Нет, решительно недостает в нашей жизни простого честного героизма. А тот, что есть, сосредоточен почему-то в телевизоре. Зато вокруг много усталых (от чего?) героев.

С усталого героя "Последний самурай" и начинается.

Том Круз в этом фильме - продюсер и капитан. Продюсер, похоже, успешный. Капитан по имени Натан Олгрен - утомленный. Устал он убивать - то есть заниматься делом, которому учился и которое выполнял, судя по всему, не без азарта. Линия его вины прочерчена цепочкой настойчивых флешбеков: какая-то река, вигвамы, кричащие индейцы, женщины и дети, избиение младенцев, впрочем, чего тут экстраординарного, обычное по нынешним временам мероприятие, "зачистка" называется; кстати, интересно, сколько нынешних чистильщиков спать не могут спокойно?

Терапия предлагается старая, недобрая - излечение войной, смерть с мечом в руке. Кэп оказывается в Японии, которую молодой император решил европеизировать в кратчайшие сроки и поголовно. Кое-кто с этим не согласен, и этого кого-то, как и полагается при введении цивилизованных норм, необходимо... зачистить. Для обучения крестьян-новобранцев искусству огнестрельной чистки и призывают Олгрена с бывшим сослуживцем, которого капитан, конечно же, ненавидит и при первом удобном случае убьет. Этих "конечно" в фильме достаточно много. Конечно же, бунтарь-самурай Кацумото (Кен Ватанабе), к которому попадает в плен Олгрен, в совершенстве знает английский. Конечно же, Олгрен убивает мужа той женщины, в доме которой живет сначала как пленник, а потом, уже в эпилоге, - как ее новый муж. Конечно же, бесстрашный капитан, в котором воинский дух очень силен, в конце концов примет кодекс самурайства. И будет любоваться вместе с Кацумото цветущей сакурой. И всего за пару месяцев пленения освоит японский. И останется единственным, кто уцелеет после плотного пулеметного (!) огня, в котором захлебнется последняя атака повстанцев. И его простит император. После гибели славного Кацумото ощутивший в себе дух истинного правителя.

Кевин Костнер когда-то создал сагу со сходным сюжетом "Танцы с волками", где выступил, кстати, и протагонистом, и режиссером. Его герой, призванный воевать с индейцами, сам в конце концов стал индейцем. Но к бледнолицым собратьям все же вернулся. "Танцы...", собственно, были выполнены в формате эпического приключения, тем и хороши. А вот преображение объятого политкорректной депрессией отставника в самурая и японца - это уже игра высших сфер, где царят Судьба, Выбор, Диалог Культур и прочие могучие категории. Страна восходящего солнца здесь какая-то коричневатая, потускневшая, что ли. Битвы сняты с добротной традиционностью, по одной и той же канве - стремительные самураи врезаются в неповоротливую массу врагов, и дальше - упоение в бою. Общий план баталии фиксирует нечто похожее на разворошенный муравейник. Собственно, снять большую сечу в костюмном кино трудновато. Однако же фильм, по замыслу, - про воинский дух, в котором вновь обретают себя отчаявшиеся. Про внутреннюю битву. Потому и Япония здесь не слишком яркая - Круз и режиссер Эдвард Цвик стремились избежать обвинений в лубочности. Но сувениров все равно хватает. Сакура, кодекс Бусидо, да и сами грозные самураи, от которых пули отскакивают - перечень длинный, на хороший туристический проспект хватит. И опять же, пафос, неизбежный и (по меткому слову кинохулиганов из "Монти Пайтона") 16-тонный, настоянный на скупых слезах воинов, предсмертных прощаниях и массовом коленопреклонении потрясенных японцев перед Олгреном-Крузом в финале. Сказка с моралью, одним словом.

И все же судить "Последнего самурая" слишком строго не хочется. Круз - не Ошима и не Китано. Станцевал, как смог. Пусть все японцы, да и американцы в фильме иллюстративны и плосковаты. Зато хотя бы один из белых стал настоящим мужчиной. Решил абсолютно все свои проблемы. Завидная судьбина.

Но равняться на него все равно не хочется. Даже не то чтобы не хочется... Неинтересно. Хотя в герои, по-прежнему, тянет.