Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / Кино < Вы здесь
Солнцу перерезали горло
"Догвилль": непонятно, что с этим делать

Дата публикации:  16 Июля 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Непонятно, что с этим делать.

Что делать с произведением - мощным, осененным великим талантом, - которое, начинив твою голову раскаленными вопросами без ответов, не оставляет надежды. Вопрошание и безнадежность - взаимоисключены, их сочетание - ситуация невозможная.

Впрочем, Ларс фон Триер давно доказал, что невозможное - его стихия. Невозможное и невыносимое - для зрителей, тем более для героев его фильмов. Так, совершает невозможное, вживаясь в роль убийцы, для того, чтобы этого убийцу поймать, детектив из дебютного "Элемента преступления". Так, борется с ветряными мельницами буржуазного комфорта община "Идиотов" ради достижения счастья хотя бы в своем беспокойном кругу. Так, героини "Рассекая волны" и "Танцующей в темноте" жертвуют своей честью и жизнью во спасение близких.

Однако в "Догвилле" Триер достигает беспощадной ясности. Никаких уловок и недосказанностей, подтекстов и экивоков, буквально: здания лишены стен, земля - горизонта. Все строения прочерчены белым на полу, словно курсовая какого-нибудь старательного архитектора; пейзаж обрывается в никуда, поскольку Догвилль ограничен пределами четырехугольной площадки. Палые листья осенью, снег зимой ложатся четко по границам, не попадая в "комнаты". Хлопают несуществующие двери, гремит цепью пес Моисей, также вместе со своей конурой наспех набросанный на подмостках. Крохотный, насквозь просвеченный провинциальный мирок. Странности американской (американской ли?) географии: в любой другой стране такое поселение называлось бы хутором, здесь - город.

Все жители так же, на первый взгляд, прозрачны и понятны. Простаки-провинциалы, числом полтора десятка. Оливия - чернокожая и бедная, ее дочь больна, прикована к инвалидному креслу. Супруги Хенсон подделывают старинное стекло и продают его втридорога. У неказистого Бена есть грузовичок и любимая присказка - про "индустрию грузоперевозок". На этом грузовичке он возит продавать яблоки, что выращивает хмурый и неприветливый Чак, в свою очередь обремененный семью детьми и сверхчувствительной женой Верой. Билл, увы, слегка глуповат, а Маккей - слепой, но делает вид, что зрячий, ввиду чего редко выходит из дому. Джинджер держит дорогой магазин, где самый привлекательный товар - семь фарфоровых безделушек в витрине. Марта звонит в колокол в церкви, где и креста-то не видать. За Лиз ухлестывают все мужчины городка, в первую очередь Том. Последний писательствует, попутно взыскуя морального усовершенствования сограждан, для чего еженедельно собирает оных в церкви и ведет с ними душеспастительные беседы, об умении принять божий дар - например.

И дар является сам. Милосердие небес нисходит в образе молодой блондинки Грейс (Николь Кидман), столь же красивой, сколь и добродетельной, плюс отзывчивой, умной, хорошо одетой. Правда, в Догвилле ей приходится согрешить от голода - она крадет мясную косточку, которой в кои-то веки побаловали Моисея. Но это объяснимо. Она беглянка. Ее появлению предшествовала стрельба, а потом из ниоткуда вынырнула черная дорогая машина, пассажиры которой очень интересовались судьбой девушки. К счастью, она до того встретилась с Томом, который сначала спрятал ее, а потом представил догвилльцам.

Дав Грейс временное убежище, горожане оказались в сложной ситуации. На всех заборах висит ее портрет с надписью "Пропала". Грейс готова отплатить за гостеприимство, хотя бы поработать у кого-нибудь. Бескорыстное смущение: да нет, мы не можем принять такие услуги, и делать-то у нас особо нечего. Нехотя, Джинджер поручила ухаживать за кустами одичавшего крыжовника...

Грейс осталась. Помогала кому как могла - по дому, по хозяйству, посидеть с детьми. Изменившийся дневной свет, казалось, высветил скромную красоту Догвилля, радушие и сердечную простоту его жителей. Они полюбили Грейс, и она полюбила всех, особенно Тома. Так и шли ее труды и дни - в заботах о догвилльцах, оказавшихся очень милыми людьми, вдали от черных машин и их пассажиров.

Предупреждения не срабатывают: слишком много фальши для простого местечка. Хенсоны подделывают стекло, и на центральной улице Вязов отродясь не росло ни одно дерево, Том врет окружающим, что он шахтер, хотя не делает ничего, а его отец постоянно прикидывается больным. Расслабившийся зритель попадает в ловушку. Вначале это похоже на отклонение сюжета, на сбой в накатанной истории о простых и добрых людях. Но погрешность разрастается, как раковая опухоль, опутывает все и вся тенетами распада, подобно затянувшемуся - затягивающему - кошмару. Кошмар подступает кадр за кадром, глава за главой ("Догвилль" выполнен в форме киноромана на 9 глав). Появляются новые объявления - "разыскивается преступница". Пусть у Грейс стопроцентное алиби - догвилльские простецы превращаются в чудовищ. Теперь театральное пространство фильма по-брехтовски безжалостно. Камера не отвернется. Вас заставят смотреть все. Даже когда Грейс укрывается под брезентом в грузовике, надежное покрывало вдруг теряет плотность - и под ним проступает мерзость очередного принуждения. Кажется, так дальше нельзя - но с Грейс поступают все хуже. В каждом, включая детей, открываются бездонные залежи извращенности, лжи и предательства. Грейс обирают, забрасывают грязью прямо в постели, бьют, сажают на цепь, насилуют, насилуют и насилуют.

Одному только Триеру, наверно, ведомо, какие внутренние ресурсы пришлось задействовать Кидман, чтобы сыграть все это. То, что она делает, внешне не требует особых усилий. Наиболее близкое слово - безучастность - отрешенность жертвы. Это воздействует сильнее любых криков о помощи.

Чудовищная логика событий ведет к чудовищному финалу.

Когда вокруг меловых контуров ложится чудный первый снег, Том, давно предавший Грейс, извлекает из потайного ящика визитку, врученную ему когда-то человеком из большой черной машины. И машина эта приезжает. Вместе с другими черными авто. В одном из которых - отец Грейс. Крайне могущественный и опасный господин. От него-то она и бежала, предпочитая скорее изнасилование, нежели такое родство.

Их спор в катафалкоподобном "Кадиллаке", в последней девятой главе, - из сильнейших эпизодов. Отец выступает судьей в раздоре Грейс с самой собой - как отнестись к потерявшим человеческое подобие догвилльцам? Может быть, она высокомерна, и ее высокомерие в том, что она прощает людям то, что себе не простила бы никогда?

Еще важнее те минуты, которые Грейс проводит наедине с собой, выйдя из машины отца, среди безмолвных горожан и бандитов. Внезапно упавший на город лунный свет (вот горькая ирония Триера!) обнаруживает все язвы Догвилля. Горожане стоят неразличимыми, темными массами, все как на ладони. Почти не видно лиц. Нет. Окажись она на их месте и поступай, как и они, она не смогла бы ни осудить себя, ни оправдать. Можно лишь восстановить справедливость. Ради всех городов и весей. Ради человека по имени Грейс.

Без Догвилля мир будет лучше.

Отец предлагает ей власть, и она принимает ее. После чего ее новые подчиненные убивают всех. В том числе детей, даже грудного младенца - на глазах у Веры. Затем саму мать.

Последний - Том, лицемер и бездарный писака, лепечущий: "Яркий пример, наглядный пример". Пулю ему в затылок Грейс посылает своей рукою.

Невидимые стены догорают.

Единственная живая душа - ворчливый Моисей. Грейс сохраняет ему жизнь. У него украли кость, и его природное негодование справедливо. Может, именно поэтому он оживает всерьез, превращаясь в полосатого расстроенного пса.

Финальные титры идут на фоне снимков "типичной" "корневой" Америки: безработные и школьники, шахтеры и президент Никсон, любители оружия и матери с младенцами. За кадром звучит известный хит Девида Боуи, который крутят в США перед спортивными соревнованиями - странная и злая деталь.

Но "Догвилль" - не против Америки или кого бы то ни было. Это фильм о Догвилле. О тупике, в котором оказывался каждый, кто, пусть единожды в своей жизни, зависел от доброты незнакомцев. Хоть молодых американцев, хоть пожилых китайцев. О потерянной вере? О том, кто проиграл? Проиграл ли Догвилль, будучи уничтоженным? Или проиграла Грейс, полностью отказавшись от своих альтруистических идеалов? Или все же подтвердила их, сделав то, что сделала? Она избавилась от Догвилля? Или... Догвилль избавился от нее?

Невозможное совершилось. Вопросы, по уверениям повествователя - бесполезные, остались.

Ответов - не менее бесполезных - по-прежнему нет.

Разве что несколько чужих слов, в качестве эпилога:

Прощай Прощайте
Солнцу перерезали горло.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Дмитрий Десятерик, Шварценеггер продолжает и проигрывает /10.07/
Создатели "Терминатора-3" решили умучать человечество до конца. То есть атомную войну все-таки устроить, иначе какой интерес? В общем, иногда даже смешно. Шварценеггера в полный рост, при ярком освещении, с обнаженным торсом уже не показывают - поизносился наш робот. Что поделаешь, за все надо платить.
Петр Ильинский, Зрители и мастера /07.07/
С 20-х годов Голливуд занялся выявлением наиболее доходных направлений, изучением зрительских симпатий, а далее и выработкой у публики определенных вкусов. В итоге заокеанский зритель полностью утратил способность воспринимать не-голливудские киноязыки и перестал ходить на фильмы, сделанные по иной мерке.
Наталья Самутина, Европейское братство лузеров /04.07/
К числу достоинств ММКФ относится присутствие в его программах кинематографа европейских стран. Срединное кино, располагающееся между элитарным и народно-массовым, в другое время увидеть не так просто. А между тем, именно этот кинематограф дает плодотворный материал для отслеживания тенденций развития современного кино.
Дмитрий Десятерик, Без резких движений /01.07/
Вполне закономерно "георгиевских" почестей удостоился тот же "Коктебель" - единственный из российских конкурсантов. Причем Агнешка Холланд, вручавшая Хлебникову и Попогребскому спецприз жюри, посоветовала молодым режиссерам почаще пользоваться ножницами, тут же и вручив названный инструмент.
Наталья Самутина, Кинематограф продуманных схем /25.06/
"Сова" выбивается из общего уровня конкурса ММКФ, вероятно, почти так же, как "Догвилль" выбился из уровня Каннского фестиваля. Несмотря на принадлежность "Догвилля" к тому же типу кино, что и "Сова", Триера больше интересуют не специфические возможности кино, а то, для чего кино может послужить средством.
предыдущая в начало следующая
Дмитрий Десятерик
Дмитрий
ДЕСЯТЕРИК
d-dmytro@i.com.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:


Арт-хаус-линия 'Другое кино'
Эхо Каннского фестиваля-2000
Arthouse.ru




Рассылка раздела 'Кино' на Subscribe.ru