Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / Кино < Вы здесь
Cinema-35: Затерянный мир
Дата публикации:  24 Апреля 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

По поводу и вокруг повторного выхода на экраны "Ильи Муромца" Александра Птушко

Едва ли не главным музыкальным событием последних десяти дней стал выход на компакт-диске сборника лучших вещей Ансамбля электромузыкальных инструментов под управлением Мещерина - "Easy USSR". Музыка, которую все знают с детства, но далеко не все ассоциируют с конкретными исполнителями, первые советские синтезаторщики - провозвестники современной электроники, и особенно модного последние года три стиля easy, исполнители популярных мелодий на когда-то ультрасовременных, а ныне ископаемых электроинструментах... Это на самом деле здорово, и ретро-космические завывания "Air" или джазово-опереточные танцы "Combustible Edison" в сравнении с музыкой мещеринских мастеров звучат, мягко говоря, слабовато. Однако современный слушатель, восторгаясь, вряд ли может полностью исключить музыку из контекста, на который недвусмысленно указывает название. Говорит ли оно исключительно о музыке easy в советской России, или же о легком и счастливом, как сама музыка, восприятии той - уже исторической - действительности, к которой полностью принадлежит ансамбль Мещерина? И можно ли утверждать, как это делает в предисловии к компакту Артемий Троицкий, что музыканты незаслуженно (это бесспорно) забытого ансамбля были "носителями экзотического вируса, инопланетянами в Советском Союзе"?

Александр Дейнека. Автопортрет
Этому противоречат данные, приведенные в той же вкладке к диску - краткая история электроинструментов в России ХХ века, начиная с демонстрации терменвокса Ленину в 1921-м и до записи Мещериным "Интернационала" для ретрансляции советским спутником в космосе в 1959-м. Ансамбль, записавший материал примерно для шестидесяти компакт-дисков, был любимцем режима, что для инопланетян вряд ли было бы возможным. Космическая музыка была флагом СССР, одним из символов самой передовой в мире державы, как и некоторые другие виды искусств. Вот и еще один пример из последних дней: большая выставка Александра Дейнеки из собрания Курской областной галереи (Третьяковка). Выставка просто потрясающая - и даже слепой поймет, что лучшие ее экспонаты относятся к середине тридцатых, и ни формальные эксперименты раннего Дейнеки, ни безупречные по стилю поздние пейзажи и натюрморты невозможно сравнить по мощи с его работами сталинской эпохи. Потолок Театра Советской Армии, эскизы для фресок, парящий в пространстве на фоне Кремля Футболист, грезящий о полетах в небеса Пионер, немедленно всплывающие в памяти, знакомые каждому москвичу мозаики метро "Маяковская" - дивные окна в иной, небесный мир. Таким спокойствием и совершенством веет от этой живописи, что невольно просятся на язык восхищенные отзывы: "Блин, и откуда же такое взялось тогда"?

Сегодняшний зритель становится жертвой недоразумения: именно такое тогда и было. При Брежневе - синтезаторные красоты Мещерина, при Сталине - воздушные мечты Дейнеки. Как сегодня относиться к законопослушному, официальному искусству советской эпохи - непонятно. Для нас теперешних и Мещерин, и Дейнека, и Птушко (о нем чуть позже) - инопланетяне, потому что мы перестали понимать язык, на котором они разговаривали. Общественные настроения претерпели за последнее десятилетие несколько эволюционных изменений. Сначала концептуалисты внутренне освободились от гнета советских штампов, восприняв их в отрыве от "серьезной" идеологии и превратив в увлекательную игру. Потом перестроечники заклеймили советский официоз. Затем, лет пять спустя, советское время начали изучать, как историю мертвой цивилизации, - холодно и внимательно. Сейчас наступает новый период. Внезапно выяснилось, что отстраненное исследование советской культуры невозможно, поскольку культура эта не умерла и даже не отошла в прошлое, а просто ненадолго заснула летаргическим сном - и благополучно просыпается. Интерес к "совку" никогда и не угасал, просто внезапно его перестали имитировать и стали всерьез ему подражать - заклинать время и пространство, мечтая о возвращении эпохи всеобщей уверенности и стабильности. Нельзя исчерпать проблему, посмеявшись над возвращением "романтики Дзержинского" - ведь это также и романтика Мещерина или Дейнеки.

Псевдоклассическую советскую эклектику часто сравнивали с Римской империей периода упадка: следы одной ушедшей цивилизации напоминали о развалинах и статуях другой. Сейчас приходит на ум другое сравнение, из области не археологической, но палеонтологической. Когда-то Землей правили динозавры, перед которыми пещерный человек был безащитен и слаб. Потом динозавры вымерли - кажется, сами собой. Прошло время, человек повзрослел и стал изучать кости динозавров, восстанавливая их внешний облик при помощи хитрых инструментов... Но представьте себе сцену из Конан-Дойля: несколько ученых забредают в заповедную зону, где динозавры, живы-живехоньки, летают и блуждают, пожирают друг друга, плодятся и размножаются. Человек сначала восхищается красотой ископаемых тварей, а затем внезапно обнаруживает, что они угрожают его безопасности, что эти твари питаются людьми. Но поздно: путь к отступлению отрезан.

Ни к чему нагнетать излишний трагизм, - никому из нас пока не грозят ни ГУЛАГ, ни расстрелы. Динозавры разгуливают среди нас, но осторожно, стараясь никого ненароком не раздавить. И вот очередной: выпущенный после реставрации в новом обличии, в звуке Долби и на пленке Фуджи, былинный шедевр Александра Птушко "Илья Муромец". Он вышел на экраны в 1956 году, когда стареющий Дейнека футболистам и самолетам предпочитал обнаженную натуру и гладиолусы, а молодой Мещерин только-только начинал репетиции со своим ансамблем. 56-й год - своего рода нейтральный полюс между двумя половинами советской истории, в каком-то смысле - центр эпохи. Два первых периода советского фильма-сказки остались позади: начальная пора экспериментаторства, когда Птушко создал два своих непревзойденных до сих пор шедевра, "Нового Гулливера" и "Золотой Ключик", - и околовоенное время патриотизма ("Василиса Прекрасная" и "Кащей Бессмертный" Роу). Теперь, даже в свете кампании по борьбе с космополитизмом, уже не было необходимым рассказывать об удали советского народа и его борьбе с захватчиками (и тот же Александр Роу в "Королевстве Кривых Зеркал" впервые позволил себе перейти к антуражу европейской сказки); однако Птушко, оставив лилипутов и кукол, внезапно обращается к былине, фактически заново создавая жанр. "Садко" и "Илья Муромец" - вершины советского кино, и именно "Илья Муромец" стал бесспорным апофеозом былинной героической киносказки (хотя "Садко" и "Каменный цветок" - еще один фильм Птушко - были удостоены призов в Каннах и Венеции). Чего стоили ресурсы, затраченные на создание первого советского широкоэкранного стереофонического фильма: 106 тысяч человек массовки (до "Войны и мира" Бондарчука это оставалось рекордом, что официально зафиксировано в Книге рекордов Гиннеса), 11 тысяч лошадей - хотя, казалось бы, что стоило кудеснику Птушко при помощи тех или иных хитрых фокусов "умножить" число войск на экране...

"Кащей Бессмертный" Роу был шедевром идеологии, пропаганды. Для того, чтобы понять, прочитать его символы, не надо было хорошо разбираться в кино или в русских народных сказках: с одной стороны, существуют злодеи-захватчики, с другой - прекрасные русские земли, девушки и парубки и богатыри, которые все вышеперечисленное должны защищать. Сказочного в этом всем было столько же, сколько в антивоенных плакатах Кукрыниксов. "Илья Муромец" - бесспорный шаг вперед. Это мир сказок и былин, гипертрофированный, волшебный, гротескно преувеличенный. Либеральные критики говорили и говорят о том, что неэтично было изображать татар столь страшными, злыми и беспринципными - народ ни в чем не виноват. Так-то оно так, только вряд ли зритель-ребенок, к которому фильм был обращен когда-то и к которому он не в меньшей степени обращен сейчас, был в состоянии связать в своем воображении татар из "Ильи Муромца" с татарами реальными.

То же самое справедливо в отношении русских. В сталинском "Кащее Бессмертном" богатыри и богатырши являли собой пропагандистский образ белокурого красавца (красавицы), противостоящего черной швали. В "Илье Муромце" подобным красавцам отведена роль второстепенная (Алеша Попович, сын Муромца Сокольничек), а на первый план выходит васнецовский тип широкого добряка с сильными ручищами и басовитым добрым голосом. Борис Андреев воплотил единственный - и самый удачный - былинный образ мирового кино, к которому позже с трудом смог приблизиться Арнольд Шварценеггер в дилогии о Конане-киммерийце. Да и татары вместо обобщенной "силы темной" (войско Кащея в фильме Роу) превращаются в уродливых и комичных гоблинов. Конкретизация визуальных образов удаляет их от идеологии: забудьте о русских и татарах, перед вами просто Добро и Зло.

Первая ассоциация с "Ильей Муромцем", увиденным в кино в 2001-м году - именно таким должен в идеале стать "Властелин колец", который нынче снимают в Голливуде. Кстати, не секрет, что американцы в 50-х учились снимать кино именно на советских сказочных образцах, попутно превращая Садко в Синдбада. Есть чему поучиться и сейчас. Былинный Киев "Ильи Муромца", как и Карачарово, напоминают о Ривенделле Толкиена; царство царя Калина, где небо всегда затянуто темными тучами, а горбатые и грязные воины разыгрывают светлых пленниц в карты, немедленно вызывает в памяти Мордор. Мелким и мелочным злодеям, как и положено, противостоит персонаж во всех отношениях крупный. Все добро концентрируется на стороне Киева (белая магия - в форме скатерти-самобранки или меча-кладенца, умение народных хитрецов - их в фильме возглавляет Михаил Пуговкин, воинская слава, да и архитектурная красота - отдельных наград достоин внешний вид и интерьеры декоративного Белого Города), а все зло на стороне татар, и поэтому финальный deux ex machina, татарский Змей Горыныч (одна из самых эффектных деталей фильма), - не удивляет зрителя, даже кажется ему логичным.

Но в этом и есть истинная сила советского искусства и советской идеологии. Жизнь и представления о ней в этом мире гораздо проще, поскольку мир делится на два лагеря, Черный и Белый. В этих Вышних Шахматах зритель немедленно становится на "правильную" сторону, и безошибочность собственного выбора наполняет сердце покоем и благодатью. Мне возразят, что любая детская сказка такова, но это неверно: главный атрибут сказки - волшебная, магическая стихия, которая самоценна. Здесь же магия становится на службу иным Стихиям, рядом с которыми любой зритель в зале почувствует себя бессильным и в то же время защищенным. Илья Муромец - великая и бессмертная сила самого главного динозавра, на теле которого мы все, как в "Сказке Странствий", сами того не замечая, паразитируем: СССР. И этот динозавр, ворочаясь, просыпается, разминает кости, расправляет крылья...

...а мы трепещем, но и восхищаемся, поскольку ничего другого не остается. Динозавры и в самом деле очень красивы.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Антон Долин, Cinema-34: в гостях у сказки /18.04/
В отличие от прочих "догматических" фильмов, "Король жив" Кристиана Левринга - сказка, причем страшная и предельно удаленная от Дании. "Принцесса и воин" Тыквера - сказка о любви, где у каждого из героев - свое собственное королевство. В последнее время утешительных сказок стало больше - может быть, это еще один знак кризиса.
Антон Долин, Cinema-33: Full Billy /10.04/
Лучший британский фильм года "Билли Эллиот" - история о том, как видимое уродство обернулось внутренней красотой. Полная предсказуемость сюжета не мешает вполне всерьез сопереживать происходящему. Хотя историю реализованной мечты в кино не раз подавали гораздо интереснее: так, был один фильм о курсах бульдозеристов...
Антон Долин, Cinema-32: Родина в безопасности /03.04/
"Враг у ворот" свободен не только от псевдопатриотического пафоса, а еще и от антивоенной направленности. "Враг у ворот" - заранее просчитанный, но вдохновенный продукт актуального кинематографа. И не стоит бояться опошления самого святого, нашего исконного - принимать на веру приключения снайпера Зайцева из фильма Анно смогут разве что дети.
Антон Долин, Cinema-31: Движение /27.03/
К выходу на экраны фильмов "В отрыв!", "Траффик" и "Реквием по мечте". Почти одновременно выходят в прокат три кинокартины, посвященные одной теме - наркомании. Три принципиально разных подхода складываются во вполне цельную картину.
Антон Долин, Cinema-30: Бодался Телец с Императором /21.03/
Если "Романовы" - гимн памяти, внушение "чтобы помнили", то "Телец" - апофеоз забвения, действие за границами Леты, где даже таблица умножения теряет смысл. Подходы разные, вывод один: история как таковая, состоящая из фактов и доказательств, умерла и уступила место мифу - во всяком случае, в искусстве.
предыдущая в начало следующая
Антон Долин
Антон
ДОЛИН
Кинообозреватель "Ежедневной газеты"
dolin@gzt.ru
URL

Поиск
 
 искать:

архив колонки:


Арт-хаус-линия 'Другое кино'
Эхо Каннского фестиваля-2000
Arthouse.ru




Рассылка раздела 'Кино' на Subscribe.ru