Ну не заладилось в этом году у Каннского фестиваля, неладно что-то в нем, как в Датском королевстве. Первая половина фестиваля прошла совсем сонно, как в имении Обломовых. Скучали всю первую неделю. Если не считать анимационного фильма "Шрек", которому журналисты в кулуарах тут же от скуки неформально присудили "Золотую пальмовую ветвь". Смех смехом, но компьютерные персонажи - Людоед, Ослик и Принцесса, блестяще озвученные соответственно Майком Майерсом, Эдди Мерфи и Кэмерон Диас, долго оставались главными фаворитами нынешнего Каннского фестиваля. Кстати, "Шрек" - третий за историю Канн мультфильм в конкурсе и первый не диснеевский.

Ослик стал вторым фаворитом Каннского фестиваля. Первой была Николь Кидман, сыгравшая главную роль в фильме австралийского режиссера Бэза Лурманна "Мулен Руж". Что и говорить, лента занимательная, особенно если не относиться к ней всерьез. Кстати, Кидман, кажется, единственная, кто всерьез и не относится, проявляя при этом неожиданный и недюжинный комедийный талант. Еще одним фильмом, который хоть как-то всколыхнул сонное царство, стал "Человек, которого там не было" Джоэла Коэна (писал он сценарий вместе с братом Этаном, продюсировал фильм Этан). Суть картины сводится к трем словам: преступление и наказание. Скромный парикмахер в маленьком калифорнийском городке безмерно страдает от скуки, от зависти к жене, у которой свое дело. Желая с помощью шантажа выудить у компаньона жены деньги, он случайно убивает его. В убийстве обвиняют жену, которая, не дождавшись суда, вешается в тюрьме. Через какое-то время, несправедливо обвиненный в другом убийстве, герой оказывается на электрическом стуле. Если бы Коэны не претендовали на философское осмысление греха и покаяния, фильм получился бы гораздо ярче. Философское звучание здесь не слышно даже со слуховым аппаратом, хотя талантливый амерканский актер Билли Боб Торнтон старается изо всех сил. История калифорнийского брадобрея действительно местами психологически убедительна, но в целом оставляет впечатление полукриминальной драмы, пытающейся то вскарабкаться на вершины психологии, то свергнуться в глубины философии. Достоевщиной попахивает, но от Достоевского далеко.

Коэнов можно назвать завсегдатаями Канн, причем завсегдатаями удачливыми - Золотая пальмовая ветвь десять лет назад за фильм "Бартон Финк", награды разной степени престижности за "Фарго", "Большого Лебовски", "Где же ты, брат?". Возможно, и в этом году жюри не обойдет вниманием братьев, но, ей-богу, трудно разделить восторг, которого преисполнилась местная пресса по отношению к их последней работе.

До середины недели публика (не считая, конечно, тех, кто приобретал билеты на просмотры за свои деньги) скучала настолько явно, что было даже как-то неудобно. Однако к середине недели фестиваль начал более или менее оживляться. Все ждали перелома. Можно сказать, что отчасти и дождались. Какая-то часть с энтузиазмом досмотрела до конца фильм Дэвида Линча "Дорога на Малхолланд". Когда два года назад Дэвид Линч привез в Канны "Простую историю", все были ошеломлены: Линч - и добрая мелодрама с хорошим концом? Или мир перевернулся? Ничего подобного - Линч взялся за старое, что и засвидетельствовала его картина "Дорога на Малхолланд" (Mulholland Drive). Свидетельстовала она также и о том, что лучшие линчевские триллеры стали достоянием истории. Правда, чего у Линча не отнять, так это умения создавать атмосферу и даже в минуты полного сценарного бессилия держать зрителя в напряжении до последней минуты. После чего все покидают зал в недоумении, вступая друг с другом в ожесточенные споры - кто убил, убил ли вообще, почему оживает убиенная девушка и что, черт возьми, вообще произошло.

Жан-Люка Годара, неоспоримого классика французского кинематографа, зал приветствовал стоя. Впрочем, минут через пятнадцать поклонники небритого классика в фуфайке и клетчатом пиджаке начали тихонько разбегаться. Словно ждали от Годара очередной серии "Санта-Барбары" и были разочарованы длиннотами и тягомотиной. Ну что есть, то есть. Длинно. Не захватывающе. Надо "въезжать". "Въезжать" хотят далеко не все. Но если въехал - оторваться трудно. Годаровская картина "Хвала любви" построена занятно: три пары - совсем молодые, взрослые и чета стариков. С документальной дотошностью Годар прослеживает все этапы любви: знакомство, интерес, возникновение страсти, далее, далее, далее и - расставание. Камера ловит каждый взгляд, каждый жест, каждый полувзгляд, полужест. Все действие - в неторопливых рассказах, во внутренней экспрессии, в замысловатых путешествиях камеры. Художественное решение визуально, главное действующее лицо - камера. Годаровская камера беспардонна и жестока. Она - главный герой картины.

Последний конкурсный показ - в субботу. В воскресенье вечером узнаем, чем закончится самый унылый за последние несколько лет Каннский фестиваль. Но на момент написания этих строк все же прорезался фильм, за который будет не стыдно, если он увезет "Золотую пальмовую ветвь", - имеется в виду фильм одного из зачинателей новой волны французского кино Жака Риветта "Кто знает!" (впрочем, французское название "Va savoir!" можно перевести и как "Посмотрим!", и "Как знать!"). Картина Риветта - гимн простоте, несмотря на многослойный сюжет, многократно запутанный сложными отношениями людей со сложными характерами. Героиня фильма актриса Камилла (ее играет восходящая звезда французского кино Жанна Балибар) несколько лет назад уехала из Парижа и теперь вернулась сюда с Туринским театром, где нынче служит. Судя по всему, бежала она от слишком исступленной любви. Приехав в Париж, она решает встретиться с Пьером, тем самым доктором философии, которого любила. Пьер за это время обзавелся женой, сама Камилла живет со своим режиссером Удо, в которого влюбляется девушка, брат которой, в свою очередь, встречается с женой Пьера. Вот такие "цепочечные" отношения, усугубленные тем, что все страдают, все друг друга любят и все это происходит на фоне спектакля по пьесе Пиранделло "Если ты меня хочешь", который играет театр Камиллы. Нужен кто-то или что-то, кто бы расставил все и всех по местам, соединил любимых и разорвал ненужные связи. В роли "deus ex machina" является... дуэль между Удо и Пьером за право быть любимым Камиллой. Сцена дуэли великолепна до слез и хохота. Удо приводит Пьера в театр, уводит его под потолок над сценой на узенький мостик для рабочих сцены. На мостике стоят заготовленные две бутылки водки. Кто первый рухнет, тот мертвец. Естественно, за водкой дуэлянты забывают, зачем пришли, и дуэль проходит в теплой, дружественной обстановке. Тем более что, оказывается, под мостиком натянута сетка, и "мертвец" Пьер, свалившись, остается только мертвецки пьян, не более. Все остальные тоже счастливы, на сцене собираются все персонажи фильма, решившие раз и навсегда избавиться от прошлых обременительных отношений. Театральный конец, как в комедии дель арте, слишком счастливый, чтобы быть настоящим, и слишком чистый, чтобы быть фальшивым. Как и сам фильм. Сценарий разработан классически-скрупулезно, продуманная театральность действия не только не мешает, но обеспечивает ту степень зрительской отстраненности, что удивительным образом помогает восприятию разветвленного сюжета.

Впереди еще - ленты Нанни Моретти, Франсуа Дюпейрона, Сехея Имамуры... Нашего, сокуровского "Тельца" зал встретил неоднозначно - кто-то истово аплодировал (что бывает всегда), кто-то свистел (что бывает редко). Это уже интересно.

Канны

• Всё о Каннах-2001
• Всё о Каннах-2000