Русский Журнал: Татьяна Георгиевна, вместо первых общих вопросов про образование хочется спросить, почему ваша школа так называется.

Татьяна Малинкина: Все просто - мы находимся в микрорайоне "Братеево" в излучине Москвы-реки. Так что никаких высоких и символических смыслов в названии не ищите.

РЖ: И все равно почему-то кажется, что в школе с таким поэтическим названием дела должны протекать как-то по-особому...

Т.М.: А они по-особому и текут. Вы не спросили себя, а где у нас старшеклассники, где подростки? Нет их, потому что мы находимся в эксперименте: несколько лет назад было решено сделать на нашей базе только начальную школу, которая "поставляла" бы учеников в другие школы, где бы они продолжали образование на средней ступени. Так что у нас обычная по размерам школа, 24 класса - но исключительно начальная. По соседству с нами стоят еще две школы: в одной планировалось оставить только средние классы, а в другую перевести всю старшую школу. То есть раздробить школьную вертикаль на блоки и сосредоточить их в разных зданиях, где сконцентрировать соответствующие ресурсы.

Со мной в эту школу пришла команда коллег, очень сильный завуч. Нам удалось начать строить свою систему - и она привлекла родителей, причем не только из нашего микрорайона.

РЖ: То есть проблема привлечения родителей и, очевидно, их средств существует? Сейчас многие директора говорят о том, что школа должна учиться зарабатывать. Тем более, что общество готово платить за образование - в отличие от государства. Как вы относитесь к этой идее?

Т.М.: Раз вы беседуете с директорами, и, как я поняла, давно, то, наверное, уже поняли, что в образовании дела сейчас идут неважно. Прежде всего, с кадровой точки зрения. Еще несколько лет - и учить-то будет некому. Молодежь остается работать в школе только в том случае, если в семье есть кормилец, зарабатывающий деньги. Многие люди работали бы в школе с душой, но прожить на эти деньги нельзя.

Теперь о родителях. До этой школы я была директором в средней общеобразовательной школе. Когда я пришла туда директором, там не то что компьютера - приличной пишущей машинки нельзя было найти. Мне пришлось сразу начать работать над тем, чтобы искать средства. Просто так родители помогать не будут - это иллюзия. Если идет работа на ребенка, то тогда родители становятся настоящими помощниками школы. Мы заключили договор с МАДИ, и они проводили свои подготовительные прямо у нас, в Братеево. Ребятам ездить никуда не надо, очень удобно. И до сих пор, хотя я и ушла, договор сохраняется. Вот такие вещи родители спонсировать готовы. А плохую школу какой смысл поддерживать?

РЖ: А что такое хорошая школа?

Т.М.: Я думаю, что в хорошей школе должна быть построена некая общая линия, на которую бы работали все службы. Может быть, у меня этот динамический аспект, разворот на выстраивание на первом месте потому, что сами мы сейчас занимаемся созданием и обкаткой системы, еще пока складываемся как школа. Надеемся, что хорошая. Для нас основным ориентиром в "строительстве" является ученик: мы хотим воспитать, научить, приготовить такого выпускника, за которого не было бы стыдно. Ведь они после нас идут в разные школы, мы все время находимся в ситуации "госприемки". Если после старшей школы выпускники попадают в вузы, а это совсем другая епархия, мало пересекающаяся со средними учебными заведениями, то наши остаются в школьной системе, где все друг друга знают. Поэтому если мы будем выпускать слабых учеников, то тут же почувствуем это на себе - потеряем доверие средних школ и родителей учащихся, а мы им очень дорожим.

К нам попадает очень много детей. Все они разные. Поэтому наша задача - обеспечить каждому максимально индивидуальный подход, иначе обучение будет малоэффективным. С этой целью мы проводим собеседование, распределяем детей по классам с разными вариативными программами. Есть у нас развивающие классы, идущие по программе "Лего", есть художественно-эстетические, личностно-ориентированные, классы коррекции. Если ты интеллектуально смотивирован на деятельность, иди в один класс, если тебе требуется поддержка дефектолога, логопеда - в другой, если тебе нужно больше движения, музыки - иди в третий. В этом смысле тот наш эксперимент удачен: если в параллели 6 классов, то каждому ребенку найдется свое место. А в обычной начальной школе часто в одном классе сидят разноуровневые и разномотивированные дети.

Кроме того, чем хороша наша система? Сейчас старшие дети не такие, как были раньше, - 20 лет работы в школе дают мне право так говорить. Они более свободны, но и вседозволенности больше. "Я хочу" - это главное, а кто там рядом и каковы его интересы - это не важно. Мне кажется, что начальная школа, построенная как самостоятельная, самодостаточная система может такое поведение в будущем скорректировать. Можно попытаться сформировать в ребенке внутренний стержень. У нас дети, если вы обратили внимание, все-таки немножко другие - может быть, оттого что они общаются со своими сверстниками, изолированно от старших. А может, и оттого, что в обычной школе "началка" - это какой-то "аппендикс", что-то второстепенное. А здесь они в центре внимания, на них развернуты все службы, они истинные хозяева школы. Вот, например, интересно посмотреть, как наши дети идут в библиотеку. Она здесь же, напротив моего кабинета. Я всегда душой отдыхаю, когда вижу, как они идут в ряд с книжками под мышкой и что-то обсуждают. А как бы они шли в средней школе? Вот так вот ручейком, тонкой струйкой, прижимаясь к стеночке, лишь бы их не задели.

РЖ: А детей вы отбираете? Есть ли у вас такое понятие - "это не наш ребенок"?

Т.М.: Нет, берем всех. Мы - обычная микрорайонная школа. Все дети наши, иначе для чего мы нужны?

РЖ: А "не наш учитель"?

Т.М.: А вот это есть. При этом мне всегда везло в том, что "не наши" как-то сами собой быстро понимали, что они не вписываются в нашу рабочую школьную атмосферу, и уходили, не заставляя меня принимать какие-то административные меры.

РЖ: А что это за атмосфера? Интересно, что от начальной школы часто у людей не остается воспоминаний, таких, как от старших классов, либо же вспоминаются ситуации, когда ты маленький и бесправный, а тебя давят...

Т.М.: Я своим учителям все время говорю, что прежде всего в школе должна быть добрая атмосфера. На добро все откликается . Если учитель идет в школу с радостью, это половина успеха.

РЖ: Давайте поговорим о содержании начального образования. Сейчас много говорят о перегрузке детей, о том, что программы начальной и средней школы набиты всяким ненужным знанием, о том, что нужно преодолевать "наукоцентричность" программ. Как вы решаете эти проблемы в своей школе?

Т.М.: Когда мы начали продумывать свою систему, перед нами встала проблема: занять ту образовательную нишу (хотя бы в рамках нашего района), которая еще свободна. У нас есть школы с углубленными, серьезными программами (например, с известной программой "Петерсон" по математике) - мы же решили идти по пути общего образования, но с развивающим уклоном. Мы апробировали психологические программы под каждый класс индивидуально и в случае заинтересованности родителей реализуем их. Например, есть программа "Приглашаем в мир общения", очень полезная для детей начальной школы. "Лего"-классы заняты развитием интеллекта через развитие моторики по особой технологии, которой у нас обучались многие учителя. Оборудование для занятий - кстати, очень дорогое, полтора миллиона рублей, - было приобретено за государственный счет. Есть очень любопытная развивающая программа "Интеллектика", которую мы внедряем в личностно-ориентированных классах. Ее разработчик, доктор психологических наук А.З.Зак, ведет у нас занятия, по своему учебнику, по своей методике. Мне кажется, что именно развитием интеллекта и всех творческих способностей должна заниматься начальная школа. Вот вспомните, например, чему нас всех научил институт? Вы можете после вуза сориентироваться в море информации и то, что вам надо, как-то выбрать, скомпоновать и оформить. То же самое и у нас. Если удастся добиться того, что ребенок начинает реально оценивать свои возможности, не завышая и не занижая их, развивает свой интеллект, переходит от игровой мотивации к учебной, то, значит, мы выполнили задачу. А набить его конкретными знаниями - зачем? Если он тянется к знанию, то сам этим займется. А мы должны сделать так, чтобы ребенок тянулся.

Так же мы строим работу по подготовке к школе. Многие подготовительные курсы в других школах раздуты за счет внешне привлекательных для родителей вещей - скажем, иностранного языка. Но на этом этапе, скорее, надо развивать мелкую моторику, внимание, память, воображение, речь, потому что формирование интеллекта идет в связке со всеми этими физическими изменениями. Поэтому нужно не гнаться за модой и не переносить в начальную школу методы обучения взрослых, а искать свой путь.

РЖ: А вы отслеживаете путь своих детей в дальнейшем?

Т.М.: Пока у нас было немного выпусков, всего два, но, конечно, мы уже следим за успехами наших школьников. У меня даже появился заместитель "по преемственности". В феврале мы проводим специальную неделю открытых уроков, когда к четвероклассникам приходят учителя из средних школа и смотрят, как они работают. Все отзывы мы храним как зеницу ока, и во всех написано: "Отлично! В нашу школу бы такие дети пришли!". То есть уже возникает борьба за наших выпускников. Конечно, пока говорить об устойчивых результатах рано, но если в нашу школу идут дети, если родители стали выбирать именно ее, значит, мы идем по правильному пути.

РЖ: Выгодно ли это для вас с экономической точки зрения?

Т.М.: Стало выгодно. Дело в том, что мы и с этой точки зрения участвуем в эксперименте - по нормативному финансированию. Если сказать коротко, это значит, что деньги в школу приходят за ребенком: высчитан норматив на каждую "душу" и совокупно школа получает всю сумму. А дальше запускается процесс экономии: смог что-то сберечь в рамках норматива - молодец, деньги остаются на счете школы. И это хорошо, потому что у школы появляются реальные деньги, скажем, на закупку мебели, на ремонт. Мы на эти деньги сделали хорошую вентиляцию, оснастили ряд кабинетов мебелью, поменяли линолеум. Конечно, при такой системе приходится больше заниматься экономическими вопросами, но я бы в старую систему возвращаться уже не хотела.

РЖ: А что еще в отношении государства к школе кажется вам, мягко говоря, не очень справедливым?

Т.М.: Мне кажется бессмысленным бесконечно выдавать повышение зарплат за реальное повышение. Назвали бы уж "компенсация в связи с ростом цен", не было бы так обидно. А то все кругом только и слышат - опять увеличили зарплаты бюджетникам.

Потом: почему последнее повышение не коснулось бухгалтеров, заместителей директоров и директоров? Объяснить своей администрации я этого не смогла. Учитель даже внешним видом должен соответствовать своему высокому званию. А это все труднее и труднее при наших зарплатах. Поймите, не могут люди, постоянно думающие о том, где бы еще подработать, воспитать будущее поколение для процветающей страны.

Иногда складывается ощущение, что об образовании в нашей стране - я имею в виду верхи - мало кто думает, оно на каких-то задворках существует. Если директор школы сам не начинает что-то изобретать, крутиться, выстраивать, то тогда школа влачит жалкое, застойное существование. Может, так и должно быть, не знаю - спасение утопающих известно чьих рук дело.

РЖ: В работе директора школы что для вас главное?

Т.М.: Мне кажется, что директор должен быть всем в школе мамой - доброй (но не добренькой!). Я стараюсь всем, чем могу, помочь своим учителям, а главное, сделать так, чтобы они поверили в себя, в то, что они могут и умеют творчески работать. А вера в себя и работа с душой помогает нам всем вместе преодолевать трудности и идти вперед.