Есть имена, настолько богатые ассоциациями, идеологемами и свершениями, что само их упоминание требует глубокой и точной мотивировки, желательно - на языке произведения.

Речь не о Бернардо Бертолуччи. Просто сама завязка его последнего фильма "Мечтатели" пересыпана фамилиями мастеров "новой волны" (над которой он недобро подтрунивал в самой, наверное, знаменитой своей картине). Ведь герои по сюжету - синефилы, настоящие пожиратели пленки. Собственно, и сама завязка - знаменитая демонстрация против смещения Анри Ланглуа с поста директора Парижской синематеки, ставшая одним из провокативных моментов мая 1968 года. Весеннее головокружение, история кино, молодые красивые люди - автор "Последнего танго в Париже" явно стремится взбудоражить (именно так!) зрителя.

Кстати, чем были шестидесятые? Ответ навскидку: временем всеобщего детства - детства под прицелом, "На последнем дыхании", с пулей в боку. Невыносимой легкостью славна та эпоха. Вот этой легкости - юной и дерзновенной (до "невыносимости") - в "Мечтателях" нет. Правда, поначалу камера движется как-то по-модному, клонится и слегка подпрыгивает, после четверти часа несмелой пляски благополучно замирая уже до шумного финала. Дальше традиционный набор афродизиаков. Секс, марихуана, рок-н-ролл; цитаты, цитаты, цитаты. Маоизм - опиум для интеллигенции. Булыжник - орудие ситуациониста. У полиции - черные дубинки. У молодежи - яркие алые стяги. У хунвейбинов - маленькая красная книжечка. А у родителей - деньги для подрастающих мечтателей. Для ранних-умных-обнаженных. Ну и "новая волна", упомянутая выше, не на уровне изображения, а как рядовой элемент общего перечня - правильного и скучного, как в учебнике, пересказа некоторого количества событий, понятий и разговоров. Показать бы все это, воплотить в адекватных образах - тревожных, экстатических, остраненных, меланхолических, каких угодно! Однако экран заполняют только слова, притворяющиеся образами, а также монтажными планами, ракурсами, актерами. Последние и функционируют преимущественно в качестве говорящих/гримасничающих тел.

Годар как-то заметил, что в "Списке Шиндлера" Спилберг понастроил фальшивых концлагерей, населил их фальшивыми евреями и преподнес все это как свидетельство о Холокосте. Нечто подобное, как представляется, сделал Бертолуччи: выкроил из материала подручных воспоминаний троицу пубертатных бунтарей, парочку всепрощающих родителей, толпу злых полицейских плюс драчливую массовку, спрыснул слегка коктейлем Молотова и получил картонный 68-й.

По всему выходит, что "Мечтатели" - не эксперимент, даже не ностальгическая реприза, ибо ностальгии, как и прочих искренних чувств, здесь острая недостача, а банальное, много раз виденное историческое кино. То есть детство, снятое стариком - для стариков. Плоский нарратив вместо визуального кинематографического объема, к которому, собственно, и стремились мастера "волны", ибо только такое, полное вызовов, пространство чревато настоящей революцией.

А все потому, что Бертолуччи никогда не был реалистом - ибо не требовал невозможного.