Сценарий "Ловитор" я прочитала задолго до того, как тема бепризорничества - с подачи самого российского президента - обрела статус "социального заказа". До этого неожиданного зигзага сценарий вполне мог бы быть подверстан впопыхах под понятие "чернуха", от которой давно тошнит и критиков и публику. Теперь подобный довод при оценке текста уже, слава богу, невозможен. Актуальность его вне сомнений. История, рассказанная в сценарии, не из пальца высосана.

Что бросается в глаза при чтении "Ловитора"?

1. Прежде всего, материал. Абсолютно новый для постсоветского кинопроцесса и тематически, и поэтически. Сценарий не с чем сопоставить, он - "белая ворона" на фоне нашего бедного киноконтекста.

Подножная реальность давно перестала привлекать наших кинематографистов, и это, на мой взгляд, одна из важнейших проблем, тормозящих развитие российского кино. Речь идет, разумеется, не о пресловутом "отражении", а о методах обработки "сырой" реальности в художественно осмысленное произведение. Наше новое кино явно предпочитает "вареное" в качестве сценарной первоосновы, выдаваемой за реальность. Это, видимо, и есть постмодернизм в отечественном исполнении.

2. Фархот Абдуллаев написал историю беспризорника Коляна и его друзей-приятелей, внутренне опираясь, как мне кажется, на литературную классику, на русскую в том числе. Улавливаю реминисценции из Уильяма Голдинга и Короленко
. Вещь получилась полижанровая, одним термином ее не определить. Тут и отголоски "романа большой дороги" с обязательным авантюрным сюжетом, и пародийная перекличка с "романом воспитания", мелодрама и даже мистерия. Моему восприятию "Ловитора" наиболее адекватно определение "фантастический реализм". Начавшись с жизнеподобных сцен на арене и за кулисами цирка, сценарий вскоре выруливает в символическое пространство "то ли сна - то ли яви". И эта амплитуда колебаний выдержана на всем протяжении сценария: события и детские судьбы балансируют на грани "было - не было".

Ощущение сновидения поддерживается композицией. Сценарий построен на инверсиях: между началом фильма и его финалом идет протяженный флэшбек, воссоздающий драматическую историю странствий главного героя. Завязка действия отнесена в конец фильма. Тем не менее, именно такая, вывернутая структура необходима нарративу, описывающему маргинальный полуфантастический мир изуродованного детства. Привязки к социуму максимально ослаблены. Ни единого публицистического ударения, никакого социального пафоса. Тем страшнее и, наверное, правдивее.

3. Сценарий сложен для постановки. Задача режиссера - воплотить на экране странные образы, странный мир, не потеряв при этом сложной интонации повествователя. Тонкая литературная ткань всегда рискует порваться. Как любил повторять М.И.Ромм, "кинематограф - искусство грубое".

Есть сложности другого ряда. В сценарии действуют лилипуты, подростки и несколько взрослых. Взрослые не в счет, это вполне решаемая проблема. А вот с детьми - задачка не из легких. Ибо у основных персонажей - психологически сложные роли. А "остранение", дистанцирование, последовательно выдержанное в сценарии, требует от актеров мастерства, не только органичности и непосредственности.

4. Так как литературную запись "Ловитора" не назовешь "русским сценарием" (равно как и американским), возникают вопросы. Скорей всего, автор, он же режиссер, давно знает ответы, и в режиссерском сценарии все прояснится. И все-таки мне как читателю хотелось бы большей определенности по части хронотопа. Нет сомнений, что история Коляна происходит "здесь и теперь". Однако при заметном тренде сценария по направлению к вечности, конкретика необходима. И в ней ключ к успеху. Картина может стать сенсацией. А может превратиться в скучноватую притчу о погубленных детских душах и утратить столь ценную для меня глубинную связь с реальным процессом нашей жизни.