Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / Кино < Вы здесь
Опять второстепенные люди и их национальные особенности
"Чеховские мотивы" Киры Муратовой и "Кукушка" Александра Рогожкина на Московском кинофестивале

Дата публикации:  28 Июня 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

До выхода на экраны картины "Второстепенные люди" критики любили поспорить, можно ли считать Киру Муратову человеколюбом, - слишком странны и отталкивающе-завораживающе уродливы ее герои, слишком потусторонни, чтобы быть узнаваемыми, и слишком узнаваемые, чтобы быть потусторонними. По выходе "Второстепенных людей" большинство критиков охотно приписали Муратову к категории Художников-Которые-Любят-Людей. Зашкаливающая абсурдность жизни была разворочена ею нежно и осторожно, как муравейник рукой юнната, а потом рассмотрена через микроскоп - тоже внимательно и нежно. Все блохи, микробы и прочая гадость копошилась под носом, но отвращения не вызывала. Не успев создать себе репутацию режиссера-гуманиста, Кира Георгиевна поспешила ее опровергнуть. "Чеховские мотивы", снятые ею по малоизвестной пьесе Чехова "Татьяна Репина" и показанные вчера в конкурсной программе ММКФ, опять делают предметом изучения тех же самых блох и гнусов человеческой натуры. Вот только нежности заметно поубавилось. Сказать точнее - то, что еще вчера Муратова готова была принять как простительные человеческие слабости, сегодня она готова сделать основанием чуть ли не для смертного приговора.

Новый фильм населен людьми гораздо более потусторонними, чем "Второстепенные люди", но в то же самое время - и гораздо более узнаваемыми. Художественные приемы - все те же, муратовские, - по десять раз повторяемая персонажем одна и та же фраза, создающая из просто абсурдности абсурдность замкнутую, из которой нет выхода. В сельской церкви венчается новый русский (Жан Даниэль) с богатой невестой (Наталья Бузько). Неожиданно под сводами храма появляется закутанная в цветастое полотно странная женщина, которая со стоном бродит по церкви. В "прекрасной даме" жених узнает брошенную и покончившую с собой его бывшую невесту Таню Репину. Странное происшествие становится предметом обсуждения многочисленными гостями тут же, в церкви, во время венчания. Собственно, ради этой длинной сцены (хотя в фильме есть еще сюжетные линии - например, рассорившийся с отцом и решивший начать самостоятельную жизнь студент а ля Петя Трофимов (Филипп Панов), который тоже, кстати, волею судьбы оказывается на венчании, приехав туда на попутном роскошном джипе) фильм и затевался. "Семейный портрет в интерьере". Мешанина времен, эпох, мод - тут и шляпы со страусовыми перьями на голове пьяной старухи, и широченный ошейник на извивающейся шее скабрезной нимфоманки, и белые фраки на обрюзгших телах, и линялые лохмотья. Все побывали тут... Гоголевское скопище монстров - свиные рыла вместо лиц. Не зря, думается, в кадре то и дело появляются хрюшки - крупным планом, смачно. Они что-то хрюкают себе под нос - один к одному персонажи, населяющие фильм Муратовой. Только у последних все облечено в слова, иногда - в поступки, идиотские, ненужные, бессмысленные, кощунственные - вот вам и вся разница. "Купи ему (сыну) свитер хотя бы, он уже не маленький, ему совестно в старом ходить. Купи ему свитер, он уже не маленький, ему совестно..." и т.д. - раз двенадцать, напористо, понимая, что никто не слышит, повторяет жена мужу. На кухне тем временем их двенадцатилетняя дочь опрокидывает в себя стопку чего-то спиртного и так же тупо и напористо пристает к брату, описывая тому сцену его смерти. А в церкви толстый жених, не слушая священника, спорит с шафером: "Ты давишь мне венцом на голову!" - "Я даже не дотрагиваюсь!" - "Нет, давишь!" - "Не давлю!" - "Давишь!" - и так до бесконечности, пока камера не отъезжает к другим, таким же убогим и бессмысленным. Действие фильма похоже на страшный сон, от которого хочется поскорее проснуться, отряхнуться, а режиссер даже не пытается сделать вид, что может помочь проснуться. И не делает, кстати, вид, что озабочен изучением человеческой натуры. Зачем? Муратова знает человеческую натуру, и кажется, что она ей уже совсем не интересна. В "Чеховских мотивах" Муратова отстранена от своих героев как никогда. Сказать, что она презирает их, - мягковато; что ненавидит, - слишком сильно; что жалеет, - это уж фигушки. Что угодно, но только не жалость. Ни к персонажам, ни к зрителю.

От этого фильма физически тяжело, от него дурно пахнет - смрадно, безнадежно, густо. Все время хочется вдохнуть полной грудью - и не получается. Весь фильм похож на тесное помещение, где смешались литры пота и духов, дорогого виски и паленой водки, килограммы пустобрехства и тонны, тонны, тонны незамоленных грехов. А вы думаете, это кто? Дядя с соседней улицы? Полноте, не обольщайтесь. Это вы и есть. Мы то есть. Все. Скопом.

Смотрите, любуйтесь на собственные метастазы. Жестокий, жутковатый фильм. Фильм без конца и без краю. Фильм без меры. Фильм без прощения и без оправданий. Интересно, пойдут ли теперь споры: кого Муратова больше любит - людей или свиней? Кстати, обид на Муратову, по крайней мере, у автора этих строк, нет никаких. Ну попинали нас - а то мы сами не знаем, сколько дерьма в себе носим. За кого обидно - так это за Антона Павловича. Целые куски из чеховских текстов есть, а мотивами и не пахнет. Хотя как знать, как знать. Чехов - писатель загадочный, так и не понятый. Может, как раз Кира Муратова и раскрыла нам того, настоящего Чехова? Ведь Антон Павлович ох как жесток бывал...

Вчера же показали еще одну российскую конкурсную картину - "Кукушку" Александра Рогожкина. Тоже по-своему жестокую, но, как всегда у Рогожкина, светлую и нежную к героям. В конце Второй мировой войны на диком севере Финляндии судьба сводит троих - одинокую женщину-саами (народность в Финляндии, сохранившая свой древний язык саами), солдата-финна и русского солдата. Последнего играет любимый Рогожкиным Виктор Бычков, бессменный егерь Кузьмич из "Особенностей национальных..." охот и рыбалок, по распоряжению режиссера поправившийся для этого фильма на двадцать килограммов. Каждый знает только свой язык, что заранее создает комичность интриги. "Тебя как зовут?" - спрашивает по-фински русского солдата финн. Тот, уверенный, что перед ним фашист, и не понимая, о чем его спрашивают, бросает сквозь зубы: "Пшол ты!" Ну что ж - Пшолты так Пшолты. У этих русских такие странные имена. Примерно год все трое живут в одном доме, пытаясь найти хоть какие-то точки соприкосновения. Но - увы - вторая сигнальная система тут не работает. Общение происходит на уровне инстинктов: финна тяжело ранили - надо его спасать, ноет внизу живота - следует совокупиться. Так и живут. Чтобы понять друг друга, слова не нужны (в отличие, кстати, от Муратовой, у которой в первую очередь слово - главный герой практически любого ее фильма). Похоже, люди оказались хитрее самого Господа Бога, наказавшего их за Вавилонское столпотворение смешением языков, - они научились обходиться без языка.

Не будет ничего удивительного, если один из главных призов Московского фестиваля (а может, и главный) отойдет к Рогожкину, - профессионализм, помноженный на экспрессию, плюс мощный заряд гуманизма - это у нас любят. Кстати, Сергей Сельянов, продюсер картины, уже метит ни много ни мало на Оскара, о чем без лишней скромности заявил на пресс-конференции.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Екатерина Барабаш, Второстепенные люди по-фински /27.06/
Каннский фестиваль - что детективы Агаты Кристи: главным тут, как правило, оказывается тот, на кого меньше всего думали. "Золотую пальму" в руках Полански никто и представить себе не мог.
Кино надо смотреть в Москве /19.06/
На открытии фестиваля в к/т "Пушкинский" будет показан фильм "Восемь женщин" Ф.Озона, получивший приз Берлинского фестиваля.
Наталья Сиривля, Вялые итоги "Кинотавра" /17.06/
Кино стоит перед выбором: либо довольствоваться идеально-безопасными симулякрами, либо с огромным риском заглядывать иной раз в мутные бездны коллективного бессознательного.
Андрей Смирнов, В условиях идеологического кинематографа /10.06/
Сегодня все - вплоть до принципов драматургии и построения сценария, способа раскрытия образа, - все требует совсем других средств, чем те, которыми мы пользовались в течение жизни моего поколения.
Олег Головин, Засияет ли "Звезда"? /14.05/
Нашему зрителю нужен свой подход, и никакие слезы "рядовых райанов" не заменят нам глубокомысленного молчания Штирлица по дороге в Берлин. Необходимый потенциал для того, чтобы стать русским вариантом "Спасти рядового Райана", у "Звезды" есть. Вопрос в том, используют ли этот потенциал наши чиновники от культуры.
предыдущая в начало следующая
Поиск
 
 искать:

архив колонки:


Арт-хаус-линия 'Другое кино'
Эхо Каннского фестиваля-2000
Arthouse.ru




Рассылка раздела 'Кино' на Subscribe.ru