Двадцатилетний Маяковский как-то засадил в одном стихотворении фразу: "Я люблю смотреть, как умирают дети". В дальнейшем только ленивый не припомнил ему, и живому, и мертвому, это непостижимое признание. Советские редакторы, как могли, старались замять конфуз, изымали стихотворение из многотомников. Все зря. Помнят. Потому что много эпатажных тем и мотивов из арсенала колосса были позже растиражировано последователями, однако этот сюжет себе апологетов долгое время сыскать не мог. Нужен все-таки особый, уникальный нравственный беспредел, чтобы так вот (даже ради искусства) валять из себя царя Ирода.

Однако свято место пусто не бывает.

Всем любителям смотреть, как умирают дети, арт-хаус линия "Другое кино" приготовила подарок: новый роскошный латиноамериканский эпический боевик "Город Бога" - участник Каннского фестиваля (вне конкурса), номинант на "Золотой Глобус" и, наконец, претендент на "Оскара" по четырем основным категориям. Прогремев по всему миру, он последним номером выходит у нас (закономерность, будем надеяться, скорее географическая, нежели экономическая).

Кстати об "Оскаре". Сначала фильм выдвинула Бразилия (на номинацию "лучший зарубежный фильм") - и получила отказ. Общественность, особенно бразильская, уже заклокотала от возмущения, но тут выяснилось, что США (а они, наряду с Францией, участвовали в производстве) выдвигают фильм в основной конкурс - как собственную продукцию.

Итак, дети гибнут в фильме десятками. Они же и убивают друг друга из огромных бандитских пистолетов. Зрители, которые когда-либо держали в руках оружие, вероятно, будут просто поражены твердостью этих худеньких ручек. Ни один выстрел не тревожит их отдачей. Трактовки могут быть разные: привычка, какие-то тайные специальные упражнения на переменках, режиссерская халтура. Но вероятно, авторы просто стремились показать, что между тем, как ребенок кричит "пиф-паф", и тем, как он производит выстрел, нет почти никакой разницы. Руки чуть-чуть согнуты в локте, мушка игнорируется, банц, банц, кто не спрятался - я не виноват.

Принципиальное отличие этой картины от всяких "королевских битв" - жесткая пометка, сопровождающая чуть ли не любое упоминание фильма в прессе: "основано на реальных событиях". Подлинность - главный козырь "Города Бога".

Город Бога - это самая брутальная часть Рио-де-Жанейро, бескрайние нищие районы (фавелы), куда власти вполне целенаправленно селят различный безработный плебс, всяких шатунов и незнаек, жертв расовой дискриминации и стихийных бедствий. Счастливые новоселы, за отсутствием каких-либо занятий, рожают армии детей. Проходит лишь немного времени, и армии детей, за отсутствием каких-либо занятий, начинают крошить друг друга, а также бывших новоселов в капусту.

В 1960-х годах, когда начинаются события этой яростной киноэпопеи, старшие из детей (лет 15) уже обзавелись оружием. Младшие еще играют в футбол, но смотрят на братьев и, как говорится, мотают на неокрепший ус. Дескать, "у самих револьверы найдутся".

Револьверы находятся ближе к 1970-м. Тогда же выискиваются первые умники среди малолеток, которые понимают, что "старики" слишком зациклены на своих дедовских методах работы (грабеж, рэкет, прочая романтика), а будущее-то за наркотиками. Знакомый экзистенциальный кризис Майкла Карлеоне. Только на этот раз - выходящего пешком из-под стола.

И появляются "новые герои": безжалостная малявка и психопат Мизинец, он же Малыш Зе (Дуглас Сильва, потом Леандру Фирмину ду Ора), его чуть менее кровавый конкурент Морковь (Матеус Нахтергале), "самый хороший бандит в городе" Бене (Фелипе Хаагенсен), у которого даже есть девушка, и др. Усы у них растут по-прежнему паршиво, зато полицейские уже шьют им десятки убийств. Правда, издалека: в Город Бога стражи закона заезжают лишь затем, чтобы оперативно собрать трупы.

А 1980-е выдвигают совсем другого героя - остекленевшего Красавчика (Сеу Жоржи). Всех его друзей и родственников убили, всех изнасиловали. Начинается окончательная мясорубка, в которую включается уже третье поколение первоклашек, совсем лютых. Фильм достигает апогея.

Есть и еще один - "главный" - герой: Ракета (Алешандре Родригеш). Но он неважный бандит. Он в фильме рассказчик, наблюдатель, хроникер, и больше всего в жизни мечтает о том, как бы ему стать фоторепортером. Кстати, изначально фигура рассказчика авторами не предполагалась. Но по ходу дела, видимо, остро понадобился некий общий взгляд на события. Чтобы хоть кто-то оставался жив от начала и до конца фильма. И чтобы зритель не чувствовал себя одиноко.

В основу сценария лег бестселлер Паулу Линса. Материал для книги писатель собирал 8 лет, притом что сам он родом из Города Бога и всю жизнь провел бок о бок со своими героями. Но его задача, судя по всему, была не просто написать художественное произведение о такой жизни, о подобной жизни. Паулу Линс решил описать реальные события, реальное становление всей структуры (в случае Линса - криминальной), запечатлеть тех самых людей! Ибо жизни "тех самых людей" длились столько, что мемуаров они, в большинстве своем, не оставили (даже если заподозрить кого-то в грамотности).

Для экранизации книгу Паулу Линса сокращали как могли, и все-таки результат нельзя назвать оптимальным. Вместо трех с половиной сотен персонажей уместились - несколько десятков. Панорамность и эпичность была сохранена, однако ценой такой стыдливой редактуры стало легковесное перескакивание с одного персонажа на другого, с одной истории на другую. Ибо их слишком много, этих историй, и за всеми стоят реальные безбородые покойники.

По амбициям "Город Бога" - не просто фильм. Он стал огромным социальным проектом. В трущобах Рио были организованны актерские курсы для нескольких сотен подростков, еще вчера - нет, не сидевших за партой, а точно так же торговавших коксом, грабивших магазины, паливших в полицейских. С этой милой вооруженной до зубов детворой бразильские кинематографисты занимались в течение долгих месяцев при постоянно работающей камере. Видеокамере. В результате способность шпаны играть саму себя была доведена до совершенства.

Задачу свою режиссер Фернанду Мейреллиш определял так: "Я хотел, чтобы зритель сам пришел к узнаванию Малыша Зе, а не просто смотрел на прекрасную интерпретацию образа героя известным актером. Мне хотелось, чтобы зритель установил связь непосредственно с героем без каких-либо посредников, поэтому приглашение неизвестных актеров было главным критерием на кастинге". В погоне за кинематографической подлинностью очень многие сцены снимались как сплошная импровизация. Актерская шпана перевела свои сценарные реплики на язык трущоб. В связи с этим фильм получил еще и самый жесткий рейтинг по категории "ненормативная лексика" - плюс к "жестокому насилию", "секс-сценам" и "наркотикам" - рейтинг R. (Правда, "секс-сцен" там нет вообще, да и насилие хоть и присутствует, но как-то щадяще, то есть крови не видно. Что же касается лексики, то перевод фильма - это просто диверсия! Вся "ненормативность", от которой визжали бразильцы, кастрирована до фраз типа: "Забудь на хрен Мизинца! Мое имя теперь Малыш Зе, блин!" Блин. Друзья. Речь ведь не о Киевской Духовной Академии. Режиссер же хотел добиться какой-то там подлинности...)

Стоит сразу оговориться. Этот фильм в целом получил настолько восторженную критику ("Rolling Stones", например, утверждает, что "Город Бога" пахнет классикой", а "Сан-Хосе Меркури Ньюз", не мелочась, ставит точку: "Это обречено стать классикой!"), что любые наши замечания не должны никого отвадить от главной мысли: фильм обязательно стоит посмотреть.

Меж тем, стоит ли его посмотреть как шикарный аттракцион - или есть смысл рассчитывать на более глубокие эмоции: вот, собственно, вопрос.

***

Фернанду Мейреллиш создал себе в Бразилии имя рекламными роликами. Позже он продюсировал множество сериалов на ТВ и вообще стал чрезвычайно хитрым магнатом. Его независимые компании Olhar Electronico и O2 Films стали лидерами кинопроизводства в стране.

И в "Городе Бога" все это дает о себе знать. Мейреллиш ни на секунду не забывает, сколько денег ему надо отбить в кинотеатрах. То, что "фильм основан на реальных событиях" (то есть - претензия на страшную достоверность), вступает в конфликт с абсолютно заезженными мейнстримовскими ходами, со штампами в каждой второй сцене, с мелодраматичностью, которую очень любят бандиты, но которая к "реальным событиям" не имеет никакого отношения.

Да, убивают двенадцатилетнего парнишку. И создатели фильма как бы требуют: "Верьте, плачьте. Это так и было". Прекрасно. Но почему же этот парнишка должен "из последних сил" приподняться (вероятно, триллионная такая сцена) и - чуть ли не с предсмертным вздохом: "за отца..." - пустить свою последнюю пулю в обидчика. Хочется вскочить: "Не верю!!!" Заорать: "Этот фильм основан не на реальных событиях, а на реальном видеопрокате возле режиссерского дома!!!"

Из-за такого киноязыка и возникает некоторая ирония по отношению к показанным - весьма, разумеется, страшным - событиям.

Кроме того, существует, вероятно, и наша отечественная специфика восприятия таких фильмов. Таких многолюдных, таких бразильских, так смонтированных, так переведенных. (Скользкая тема, однако многое проясняет.)

Дело в том, что почти все персонажи в "Городе Бога" - афроамериканцы и латиноамериканцы. Белый - только молодая звезда Матеус Нахтергале (Морковь). И приходится признать, что эффекта абсолютной обыденности, бытовой достоверности, возникающего у бразильского зрителя, у нашего зрителя не возникает. Банально: из-за прущей в глаза экзотичности персонажей. Все выглядит совершенно далеким, инопланетным, каким-то, прости Господи, мультипликационным. А многолюдность картины вообще ставит нашего северного брата перед проблемой отличить одного юного героя от другого. Эти бедные дети на экране - они ведь явно не дети из твоего района (в чем была задумка Мейреллиша!). И искомая подлинность опять дает осечку.

Да и вообще, обыденность в Бразилии все-таки, слава Богу, сильно отличается от нашей. По крайней мере - пока. Впрочем, судя по всему, и сами бразильцы были сильно обескуражены сопливой физиономией их легендарного криминального беспредела. Их сомнения можно понять. Например, несмотря на всю криминальную аутентичность юных актеров (настоящей шпаны), сцену, где один из персонажей плачет под прицелом Малыша Зе, снимали следующим образом: включили камеру и сказали мальчику, что его плюшевый мишка где-то потерялся. Криминальный авторитет разрыдался так, что утешали всей группой.

То есть дело тут не в ускоренном гормональном росте южан, это те же дети.

Впрочем, отставим в сторону придирки и оговорки. Бешеный ритм картины, ее эмоциональное крещендо, знойные желтоватые краски, прочий фон, состоящий из страстных танцев, легких и дешевых женских платьев, кур, ножей, румбы, океана, всего того, о чем мечтал Остап Бендер, - они делают историю бандитской окраины Рио-де-Жанейро призывной сагой о южной бездельной жизни.

Наконец, потрясающе с кинематографической точки зрения организована общая структура фильма. Первая часть - "Нежное трио" - повествует о "золотом веке" 60-х, где еще все легко, все почти понарошку. Картинка у этой части совсем выцветшая, монтаж неспешный, приятный глазу. Герои улыбаются. Потом начинается период 70-х, изображение становится жестче, динамичней, сюжетные линии стремительней развиваются и стремительней обрываются, саспенс крепчает. 80-е обрушивают на зрителя уже полнейшую мозаику кадров, тут кого-то пришили, там кому-то что-то не то продали, этот здесь, другой там, пальба, крики, оружие носят в ящиках - короче, уже близки наши дни.