Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / Образование < Вы здесь
Почему я ненавижу фортепиано
Дата публикации:  17 Июня 2005

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Потому что оно вовне. Потому что у меня пальцы, а у него клавиши. Потому что оно мне неподвластно.

Фортепиано - один из самых зловредных инструментов в этом лучшем из миров. Это единственное звукопорождающее устройство, столь безжалостно и бесповоротно отгораживающее творца от его творения. Между мной и движением струн находится как минимум дюжина различных деталей - клавиши, молоточки, рычажки, пружины - каждая из них пожирает частичку моего присутствия.

Взять хотя бы эти дурацкие клавиши. Некоторые - черные, иные - белые. Половина клавиш повыше, покороче и поуже, а другая половина пониже и пошире. Даже наощупь они разные - по-разному отзываются на мое прикосновение.

Клавиатура навязывает вам свое двенадцатитоновое прокрустово ложе. Она консервативна и непреклонна, ваш выбор предопределен. За вас уже решили, какие именно ноты вы сможете извлечь. Некоторые звуковые частоты окрестили диезами и бемолями - эти клавиши расположены почему-то чуть дальше. Если хотите играть на фортепиано, вам придется принять эту систему представлений и ограничиться теми средствами и возможностями, которые кто-то для вас предусмотрел.

Ненавижу фортепиано, потому что низкие ноты расположены слева, а высокие справа. Ненавижу, потому что душа его скрыта за деревянной стенкой. Ненавижу его монолитность и материальность - ведь мне хотелось бы так взметнуть тоны, полутоны и обертоны, чтобы разрушить связи между его молекулами и превратить его в пыль. Но фортепиано неприступно.

Более всего я ненавижу его за то, что оно отказывается петь мою песнь. Я играю песнь о своей дочке, вы слушаете ее и думаете о своем брате. Фортепиано как плохой переводчик, который перевирает все, что я говорю.

Я хочу использовать фортепиано для общения, чтобы рассказывать вам разные истории. Но у него свои планы. Оно говорит смутным языком эмоций и ощущений. Вам кажется, что я только что сыграл некое откровение, но я-то знаю, что просто выпендривался. А иногда вам кажется, что звучит не музыка, а шум, а на самом деле я только что открыл одну из величайших духовных тайн бытия.

Я завидую всем другим музыкантам. Я завидую ударнику, потому что он может и даже должен бить свои инструменты. Я завидую контрабасистам, потому что они обнимают свои инструменты, касаются этих длинных толстых струн, потому что они абсолютно спокойны.

Я завидую скрипачам и виолончелистам, потому что они тоже абсолютно спокойны и потому что они могут извлекать такое замечательное вибрато. Я завидую тем, кто играет на электрогитаре, потому что тоны им подвластны, потому что они способны извлекать такие немыслимо-пронзительные звуки, от которых закипают мозги.

Я завидую гармонистам и аккордеонистам, потому что им можно и нужно тискать и мять свой инструмент. Я завидую саксофонистам, трубачам, флейтистам и другим духовым, потому что они касаются своих инструментов губами.

Больше всего я завидую певцам, потому что ничто не стоит между ними и музыкой.

Ненавижу фортепиано за то, что оно вытворяет со мной, физически и эмоционально. Мне редко хорошо, когда я играю. В лучшем случае я чувствую опустошенность. Как правило, я расстроен и печален.

Когда я погружаюсь в фортепиано, оно превращается в некий фантастический ландшафт ритма и созвучий. Мозги мои перетряхиваются, я отрываюсь от физического мира, а затем мои полушария получают новую оболочку. Руки мои перебирают клавиши, как старатель перебирает, просеивает породу, стараясь нащупать драгоценную крупицу истины. Как правило, нащупать ничего не удается.

После окончания игры у меня начинается восстановительный период. Мне тяжело мыслить и произносить слова. Я в замешательстве и растерянности. Если приходится что-то говорить, все слова кажутся мне поверхностными и неверными. Не понимаю, как это музыканты после выступления могут общаться с публикой. Мне всегда хочется уйти, куда-то спрятаться, затаиться и прийти в себя.

После игры я сижу неподвижно в состоянии мрачного оцепенения. Я чувствую себя никчемным, вновь не сумевшим заставить пианино говорить мои речи. Обычно в этот момент мне все вспоминаются покойники: моя бабушка, друзья, покончившие с собой. Ремесло мое кажется пошлым и никчемным. Мне неприятно, что по возвращении в физический мир я обнаруживаю его прежним, никак не преображенным моей игрой. После фантастического бестелесного полета по иным мирам я возвращаюсь к действительности - накатанной колее моей жизни.

Если я играл хорошо, то могу погрузиться в многочасовое молчание. Любой язык разрушает состояние транса. Я втягиваюсь в собственный разум и замыкаюсь в нем, томясь сомнениями и истязая себя самокопанием и самоедством. Иногда это продолжается не один день. Как ни странно, но единственное, что может помочь, - игра на фортепиано, которая способна увести меня от собственных мыслей и, если повезет, выбросить в какое-то более спокойное место.

Ненавижу фортепиано, потому что оно имеет надо мной такую власть. Вы спросите, почему же я не откажусь от него. Но я не в состоянии. Я возвращаюсь к нему снова и снова в надежде, что "на этот раз мне удастся решить головоломку". Фортепиано - это кубик Рубика. Мне все кажется, что если играть достаточно долго, нужные цвета в конце концов сами собой окажутся на нужных гранях /искомый узор сложится сам собой/.

Ненавижу фортепиано, потому что оно мне неподвластно. Ненавижу фортепиано, потому что у меня пальцы, а у него клавиши. Ненавижу фортепиано, потому что оно во мне.

Ненавижу фортепиано, потому что наступает момент, когда рано или поздно понимаешь, что от него надо избавляться, хотя тут-то выясняется, что сделать это практически невозможно по тысяче причин.

Откуда-то из-под груды вещей вываливаются ноты и начинаешь влезать с головой в их текст, вроде бы такой знакомый, но читаемый заново. И от него невозможно оторваться. Я ненавижу эти ноты, ненавижу сам звук.

И сам собой появляется настройщик. Это старый домашний врач. Он знает мои инструменты много лет. Он простукивает подолгу каждый клавиш. Однажды, лет двадцать назад, он услышал "воспаление легких" и месяц лечил. Теперь это, похоже, его последний визит: он долго-долго протирает деку. Подтягивает ослабевшие колки. "Потому что нельзя оставить непорядок".

Я тороплюсь. У меня нет времени. Таких, как я, отдающих фортепиано, как кошек, в хорошие руки просто или за вознаграждение, все больше. Знак времени. В музыкалках с каждым годом все ощутимей недобор. Все больше тех, кто...

Я ненавижу фортепиано за то, что от него невозможно избавиться.

Перевод английской части Татьяны Чернышевой


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв ( )


Предыдущие публикации:
Иеромонах Григорий (В.М.Лурье), Осторожно, дети! /06.06/
Как это бывает в семьях, так и в государственной жизни: конфликтное поведение подростков означает, что в семье просто не могут их понять. Разумеется, они и сами себя не очень-то могут понять, но они-то подростки, и им простительно.
Константин Поливанов, Литературная "вертикаль власти" /30.05/
Экранизации романов Шолохова и посвященные ему передачи заполнили эфир, а либералы вспомнили, что письма автора "Поднятой целины" Сталину в 1930-х сравнимы по смелости с "Архипелагом ГУЛАГ".
Леонид Костюков, Шоковая хирургия /24.05/
Ведомства неэффективны. Они расформировываются и переформировываются. Отличие от басни Крылова "Квартет" в том, что там известные животные менялись местами и инструментами быстро и без дополнительных затрат, а музыка (пусть и не лучшая) успешно извлекалась.
Ирина Лукьянова, Нет, ребята, все не так... /13.05/
Английские учителя рассказывали мне, что, получив задание "конвертировать сумму из латвийских латов в польские злотые с трехпроцентной комиссией", российские школьники остолбенело замирают. Если им показать, как это делается, орут: так просто? Да мы это в пятом классе проходили!
Константин Поливанов, Методы защиты от халтуры /28.04/
Все последние годы в разговорах о российском образовании принято утверждать, что школьники и студенты Западной Европы и Североамериканских Штатов дремуче необразованны по сравнению с их российскими ровесниками. Похоже, что авторы подобных "филиппик", говоря о юных соотечественниках, представляют себе в лучшем случае победителей всероссийских олимпиад, а живых школьников в глаза не видели.
предыдущая в начало следующая
Стив О'Киф
Стив
О'КИФ

Елена Пенская
Елена
ПЕНСКАЯ
Заместитель главного редактора Русского Журнала
lena@russ.ru
URL

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Образование' на Subscribe.ru