Русский Журнал / Обзоры / Кино
www.russ.ru/culture/cinema/20020427_dda.html

Рот прокурора
Сериал с хорошим женским лицом

Олег Дарк

Дата публикации:  27 Апреля 2002

Тайны следствия. Продюсер - Ада Ставиская. Сопродюсер - Ольга Манеева. Сценарист - Елена Топильская. Режиссер - Илья Макаров. В гл. роли - Анна Ковальчук.

Премьера сериала произошла в ноябре 2001 г. В моем восприятии его за полгода ничего не изменилось. Только как "детектив" он не хуже и не лучше других почти одновременных ему: от "Ментов" до "Агента национальной безопасности". "Тайны следствия" - первый у нас последовательно феминистский сериал: не о женских "проблемах", а о женском лице.

По-настоящему последовательным только сериал и может быть. Двухчасовой фильм предлагает замкнутый, преходящий момент жизни. Сериал развернут, стремится к бесконечности, к тому, чтобы "жизнь" подменить. Подражая ей, на своем ее варианте настаивает: из серии в серию.

Если говорить о лице, то его долго показывают: месяц и больше, постоянно демонстрируют, навязывают. Лицо, которое держится на экране и держит зрителя в "Тайнах следствия" - лицо Анны Ковальчук, исполнительницы главной роли. Она делает феминизм сериала оригинальным, так как такого женского лица на нашем экране еще не было. Остальные женские лица в сериале - все-таки ее фон, часто интересный, всегда красивый.

Этих женских лиц там много. (Их количество важно, оно настаивает, окружает.) Лица складываются в обольстительное варьирующееся собирательное женское лицо. Своеобразие этого феминизма в том, что он утверждает не социальные или психологические преимущества женщины, а ее бесконечную, многообразную красоту. И это не то же, что в литературе, где красоту описывают; здесь ее - показывают. Красота в мужском мире превращает женщину в объект, а тут независима и почти не нуждается в наблюдателе.

Привлекательная женщина-детектив на русском экране уже была: Каменская (Е.Яковлева). Но то была женщина, выполняющая мужскую роль, может быть, лучше мужчин. Но это мужская роль, чуть чужая.

Мария Швецова (Анна Ковальчук) - в женской роли. Настолько, что мужские роли уже и сомнительны, почти не нужны. Сценарий полемичен. Муж Каменской терпел то же, из-за чего у Швецовой - семейный непреодолимый конфликт. Кажется, она разводится. Муж вроде бы и жалеет. Потом появляется, чтобы сказать: я все понял, делай как хочешь. Тут и исчезает из фильма навсегда. Когда у героини рождается девочка, то муж как-то и не при чем. Ребенок почти ни от кого, сам по себе.

В связи с мужчиной и женщиной всегда возникает тема измены. Каменская не изменяет, потому что любит мужа больше. А Швецова - потому, что отношения полов ей не вполне понятны и странны. Она впадает в прострацию, едва доходит до них. Существует параллельно им. Ей бы хотелось узнать, что с ней самой в такие моменты происходит (должно происходить). Испытывая неизвестной природы томление, задумчиво "отдает поцелуй" плейбою. И удивляется, что такое она сделала. А муж подсмотрел. Героиня плачет навзрыд: она же не сделала ничего. Она хотела только попробовать.

В сценах с маленьким сыном очень неловка и напряжена. Ласкает его принужденно. Не знает, что с ним делать. (Сын - мужчина.) И поскорее избавляется от его общества. Зато какая гордость и счастье, когда рождается девочка. Роды подробно снимают. Новорожденную показывают крупным планом. Она уступает в прелести маме. Сняты реальные роды актрисы, пережившей беременность с героиней. Так завершается их слияние.

С Анной Ковальчук у нас на экране впервые появилась женская красота в чудесной чистоте, сладостности, полноте, закругленности ее черт. Во внешности Ковальчук - вообще одни плавные линии. (У Яковлевой-Каменской преобладали углы.) Поразительно чистая, непрерывная, завершенная линия профиля, только раз режиссером нам показанного. От редкости, почти случайности "вида сбоку и снизу" взгляд тем с большей жадностью его ловит и запоминает.

Это та сцена, где Швецова-Ковальчук, сидя и вдруг оборотившись, отвечает из почти неудобного положения стоящему чуть за ее плечом собеседнику. Этот едва ли не единственный в фильме кадр с мелькнувшей графичностью.

Красивый женский профиль встречается реже, чем фас. Тут те же отношения, что между живописью и графикой. В живописи (фас) главное - общее впечатление (обаяние, очарование, прелесть выражения), игра теней и света. Смотреть - отступив. Общая соразмерность, в которой легко скрываются недостатки частей. Для графики (профиль) значение имеет точность, непогрешимость всякого участка линии. Зрение приближается, всматривается.

Впечатление завершенности происходит оттого, что линия профиля героини и актрисы не обрывается, как чаще всего случается, на подбородке, а загибается к стройной шее, переходит в нее и тут опять не обрывается, а тает в пространстве за ней.

Именно эта ограничивающая снизу лицо линия между шеей и подбородком и создает (или разрушает) прелестный женский профиль. Она как бы царит, властвует над прочими линиями: лба, носа, надгубья. У современной русской "беспородной" женщины красивый подбородок - редкость. Тем более это относится к линии, соединяющей его с шеей. Обыкновенно эта линия либо слишком прямая, либо неровно очерченная. У Ковальчук линия между подбородком и шеей необыкновенно хороша, имеет вид правильной дуги.

У замечательных актрис, которых мы знаем, красота была изменчивым, почти личным творчеством. Она - продолжение, функция таланта. У А. Ковальчук опережает талант, эмансипируется от него. Ее очень естественная игра, "как в жизни", с недоговариванием слов и прерванностью движений, может быть вызвана только совпадением с ролью. Но красота, этот "гений, данный в ощущении" (Гете), в ее обольстительной самостоятельности уже состоялась. Будь Ковальчук и слаба в других ролях, возникшая с нею красота останется. Я знаю роль для нее: г-жа де Реналь (27-ми лет) из "Красного и черного".

Сочетание робости, недоумения и равнодушия, которые выражают глаза актрисы и отблеск которых покоится на всем лице и фигуре ее, традиционно тревожит и манит обещанием и недоступностью, почти неуязвимостью. Оттого каждой серии, едва впервые увидел актрису, ожидаешь как свидания. Ее исчезновение из активных действующих лиц воспринимается как непоправимое. В последней трехсерийной части она появляется на мгновения трижды, как дух фильма. Тем с большим нетерпением ожидаешь повторения этого символического явления. Есть красота, к которой легко привыкаешь. Завершение сериала означает прекращение встреч, которые, казалось, будут бесконечны.

Робость и равнодушие парадоксально создают впечатление самоуверенности. Она происходит из отгороженности героини-актрисы: из сейчас же возникающего у нее ощущения неловкости оттого, что от нее что-то могут хотеть. А робость (перед этим желанием), недоумение (что оно возникло) и равнодушие (к постороннему желанию, когда освоишься с ним) представляют единое развивающееся чувство. Эта неловкость проявляется в каждом движении, внутреннем угадываемом трепете тела и плотно окружает актрису.

Неловкость наконец материализуется в широкополой, почти нелепой и странно не идущей ей шляпе, которую дарит подруга. Эта неидущая шляпа, контрастируя с фигурой и лицом, создает томящее ощущение неудовлетворенности и одновременно трогательности. Трогательность всегда происходит из нелепости, которую, кажется, можно исправить. Хотя я предпочитаю ее в маленькой смешной шляпке, в которой актриса впервые появляется.

Стендаль говорил, что какое-нибудь несовершенство: прыщик или родинка - собирая вокруг себя прочие детали и подробности внешности, становится как бы центром чудесного неповторимого образа. Особая примета прокурора в "Тайнах следствия" - довольно заметный рубец, имеющий вид следа от оспы, на левой части лица, в почти равном расстоянии от скулы, носа и рта. Эта натуралистическая, снижающая деталь, которую режиссер имел такт не маскировать, придает правдоподобия. Эту женщину можно искать.

Неповторимость Швецовой-Ковальчук понятна из неудачного опыта замены ее. Авторы постарались расправиться с юной актрисой, претенденткой на роль прокурора. "Практикантка" - пародия на полуисчезнувшую предшественницу. Почти повторяет ее внешне, выступая двойником.

Сейчас же возникает ощущение, что в этом лице есть какая-то слабость. При ближайшем всматривании глаза оказываются "недостаточно велики" в поперечном сечении. Они казались большими из-за их горизонтальной вытянутости. Также оказываются слишком длинными, трепетными, нежными ноздри и слишком блестящим, влажным рот. Это лицо, ждущее желания. В нем нет отгороженности, томящей незаинтересованности главной героини. "Практикантка" воспроизводит внешние приметы ее поведения. Но чтобы Швецову-Ковальчук попытались изнасиловать, представить почти невозможно.

Плач женщины - традиционная проверка ее. Плачущая женщина теряет привлекательность или становится обворожительнее. Рыдания обнажают природу черт. В плаче Швецовой нет ни беспомощности, ни отчаянья, только недоумение. А в плаче ее "сменщицы" - потерянность. На нее могут только обращать или не обращать внимания.

Из всех женщин в сериале освободилась от объектных отношений почти одна Швецова. И вот еще - странная и романтическая пятидесятилетняя красавица с лесбийскими влечениями. Она насилует невестку, затем убивает (за непокорность) и ее, и своего сына. Между нею и Швецовой - отношения невоплотившейся симпатии. Они образуют недолгий дуэт женщин, не нуждающихся в мужчинах.

В сериале "Тайны следствия" устроен парад красавиц. Словно бы авторы взялись показать, какие типы русской красоты существуют. Носы прямые и вздернутые, длинные и короткие. Разной величины и формы глаза, масти - волосы. Волосы, рост и фигура. Как и положено при составлении фоторобота. Авторам важнее тела и лица женщины, чем рассказ о их приключениях.

Авторы необычным для жанра детектива образом невнимательны к преступлению. Его обстоятельства проговариваются "чуть слышно" и наспех. А предыстория либо отсутствует, либо заменена набором почти обязательных трюизмов. Как если бы "обстоятельства преступления" были скучны и обременительны. Банальности - уступка жанру (ну раз требуется, чтоб было рассказано). Слишком видна нарочитость, с которой от преступления отделываются.

Доходит до того, что не вполне ясно, кто его совершил? Как только зритель может догадаться, сюжет обрывается. Авторам и их героине лень и недосуг "объяснять". Тут все "вероятно", "кажется" и "вроде бы". Ни последнего допроса, ни реакции преступника на то, что его "поймали".

Так же равнодушны авторы к справедливости. Поэтому никогда не доводится до "задержания". Восстановлением справедливости традиционно занимается детектив.

Героиня постоянно замешана в странных для прокурора связях и симпатиях. И мало переживает из-за них. К той немолодой красавице-лесбиянке добавим очень симпатичного генерала-убийцу, влюбленного в нее. Преступление объясняется влиянием, почти гипнозом женщины. Генерал тоже немолод. Все это случайно, зыбко и поспешно. И не важно. (Не объяснимо.) Героиня всегда "не знает, что делать" с преступником. Но, кажется, и делать "ничего не надо". Наказание за преступление произойдет как-то само. Генерал кончает с собой.

В другой раз героиня не может совладать с мафиози. Тогда звонит другому мафиози, который ухаживает за ней. Набирает номер, и кадр обрывается. Недосказанность, недообъясненность (и так "понятно)... Вероятно, жаловалась ему. Тогда один мафиози убивает другого.

Об обоих этих смертях, в которых виновна, узнает случайно на улице: из газеты, с экрана телевизора в витрине. Героиня-следователь вообще посторонняя следствию, параллельна ему, не вполне имеет к нему отношение.

Торопливость, поспешность сопутствует в сериале изображению преступления и расследования. А фильмы производят впечатление медлительности и затянутости. Камера обозревает окрестности: поле, дом вдалеке (она их обводит)... Все это мало имеет отношения к преступлению. Или "перебирает" вещи в комнате. И "для рассматривания" у комнаты, где совершено преступление, нет преимущества перед теми, где живет героиня с мужем.

У этой "медленной камеры" - самостоятельное значение. "Здесь интересен сам процесс" (И. Холин). Это женский рассеянный, болезненно реагирующий "на необъяснимые мелочи" взгляд, задающий сериалу "скорость т

ечения". Мелочи" - боги искусства. А мужчина всегда скользнет мимо, захваченный важнейшим. Например, кто убил. Или как его накажут.