Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
Тема: Культура или шоу-бизнес / Обзоры / Кино < Вы здесь
Вялые итоги "Кинотавра"
Дата публикации:  17 Июня 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

XIIIКинотавр прошел как-то вяло. Ни тебе скандалов, ни громких событий, ни демонстративных заявлений об уходе со стороны бессменного руководителя М.Рудинштейна. Приехали запланированные звезды - Дольф Лундгрен и Эрик Робертс, честно отработали свои контракты, но поглазеть на них не сбегался весь город Сочи, как в прошлом году на Ван Дамма. На открытии в роли ведущего церемонии блистал М.Швыдкой, а на закрытии - Ф.Киркоров, который получил приз за лучшую мужскую роль черта ("Вечера на хуторе близ Диканьки") в конкурсе зрительских симпатий. Филипп никак не хотел уходить со сцены и произнес такую длинную и прочувствованную речь, как будто получил по меньшей мере Оскара. В конце он даже запел, но и это не произвело на зал особого впечатления. Промяукала под фонограмму Алсу. Главный приз получил фильм "Война" А.Балабанова, что тоже никого не повергло в шок - до Сочи эхо московских футбольных погромов донеслось весьма приглушенно, а жюри во главе с Г.Панфиловым руководствовалось строго профессиональными, а не прочими привходящими критериями. "Война" же, безусловно, - самый профессиональный фильм фестиваля.

Итак, открытий и сенсаций на фестивале не произошло, что можно было предвидеть еще до его начала. XIII-й "Кинотавр", безусловно, стал рекордсменом по числу картин не попавших в конкурс не по решению отборочной комиссии, а по воле продюсеров, которые их просто не дали. Одни приберегли свой продукт для Московского фестиваля, другие не хотели "светить" картину задолго до осеннего выпуска в прокат, третьи заключили более выгодные договора с владельцами других фестивалей, имеющими к тому же свои кинотеатры, четвертые просто не пожелали... Не дал свой фильм даже Сокуров, обещавший показать "Русский ковчег" вне конкурса и поменявший решение в последнюю минуту.

В результате на "Кинотавре" друг с другом соревновались в основном ленты, уже показанные зрителю и собравшие кассу. Из свежих картин, снятых режиссерами, от которых можно было ожидать, что они изменят сложившееся соотношение сил, на фестиваль попали только "Любовник" В.Тодоровского, "Письма к Эльзе" И.Масленникова, "Летний дождь" А.Атанесяна, "Кино про кино" В.Рубинчика и "Раскаленная суббота" А.Митты. "Любовник" вошел в число фаворитов и получил Гран-при и приз О.Янковскому за лучшую мужскую роль, "Письма к Эльзе" - один из второстепенных призов, Атанесян, Рубинчик и Митта остались за бортом. Могло получиться и иначе - не суть важно. Важно, что впервые за всю историю "Кинотавр" предлагает лишь некий более или менее случайный фрагмент отечественного кинопроцесса, и выводы, которые можно сделать на основании просмотренных картин, выглядят весьма предварительными. Но тем не менее...

Вывод первый. Очевидно, что пролившийся на наше кино в прошлом году золотой дождь откатных денег так и не привел к созданию более или менее полноценно работающей индустрии. Наш кинематограф по-прежнему - кустарное производство. Есть несколько режиссеров, способных снимать кино, пригодное для проката в кинотеатрах. Есть фильмы (в основном среди дебютов), которые привлекут внимание отборщиков западных фестивалей. Есть откровенный самострок, который в лучшем случае покажут по телевизору в летнее время, когда показывать уже совсем нечего... Из произведенных за год 60 картин окупятся в лучшем случае 2-3 (во всяком случае, из того, что мы видели). Остальные пройдут, что называется, мимо кассы.

Вывод второй. Продюсеры все-таки очень хотят пристроить свои кустарные изделия для продажи в дорогих супермаркетах, каковыми являются современные кинотеатры. И самым простым путем им кажется старательное копирование голливудских штампов. В результате получается какой-нибудь "Повелитель луж" (реж С.Русаков), детская сказка, соединяющая подражание "Звездным войнам" и "Гарри Поттеру" с патриотическим воспитанием и мыслью, что компьютерные игры - большая бяка. Любой современный ребенок, увидев такое, почувствует себя оскорбленным.

Иной раз создателям фильмов хватает ума не замахиваться на имитацию высокотехнологичной продукции и ограничиться более земными проектами. Хватает и мастерства, чтобы, как в фильме "Спартак и Калашников" А.Прошкина, воспроизвести нехитрые штампы американского кино "для семейного просмотра". Но тут возникает другая проблема: мифология "защищенности", трогательного единства взрослых, детей и животных, лежащая в основе этого жанра, - глубоко чужда нам на уровне подсознания. Ну не получается у нас хэппи энд! Не можем мы в это поверить! И авторы "Спартака", разрываясь между "добрыми" штампами и "правдой жизни", в финале заставляют своего героя выбрать вместо детдома, работы и суворовского училища - вольную жизнь в обществе малолетних бомжей и проституток. Показывать это в массовом порядке нашим детям, которых и так сильно тянет на улицу, я бы опасалась.

Чуть лучше с фильмами, рассчитанными на ту возрастную аудиторию, которую интересует главным образом секс. Физиология - она и в Африке физиология, тут успех более предсказуем. Коммерчески удачный проект такого рода - "Займемся любовью" Д.Евстигнеева, в наших кинотеатрах обскакавший по сборам (по утверждению продюсеров) даже последний фильм со Шварценеггером. Это такой "Американский пирог" по-русски: молодые артисты, проблемы дефлорации, масса откровенных эротических сцен и романтическая любовь в финале. Плюс к тому - российские улицы, российские интерьеры, российский военкомат, российские проститутки на Тверской... Правда, опасаясь, что получится слишком сладко, создатели этого "Русского пирога" добавили в него изрядную долю горчицы: одна из героинь погибает, другая работает на кафедре судебной медицины, и долгая панорама мумифицированных трупов становится фоном счастливого финального объяснения влюбленных. Но зритель кушает, ему нравится. Шварценеггер-то нам не в новинку, а реальные тела своих школьных подружек в интересных позах российские подростки увидели на экране впервые.

Вывод третий. Юное, свежее женское тело наши кинематографисты вообще, похоже, воспринимают как зрительский манок номер один. Если и есть какая-то тематическая доминанта в программе минувшего "Кинотавра", то это истории про молоденьких девушек, которых кому-то хочется трахнуть. На этом пути, понятное дело, возникают препятствия. Иной раз, как в фильме "Займемся любовью", девушки смеются над героем и не дают. Другой раз проблема в том, что герой - дяденька взрослый, к тому же - преподаватель, и какую-то часть фильма профессиональная этика, страх потерять работу или воспоминания об умершей жене мешают ему улечься в постель с "первокурсницей" ("Первокурсница" Ю.Рогозина, "Обнаженная натура" Х.Ахметова). Иной раз, как в фильме "Письма к Эльзе" И.Масленникова, девушку (Ю.Маврина) трахают все, кому не лень: сначала солидный содержатель-мафиози (А.Ливанов), после его смерти - команда матросов, потом - подобравший героиню на дороге шофер... А она - свеженький цветочек, страдающий клиническим инфантилизмом, - переходит, как приз, из рук в руки, и в результате оказывается там, где ей и место, - в дурдоме. Иногда, как в фильме "Летний дождь", препятствий нет вообще никаких: героиня (Е.Трофимова) настолько прекрасна, что вполне удовлетворяет повышенным эстетическим запросам молодого, но уже преуспевшего врача-гинеколога (К.Соловьев); и фильм в результате превращается в этакое перелистывание журнала "Космополитен". Глянец и пустота, возведенные в степень жанра.

Вывод четвертый. Все эти истории, решительно высосанные из пальца, адресуются к зрительскому восприятию на уровне элементарных "центров удовольствия". Остальные связи, существующие в более продвинутых участках коры головного мозга, тут не задействуются. Оттого сюжет может развиваться как угодно, в любую сторону: никакого логического, психологического, социального, житейского детерминизма в нем нет. Просто собрались люди на площадке: есть герой, есть героиня, есть приблизительный сценарий, есть режиссер, есть продюсер, и они творят, что Бог на душу положит.

О том, как изготовляется такого рода продукция, снят фильм В.Рубинчика "Кино про кино". В первом же эпизоде актеры сидят в машине, режиссер дает последние наставления, вот-вот прозвучит команда: "Камера, мотор!", а герой С.Любшина, словно еще не смывший грим после съемок в фильме "Обнаженная натура" (где он тоже играет главную роль), спрашивает: "Нет, ты мне скажи: он уже трахнул ее или не трахнул? Я хочу знать, какие у них отношения?" - "Неважно, - отвечает режиссер. - Поехали!" Тут же продюсер (Ф.Бондарчук), который капризничает и каждый день меняет жанр фильма. Тут же сценарист (Е.Стеблов), всякий раз покорно принимающийся за переписывание сценария. Тут же стареющая "звезда" (Т.Лаврова), которая, забыв текст, начинает читать в кадре стихи... Фильм Рубинчика, безжалостно открывший дверь в кухню, где готовится это варево, - на фестивале не получил ничего. Никто не любит разоблачений. Жюри проявило корпоративную солидарность, и даже приз за сценарий отдало не опытнейшему А.Гребневу, написавшему эту историю, а Ю.Рогозину с его межеумочной, на двадцатой минуте впадающей в маразм "Первокурсницей".

Вывод пятый. Проблема сценария - вообще основная в нынешнем российском кино. Даже и режиссеры у нас есть, способные грамотно выстроить мизансцены. Есть операторы, могущие создать картинку европейского качества. Есть актеры, которые могут сыграть что угодно. Но со сценариями - беда. Можно, конечно, сказать, что жизнь у нас настолько запутанная и непредсказуемая, что не поддается внятному описанию. Можно на этом даже спекулировать, как А.Митта в "Раскаленной субботе".

Авторы сценария (написанного Миттой совместно с З.Кудрей) исходят из того, что никому в нашей стране не ведомы истинные пружины высшей политики. И потому историю похищения семейства честного депутата (В.Симонов) злокозненным олигархом (А.Кузнецов) при посредстве старого друга этого депутата (А.Гуськов) - они сочиняют по принципу детской игры "в чепуху". Один пишет фразу, заворачивает бумажку; другой, не глядя, пишет вторую... Иногда выходит смешно. У Митты - не смешно. Он в каждом эпизоде так старается взвинтить зрительские эмоции, и каждый следующий поворот сюжета до такой степени не стыкуется с предыдущим по части драматургической логики, психологии и элементарного жизнеподобия, что фильм в целом напоминает езду по горному серпантину без тормозов. Удовольствие чрезвычайно сомнительное.

Но вот сценарий фильма "Любовник", написанный Г.Островским, - одним из самых раскрученных сценаристов нового поколения. Эта история не привязана к нашему "смутному" времени, и могла бы происходить когда угодно и где угодно. Умирает молодая женщина; ее муж, разбирая вещи, натыкается на письмо и узнает, что у жены был любовник, с которым она изменяла ему все пятнадцать лет, которые длился их брак. Дальше этот любовник появляется на горизонте, и между двумя мужчинами возникают странные отношения одновременно и неприязни, и взаимного притяжения. Они встречаются, дерутся, выпивают, разговаривают, пытаясь понять, почему героиня 15 лет спала с ними обоими и кого из них она на самом деле любила. Эти выяснения длятся весь фильм и... ни чему не приводят.

Как было сказано на пресс-конференции, ответа на вопрос, что это была за женщина и почему она так поступала, - нет ни у сценариста, ни у режиссера, ни у исполнителей. И это - принципиально. Мол, "Любовник" - экзистенциальная драма про то, что другого человека до конца не понять и что в жизни случаются необъяснимые вещи, способные напрочь разрушить нашу картину мира.

В жизни, конечно, случаются необъяснимые вещи, но вышеописанная коллизия к их числу не относится. Тут можно с ходу предложить двадцать пять различных объяснений - от фарсовых до вполне серьезных. Другое дело, что драматургически развернуть хотя бы одно из них - большая работа, которая требует точности, профессионализма и просто-напросто интереса к человеческой личности, к тому, как устроено чужое "я". А этого интереса нет ни в сегодняшней жизни, ни в сегодняшнем нашем кино. Все озабочены только своими комплексами и опасениями; напрягаться и думать о другом - нам недосуг. Вот и сценарист Г.Островский, придумав завязку, не утруждает себя тем, чтобы последовательно распутывать не самый сложный житейский узелок. В результате фильм застревает где-то на двадцатой минуте. Дальше в ход идут "сериальные" драматургические подпорки вроде темы сомнительного отцовства героя, а когда все ресурсы для движения действия исчерпаны, несчастный вдовец попросту умирает, а сценарист расписывается в своей профессиональной беспомощности.

Собственно, весь фильм держится лишь за счет режиссерских умений В.Тодоровского, который может точно передать тоску и слякоть осеннего города, в правильном направлении пустить в кадре трамваи, перевести психологический конфликт в визуальную графику... О.Янковский и С.Гармаш тоже работают вполне серьезно; Янковский не зря получил приз за лучшую мужскую роль. Обидно, что из всего этого вполне могло получиться кино, но "кина" - не вышло.

Вывод шестой. Кинематограф в целом отражает ситуацию крайнего психологического инфантилизма. Единственная картина, где речь идет об отношениях мужчин к женщине а) взрослой, б) замужней и в) вызывающей у них некие серьезные чувства, - "Любовник" В.Тодоровского - обходится вообще без демонстрации героини на экране. Она погибает на второй минуте фильма. Так что женщина в нашем кино предстает в основном в двух ипостасях: либо это юная безмозглая кукла, объект мужских сексуальных влечений; либо - этакая "черная дыра", источник необъяснимой опасности, способной в любой момент уничтожить мужика с его стройной картиной мира.

Видимо, поэтому мужчины предпочитают вообще обходиться без женщин и так стремятся идти на войну. Оборотной стороной мужских инфантильных фантазий и комплексов становится в нашем кино усиленное педалирование военной темы. Балабанов в "Войне" выдвигает новый тезис: "правда в мужике", а мужик, понятное дело, не воевать не может. Воюет герой А.Чадова неизвестно за что. Формально - чтобы помочь некоему англичанину (И.Келли) выручить невесту, застрявшую в чеченском плену. Но бледная немочь - И.Дапкунайте - совсем не годится на роль прекрасной царевны, оказавшейся в лапах дракона. Она - существо сугубо страдательное и в финале не достается никому, поскольку по большому счету - никому не нужна: ни жениху, ни героическому капитану Медведеву (С.Бодров), в которого безоглядно влюбилась, пока томилась с ним в яме, ни тем более Ивану. Это не случайная подробность. В картине Балабанова перед нами война без мира, ибо в мире, существующем за пределами войны, уже не осталось никаких устойчивых связей. Апология войны как симптом психологической примитивизации общества, в котором ценность человеческой личности и ценность межличностных отношений сведены практически к нулю.

Н.Лебедев в "Звезде" предпринимает попытку вернуться к советскому героическому канону военного фильма: никакой моральной амбивалентности, все стоит на своих местах. Мужчины воюют, исполняя долг перед Родиной, героя с любимой разлучает совершение подвига. Она обреченно твердит в рацию: "Звезда, я Земля!" Но на землю он не вернется. Его душа воспарит вместе с тысячами других чистых душ героических мальчиков, заслонивших нас, живущих, своею грудью. Все это настолько возвышенно и прекрасно, что явно сделано от противного - поверх всех неразрешимых сегодняшних комплексов идентификации. Зрителям, опять-таки нравится: мало того, что на экране сплошной пиротехнический фейерверк, еще и душой отдыхаешь, приобщаясь к светлым идеалам минувшей эпохи, когда все было так четко и ясно, что никак не спутать добро со злом.

Вывод седьмой. Итак, кино стоит перед выбором: либо довольствоваться подобными идеально-безопасными симулякрами, либо с огромным риском заглядывать иной раз в мутные бездны коллективного бессознательного, где бродят некие энергии, подпитывающие нашу реальность. Реальность эта весьма неприглядна, да и энергии по большей части весьма разрушительны. Так что выбор здесь между опасным, но живым, и стерильным, но мертвым.

Глава студии СТВ С.Сельянов предпочитает первое. Все три проекта, представленные им на "Кинотавре", - "Война", "Сказ про Федота-стрельца" С.Овчарова и дебют "Кострома" режиссера В.Сурикова, - связаны с попытками репрезентации низовой, народной, фольклорной картины мира. В этом контексте "Война" Балабанова, воспринимается не как античеченская агитка или злостная идейная провокация, а как грозный сигнал из глубин не признающего никаких цивилизованных норм архаического массового сознания. Это голос топи, раскинувшейся под тонкой пленкой нашего поверхностного европеизма. Хотим мы знать, что там бурлит и бродит, или нет, она все равно напоминает о себе не в кино, так в уличных погромах, бандитском и милицейском беспределе, пьяных разборках и проч. Другое дело, можно ли транслировать этот "глас народа" вне всяких культурных акустических фильтров? И для чего тогда в обществе существует культура, в чем назначение элиты, и не теряет ли "соль" свою силу, безоглядно смешиваясь с болотной жижей? Но на эти вопросы, я думаю, Балабанов отвечать не станет. Он скажет, что снял свое кино, а вы, мол, думайте, что хотите. Это - вызов. Мы думаем...

Если Балабанов воспроизводит народную картину мира на уровне политических предпочтений и этики, то Овчаров в "Федоте" - на уровне эстетики, что воспринимается киносообществом едва ли не с большим возмущением - как пощечина хорошему вкусу. Слишком жирные актерские краски, слишком "примитивные" гэги, театральщина, преобладание фронтальных мизансцен, плохо совместимых с канонами кинематографа, стихотворный текст филатовской сказки, страшно мешающий развитию визуального действия... Фильм разваливается, раскалывается, трещит по швам. И тем не менее, настойчивость с которой Овчаров избегает привычных, "правильных" средств киноповествования, свидетельствует, что он сознательно стремится говорить на другом языке. Он черпает свои "наивные" приемы из низовых слоев фольклорной образности, пытаясь подключиться к неартикулируемым слоям простонародного сознания, которое помимо всяких правил и норм, грубо, в лоб, наивно и прямолинейно, вне всякой политкорректности, почтения к иностранцам и иноземцам, вне также почтения к самому себе, - пытается понять, что же с нами все-таки происходит.

Еще один фольклорный фильм, быть может, не самый профессиональный, но один из самых интересных на фестивале - "Кострома" В.Сурикова. Если в "Федоте" легко опознаются стилизованные цитаты и явственно различима коллажная композиция, то "Кострома", поставленная дебютантом, сделана исключительно по принципу: что вижу - то пою. Рыжая девка (С.Галкина, приз за лучшую женскую роль в конкурсе дебютов), видимо, накануне свадьбы, отрезает косу и пускается в долгое путешествие вдоль какой-то бесконечно текущей воды с заводями, разливами, водопадами, русалками, пасущимися на лугах┘ По ходу она постепенно снимает одежду и к финалу остается совершенно нагой. Ей сопутствует некий старичок в дождевике и с косой - то ли смерть, то ли леший, то ли языческий волхв... Он бормочет всякую околесицу, рассказывает сомнительного свойства былички, богохульствует... Поймав жука, например, говорит, что жук - Божья тварь, обидеть его - грех, и тут же, отправив в рот, смачно сжирает... В спонтанном чередовании образов ощущается неодолимый, повсеместно разлитый эротизм и смутная, языческая некодифицированная народная мистика, которую автор воспроизводит не на уровне знаний профессионального фольклориста, а на уровне собственных интуиций - человека с действительно фольклорным сознанием. Это так ново и неожиданно, что вполне понятен интерес Сельянова к столь заведомо некоммерческому проекту. Это шаг вглубь или в сторону, шаг довольно рискованный, но, на мой взгляд, - оправданный. Во всяком случае, из всех "кустарных изделий" выставленных на "Кинотавре", я, если уж покупать, выбрала бы для себя именно это - как продукт, может, и несовершенный, но уж точно - невиданный.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие статьи по теме 'Культура или шоу-бизнес' (архив темы):
Анатолий Иксанов, Легко сказать, что все барахло и пора закрывать театр... /14.06/
В нашей стране, даже имея контракт, можно узнать о своем досрочном увольнении по радио, как это произошло с Владимиром Васильевым. Возможно все. Но я уверен, что у нас все получится.
Владимир Губайловский, "Эпизоды". Вера Павлова /11.06/
В фильме Вера Павлова очень похожа на поэта. Она - поэт, прямо в голом (буквально, есть и такой кадр) виде.
Александр Дугин, Мюзикл последнего модерна /04.06/
Мюзикл как жанр - это модерн. Он ничего не добавил и не убавил от классики. Hello, Dolly! Долли - это и есть зевок Эсмеральды. Упакованный в брикет, доставленный вовремя на мотоцикле вместе с утренней пиццей... Мутный взгляд плотного американца на зябкой заре поднимающего свой флаг.
Григорий Заславский, Авангард для Большого /31.05/
В Большом театре собираются поставить авангардную оперу, для чего приглашены к сотрудничеству композитор Леонид Десятников, писатель Владимир Сорокин.
Григорий Заславский, Неважная "Игра" /07.05/
Бесстрашие и риск в искусстве - дело хорошее. Смелость, как известно, города берет. Но когда почти ничего не предвещает удачи, увы, "бесcтрашие" - не самое точное определение. Прошу прощения, если кого-то обидел.
Наталья Сиривля
Наталья
СИРИВЛЯ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

архив темы:


Арт-хаус-линия 'Другое кино'
Эхо Каннского фестиваля-2000
Arthouse.ru




Рассылка раздела 'Кино' на Subscribe.ru