Мало найдется областей человеческой деятельности, где бы так переплетались и сталкивались различные, зачастую противоположные интересы, как в школе.

Самый очевидный и всем памятный конфликт школьных интересов - "учитель-ученик". Это загадочное и вечное противоречие школы. Казалось бы, устремления сторон едины: одна хочет дать знание, другая намеревается их получить. Но на пути к этой единой цели одна из сторон вот уже не одну тысячу лет создает преграды, требующие от другой стороны нечеловеческих усилий для их преодоления. Все методы воздействия учителя на ученика, начиная от пресловутой розги до новейших педагогических методик, не появились бы на свет, если бы не извечное отчаянное сопротивление детей, которые, оказавшись в школе, испокон веку вели себя, словно партизаны на оккупированной территории, где все средства хороши. Всего Нобелевского фонда не хватит, чтобы вознаградить человека, который догадается наконец, почему это противостояние неизменно возникает там, где процесс передачи знаний оказывается поставленным на более или менее постоянную основу. Среднестатистический школьник похож на человека, который, оказавшись в кресле парикмахера, начинает крутиться, исподтишка прятать ножницы, ломать расчески и портить распылители лака, а потом уходит чрезвычайно недовольный неудачной прической. Так, самые нерадивые ученики обычно отзываются о школе очень пренебрежительно: "Разве здесь дают знания?" В их представлении есть такие идеальные школы, где работают истинные профессионалы, которые вкладывают знания в головы детям, не заставляя их напрягаться.

Упрощенно схему взаимоотношений учителя и ученика можно представить как взаимоотношения заказчика и поставщика услуг по передаче знаний. На самом деле это не совсем так. Настоящими заказчиками являются родители. И здесь мы сталкиваемся со вторым конфликтом интересов - "учитель-родитель". Теоретически, родитель должен быть самым верным союзником учителя в борьбе с имманентным нежеланием ребенка прикладывать усилия к овладению знаниями. На деле же отношения "родитель-учитель" сродни позиционной войне.

Как и в любом конфликте, причиной тому является негибкость одной или обеих сторон. Как правило, родители понимают необходимость оправданной строгости учителя по отношению к ученику и даже просят учителя быть пожестче; однако редкое родительское сердце не дрогнет от обиды при виде вереницы двоек или грозного замечания в дневнике. Ярким примером этой двойственности может служить одна мама, работающая в школе уборщицей. Она ходила за мной по пятам, уговаривая быть с ее Машей, распущенной и обленившейся старшеклассницей, потребовательнее и при необходимости не скупиться на двойки. И вдруг я стала свидетельницей ее громкого, почти скандального объяснения с другой учительницей. Та говорила, что уже давно не видит на своих уроках Машу, что она попросту прогуливает. "Конечно, прогуливает, - запальчиво восклицала мать. - А что же ей еще делать - вы ее так запугали двойками, что она боится к вам на уроки ходить!"

Однажды в школе сложилась тяжелая ситуация: четверо девятиклассников так затерроризировали учителей, что молодая, хотя и очень сильная профессионально словесница, подала заявление об уходе. Расстаться с ней было обидно, решили приструнить распоясавшихся ребят - лишили их на неделю права посещать уроки русского языка и литературы, но обязали сдавать задания. Надо сказать, в таких случаях меры воздействия со стороны школы очень ограничены, что и показал последующий педсовет с участием родителей.

Я сама учила этих ребят и знаю, как изощренно они могли унизить учителя, беспомощного перед их грандиозным хамством. Об этом и шла речь на педсовете. Мама одного из заводил молча слушала, а потом взорвалась: "Я слушаю и не понимаю, о чем вы тут говорите? Да как вы вообще могли не пускать Сашу на уроки? Какое вы имеете право? Что он такого сделал? Он что, взорвал что-нибудь, чтобы его так наказывать? Вы должны его учить, а кто не умеет учить, пусть убирается из школы".

Справедливости ради надо сказать, что это выступление заставило онеметь не только представителей школы, но и родителей других бузотеров.

Учитель всегда вызывает у родителя подозрения по двум аспектам: некомпетентность в предмете и несправедливость по отношению к ребенку. Даже если родители профессионально очень далеки от предмета, они все равно считают себя экспертами. Мама-бухгалтер возмущается требованиями учительницы истории: "Я сама проверяю мальчика по каждому параграфу, он знает и имена, и даты. Но у него всегда четверки". Я попыталась объяснить, что учительница хочет получить ответ не на вопросы "Что? Где? Когда?", а на вопрос "Почему?". Мама, живущая в царстве цифр и фактов, пожала плечами: "А это еще зачем?"

Я уже не говорю о том, что большинство родителей, даже те, кто знает по-английски только "йес, ит ыз", придирчиво оценивают учительницу, в основном по позиции "произношение", и выносят жесткий вердикт. Ну а если профессиональная область родителя близка к предмету, спасения не жди. Меня, как маму, всегда удивляла эта брюзгливость специалистов: если ты физик, то тебя меньше всего должна волновать квалификация школьного физика, ты-то как раз всегда можешь подправить его упущения. Волноваться должны другие родители - историки или художники.

Это состояние позиционной войны зачастую мешает родителям стать настоящими союзниками школы, как должно было бы быть в идеале. Затаенная обида и повышенная требовательность приводит к тому, что родители с неосознанным злорадством следят за педагогическими провалами, даже если это связано с их собственным ребенком. Я наблюдала такую ситуацию в знакомой семье. Алиса, очень развитой, но, как часто бывает в таких случаях, очень сложный ребенок, начала школьную карьеру далеко не блестяще. Особенно провально все обстояло с языком, который, кстати, ее мама неплохо знает. К третьему классу по языку вырисовывалась откровенная двойка. Родители пошли по пути обвинения учительницы, даже объяснялись с завучем. Однажды я спросила Алисину маму: "Почему бы тебе не помочь Алисе с языком?" Она возмутилась: "А кто мне помогал? Нас учили как следует, вот я и знаю язык". Но разговор этот, видимо, запал в душу, потому что дома с Алисой начали заниматься, причем очень грамотно, заставляя девочку многое делать самостоятельно, например, работать со словарем (что лично мне никогда не удавалось с собственными детьми - я просто толкую им незнакомые слова, приучая к иждивенчеству). И очень скоро Алиса стала отличницей.

Мне могут возразить: а зачем тогда школа, если родителям приходится брать на себя обучение ребенка? Но ведь даже в случае с Алисой мама не подменила учителя. Она сделала главное - изменила отношение девочки к учебе, объяснив, что это не развлечение, а тяжелый, но благодарный труд. В идеале такую работу должны проделать все родители, и это вполне доступная задача, независимо от уровня или профиля их собственного образования. Иными словами, нужно понять, что быть родителем школьника - это тоже тяжелый труд, требующий кропотливости и терпения. Иначе может получиться как в случае с другой моей знакомой, мамой записной лентяйки и двоечницы. "Что за школа - ни по одному предмету ничего не задают, причем уже давно", - ворчит простодушная женщина, не дающая себе труда набрать номер дочкиных одноклассников и выяснить, действительно ли это так.

Вот уже долгое время я представляю собой дуалистическое существо, этакого грифона или кентавра - совмещаю в себе родителя и учителя одновременно, поэтому и взгляд на школьные проблемы у меня достаточно стереоскопический. В отличие от многих моих коллег я не склонна обвинять во всех неудачах школы родителей, и вместе с тем, глядя глазами родителя, слишком хорошо понимаю все проблемы школы. Поэтому сейчас я перехожу ко второй стороне упомянутого конфликта - к учителям, чья негибкость также становится причиной затяжных военных действий.

Любимой темой длинных разговоров за чашкой кофе в учительской непременно становятся родители, причем, разумеется, они очень редко являются объектом панегириков. Интересно, что в вину им ставится весь спектр возможных подходов к детям: от полного пренебрежения до гиперопеки. Самым же большим грехом считается вмешательство в дела школы и учителя, хотя с трибун постоянно декларируется сотрудничество, идеалом которого является мытье окон в классе или ремонт карнизов. Советы учителю по поводу ребенка недопустимы. Странно, но в большинстве случаев учителя не хотят знать никаких психологических тонкостей воспитанников, предпочитая массированную лобовую атаку на класс кропотливой работе с индивидуумами.

Хорошо помню мальчика, при одном взгляде на которого в голове возникало слово "ухоженный", причем это относилось и к его интеллектуальному развитию. Однако отношения со многими учителями у него не складывались. Дело в том, что для ответа даже на простейший вопрос ему необходимо было не спеша встать, одернуть пиджачок, набрать полную грудь воздуха и уже после всех этих процедур дать в большинстве случаев правильный и полный ответ. Некоторые учителя, увы, не дожидались этого ответа, сажая его на место с вердиктом "Не знаешь, садись". Маме пришлось потратить немало времени, чтобы уговорить педагогов проявить элементарное терпение и разглядеть в нем старательного, не без способностей, ученика. Англичанка, однако, так и не сдалась. "У меня должно быть все быстро - встал, ответил, сел. Или не ответил".

Иногда складывается впечатление, что в педвузах не учат возрастной психологии или все выпускники дружно прогуливали этот предмет. Даже такая известная еще с античных времен категория, как темперамент, не принимается в расчет, не говоря уже о более современных изысках. Если же при обсуждении ребенка и проскальзывает что-то похожее на психологический термин, то чаще с обвинительной интонацией: "заторможенный какой-то", "истеричная девица", "слишком возбудимый". Но даже в руководствах по популярной психологии описание психологических типов часто иллюстрируется примером какой-нибудь яркой исторической личности (например, Робеспьер или Бальзак); иными словами, это не диагноз, а грань неповторимости. В школе же психологический тип рассматривается чаще всего как отклонение от нормы - но где она, норма? Может, Урия Гипп?

Конечно, неплохо было бы растормошить того ребенка, о котором шла речь выше, сделать его реакции более быстрыми. Но разве в этом главная задача образования? И разве нет среди ваших знакомых милейших, но чуточку заторможенных людей, которые даже к выбору между чаем или кофе отнесутся со всей ответственностью и будут обдумывать это предложение, пока хозяйка не плеснет что-нибудь на свой вкус? И разве нет сфер деятельности, где такая обстоятельность не только не противопоказана, но даже предпочтительна? Внимательный тренер оценит физические особенности пришедшего к нему ребенка и поймет, в каком направлении его нужно развивать. В школе же из всех детей делают интеллектуальных спринтеров, не сообразуясь ни с темпераментом ребенка, ни с потребностями общества.

В этой ситуации учителю мог бы посодействовать профессиональный психолог, а за неимением такового - родитель, но, как я уже сказала, педагоги, слишком уверенные в своем профессионализме, не склонны советоваться с родителями.

Почему же получается так, что люди, самими обстоятельствами предназначенные для партнерства, так часто встают на позиции жесткого соперничества и неприятия позиции друг друга, взаимных упреков и настороженности? Ответить можно по-разному. И на эту тему стоит порассуждать подробнее.

Продолжение следует...