко встречным вторжениям - вторжениям жизни в искусство - живенько же вы, смотрю, от них поотвыкли, забыли... Вот во что обходится искусственная ваша амнезия, намеренное запамятование - кто там был-то, кроме КЛАВЫ и до КЛАВЫ и сверх кабаковины в "Поездках за город", на "Коллективных действиях", в архиве МАНИ, в журнале А - Я... А?...
Вот во что обходится десятилетняя политика воровства чужого места.
А вообще-то просто Ерофеев собрался со слюнями и переплюнул-таки Бакштейна. На играх Бакштейна. Можно считать, да. В свою как бы законную очередь. От имени как бы Центра Русского Искусства при Л.Бажанове. Русского авангарда.
"Трест сам свое слабое место", и кукушонку против совенка слабо заведомо. А чего ж ты лез в кукушонки. Ты начал - и не удивляйся теперь. Ты, именно ты, не Бойс, не Дюшан, не Малевич и уж никак не Матисс. Ты с командой, с КЛАВОЙ, с топанием и свистом. Все просто.
(А уж почтительно как это искусство глядит у нас в рот этой самой философии - беда. Беда-то наша в чем ведь была - в том только, что наука философия была у нас не такая. Сейчас вот вызнаем, позовем, какую наконец надо, самую передовую-актуальную, сами чего-нибудь такое придумаем - с нашей смекалкой - и все-то она, наука, нам порасскажет, все как есть на самом деле про нас и наше и не наше искусство. Как нам тут про него понимать.
А мы послушаем, послушаемся, наберемся ума-разума, и пойдет жизнь. Куда жизнь денется... Куда... Да хоть бы в те же все наши дырки. Без порток, но в шляпе - шляпа не к лицу. Да и кому, где, когда, какому искусству к лицу эта ученая шляпа - вообще вопрос, а уж нам-то... Вообще же вопрос стоит простенько - а с какой, собственно, стати?.. Как может наука об искусстве знать больше искусства? Искусство и очевидно первично и просто старше и опытней. Тогда уж так, что ли: если эта наука дает версии мироустройства, то искусство - версии мира. Ни больше ни меньше. Простенько и давненько уже. Пора бы и заметить.)
И без понятия о том, что такой живой факт искусства, как Матисс, запросто, за милую душу может оконфузить любые философские козни и построения любых масштабов - раньше-позже не может не оконфузить - без такого понятия лучше бы заняться чем-то еще, а не этим самым искусством. 2х2=4. Если и этому мы не научились - чему мы тут научились?
Осознавание не ходит впереди сознания, не то и осознавать будет нечего. (Книга "Пакет").
Примечания:
1 - А это еще что?.. - Это "Обнаженная" Фалька, Никита Сергеевич. - Что?! Голая Валька?..
- А это что за говно собачье?.. А это какой педераст рисовал?.. А это что за жопа с ушами?..
- А это зеркало, Никита Сергеевич.
Забывать, забывать стали мы эту классику. А зря. Явно же прежде времени.
2 почему
почему лифшиц
почему лифшиц не модернист
почему
потому что
охота ли
охота что ли ему
охота лифшицу
чего-то лишиться
нет
ну в точности же как и бакштейну
чего-то-либо-кое-нибудь-таки-
как
не приобрести
типа
а то
вот
так
вот таким образом
бряк
и александр якимович
3 А что искусство, а что не искусство? Вопрос. Вот на выставке рядом два объекта двух авторов. Оба приглашают глянуть в трубку и нажать кнопку. Но одна игрушка - нажать - пищит, а другая бьет в глаз. Вспышкой. Клиент шарахается, долго моргает, трет глаза. Просто повезло и автору-затейнику, и куратору Ерофееву, и Третьяковке, что не подал никто иск за элементарный ущерб здоровью: могло быть еще одно судебное дело, и резонное. Так вот разница - не между Марке и Матиссом, не между Матиссом и, скажем, Малевичем и не между картиной и такой смотрелкой или поездкой за город: и смотрелка, и поездка может быть искусством, как и картина. В принципе. А разница - между смотрелкой-пищалкой и смотрелкой-слепилкой. Вот слепилка - очевидная наглость, область уже не искусства, а судопроизводства - такое вторжение "искусства" в жизнь, от которого жизнь вправе защищаться, хоть и юстицией. И не надо только рассказывать, что кому-то будто что-то там и правда тут непонятно... Жизнь и искусство взаимосвязаны и взаимно суверенны, и уважение границ взаимообусловлено с обеих сторон. Защита же от дурачья и блатных, всегда гораздых распорядиться, кого в искусство, кого куда - в маргиналы - уже дело житейское.
