Фестивальная гонка набирает обороты, и главные игроки один за другим выходят из тени. Это обычная практика всех фестивалей - вторая половина конкурса, как правило, оказывается интереснее первой. Внушительный список заведомо статусных или, по крайней мере, нашумевших проектов, из тех, которые нельзя пропустить, идут вне конкурса. Они не участвуют в соревновании, зато создают фон, а главное - задают уровень. И это совсем не нейтральный фактор: в ярком свете таких работ, как, к примеру "Счастливые дни" ("Happy days") Чжана Имоу, иные конкурсанты могут и лицо потерять, поблекнуть в глазах жюри и публики.

Знаменитый китайский режиссер, между прочим, крестник Берлинале, где высоко взошла его звезда на рубеже 80-90-х, представил проект, совершенно неожиданный для такого социально ангажированного художника. Снятые в Голливуде "Счастливые дни" - настоящее народное кино, давно ставшее рариретом в киномире. В трагикомическом сюжете Имоу есть элементы мелодрамы, фольклорной сказки и даже утопии - если считать утопией романтическую веру в человечность как в высшую нравственную ценность. Сама история проста и - вопреки сказочным обертонам - реалистична. Если мужчина в возрасте захотел, наконец, жениться, завести семью и готов взять на себя заботу о детях своей избранницы - разведенки, в этом, согласитесь, нет ничего фантастического. И достаточно правдиво поначалу выглядит бизнес, за который с подачи приятеля берется незадачливый жених, чтобы заработать хотя бы на свадьбу. Друзья приводят в божий вид брошенный автобус, вокруг которого на полянке обычно располагаются влюбленные парочки. Выкрашенный красной краской салон, кровать со свалки - и все готово для любви. Чем не улица красных фонарей? И намного дешевле! Но однажды приехал подъемный кран, и бизнес лопнул, так и не успев начаться. А у жениха обязательства перед невестой... Тут в сюжет входит слепая девушка. Сентиментальный чаплиновский мотив (вспомним "Огни большого города") обнажает культурный бэкграунд картины, настоянной на адаптированных в кино и литературе фольклорных архетипах.

Огромным спросом на фестивале пользуется другая китайская картина голливудского производства из коллекции "Панорамы" - "Большие съемки похорон" ("Big shot's funeral") режиссера Фенг Хаоганга. Это крутой фарс, пародирующий масс-медиа и их тотальную власть над современным миром и параллельно обыгрывающий утонченный сюжет арт-хауса про "кино в кино". Лихо закрученная интрига представляет публике знаменитого режиссера (с великолепным чувством стиля его играет постаревший, но не стареющий Дональд Сазерленд), снимающего ремейк "Последнего императора". Его прожженная ассистентка - китаянка нанимает своего соотечественника, безнадежного неудачника, чтобы тот фиксировал на камеру весь процесс съемок. "Человеку с кинокамерой" (отличная работа Ге Ю) выпадает жребий сыграть главную роль в дальнейших невероятных событиях. Режиссер впадает в депрессию по случаю очередного творческого кризиса, и наш простак соблазняет его буддизмом и реинкарнацией. На беду режиссер всерьез заболевает и, уже теряя сознание, завещает снять его похороны как веселую комедию. Тут и появляется, как черт из табакерки, менеджер Кинг и аранжирует похороны как грандиозный медиа-спектакль.

Постановщик пяти картин, в основном комедий, знает толк в этом жанре. Но дело даже не в том, что Фенг Хаоганг отлично владеет приемами и премудростями жанра и бьет в цель без промаха. Что действительно поражает и чему невозможно сопротивляться - так это энергетика фильма. Что-что, а ее, энергетику, не сымитируешь.

Современное кино дрейфует в сторону новых жанровых структур, втискивает реальность в замысловатые жанровые рамки, а то и вовсе пренебрегает реальностью, предаваясь игре с мифологемами, благо мировой кинематограф накопил их в изобилии.

Фольклорно-сказочная мифология Золушки - Синдереллы резонируют и в новой картине Амоса Коллека "Бриджет" с его неизменной звездой в заглавной роли - Анной Томпсон. Добротный мейнстрим, снятый на французские и японские деньги, хотя авантюрно-мелодраматический сюжет о тяжелой женской доле разворачивается в Америке, рассчитан на большой box-office, то бишь на массовый успех.. И успех не замедлит придти, несмотря на то, или, скорее, благодаря тому, что фильм грешит против вкуса, педалирует униженность и оскорбленность героини, совсем, кстати, не невинной овечки. Как только ни крутила ее жизнь! В конце концов, ей даже приходится выйти замуж за слабоумного. Тем эффектнее звучит happy end.

В числе фильмов, уже завоевавших репутацию хитов, - "Танец монстра" ("Monster's ball") американского режиссера Марка Форстера с Билли Бобом Тортоном и Халле Берри в главных ролях. Картина имеет серьезные шансы стать призовой. Но ее художественное совершенство входит в клинч с ее негативным месседжем. А вот этого на Берлинале не любят. Или, точнее, не любили - в эпоху директорства Морица де Хадельна.

Решенная в минималисткой эстетике история потомственного палача, без памяти влюбившегося во вдову казненного им преступника, добавляет новое знание о человеке, шокирующую правду о нем - не всем хотелось бы эту правду знать. Любовь монстра, эротика монстра сильна, как смерть. Но против сентиментальных ожиданий страсть не превращает чудовище в человека, как в известной сказке. И похоже, его возлюбленная, обнаружив, что спит с палачом своего мужа, тоже не спешит сменить любовь на ненависть.

И все-таки, самый большой успех на этом этапе фестиваля достался Франсуа Озону с его "8 женщинами". Картину ждали, и она не обманула ожиданий. Зал ликовал и отзывался аплодисментами едва ли не на каждую реплику. Банальный детективный сюжет забытой пьесы а ла Агата Кристи Озон превратил в дерзкую и неотразимо красивую феерию. Восемь звезд, включая всемирно известных: Катрин Денев, Изабель Юппер, Фанни Ардан и сама Даниель Даррье, живая легенда французского кино, восемь прекрасных дам разного возраста, связанных, согласно сценарию, родственными узами, в течение полутора часов экранного времени выясняют, кто же подкрался незаметно и в ночь перед Рождеством вонзил нож в спину хозяина дома и главы семьи. В процессе выясняловки жена убитого, его дочери, теща, золовка, сестра и горничная время от времени танцуют и поют. Озон любит театр в кино, его фронтальные мизансцены можно назвать фирменными. Но и поэтика (кто, как не женщины, может пуститься в пляс у гроба!) выдает женоненавистничество режиссера, его отнюдь не тайный замысел показать, чего же стоят эти тетки против одного мужчины - мужа, отца и брата, который, кстати, так и не появится в кадре. Смерть его окажется инсценировкой, искусно аранжированной младшей дочерью, чтобы проучить всех этих фурий. Но услышав из-за закрытой двери всю правду о них, бедный Марсель на глазах у дочери пустит себе пулю в лоб под гомерический смех включившейся в игру публики. "Ну и денек!" - эта реплика героини Катрин Денев звучит как приговор художника, который отказывается брать в голову, что женщина даже в роковые моменты жизни способна на сентенции иного свойства. Надо оценить по достоинству манипуляторские способности Озона, прямо-таки выдающиеся. Ну кому еще удавалось заставить драться, а потом замереть на ковре в лесбийском поцелуе двух суперзвезд - самое Катрин Денев и Фанни Ардан?!

Другой именитый француз - Бертран Тавернье, ветеран и обладатель "Золотого Медведя", представил картину, полярную озоновской по всем параметрам. "Leissez-passer" (что-то вроде "Пусть все идет, как идет") - это реалистическое "папино кино", из времен минувшей войны, фашистской оккупации и Сопротивления, бесконечно благородное и бесконечно длинное. Тавернье долго вынашивал этот замысел, собирал рассказы очевидцев и участников и сделал то, что считал своим долгом. Дело в том, что он родился в 1941 году, в канун падения Франции, и не случайна, разумеется, в самом начале фильма сцена бомбежки с голосящими от страха грудничками, снятая в детских яслях. Думаю, картина не имеет шансов на призы жюри и скорей всего на них и не посягает. Тут, как говорится, главное - участие.

Надо еще иметь в виду, что фестивальная гонка с ее угаром, суетой и пятью просмотрами на день, сильно искажает оптику восприятия. Заметно, что журналистов особенно раздражают картины реалистического направления, хотя такие ленты здесь в подавляющем меньшинстве. Если в первые десять минут просмотра не заявлен режиссерский прием, прикол, примочка, если в кадре неспешно разворачивается история внутрисемейных отношений, как, скажем, в датской картине Аннет Олесен "Minor Mishap" кинокритики покидают зал в поисках более питательной пищи. Тонким психологическим письмом сегодня никого не проймешь. Такова жизнь!