|
||
/ Обзоры / Образование < Вы здесь |
Почему я ненавижу фортепиано Дата публикации: 17 Июня 2005 получить по E-mail версия для печати Потому что оно вовне. Потому что у меня пальцы, а у него клавиши. Потому что оно мне неподвластно. Фортепиано - один из самых зловредных инструментов в этом лучшем из миров. Это единственное звукопорождающее устройство, столь безжалостно и бесповоротно отгораживающее творца от его творения. Между мной и движением струн находится как минимум дюжина различных деталей - клавиши, молоточки, рычажки, пружины - каждая из них пожирает частичку моего присутствия. Взять хотя бы эти дурацкие клавиши. Некоторые - черные, иные - белые. Половина клавиш повыше, покороче и поуже, а другая половина пониже и пошире. Даже наощупь они разные - по-разному отзываются на мое прикосновение. Клавиатура навязывает вам свое двенадцатитоновое прокрустово ложе. Она консервативна и непреклонна, ваш выбор предопределен. За вас уже решили, какие именно ноты вы сможете извлечь. Некоторые звуковые частоты окрестили диезами и бемолями - эти клавиши расположены почему-то чуть дальше. Если хотите играть на фортепиано, вам придется принять эту систему представлений и ограничиться теми средствами и возможностями, которые кто-то для вас предусмотрел. Ненавижу фортепиано, потому что низкие ноты расположены слева, а высокие справа. Ненавижу, потому что душа его скрыта за деревянной стенкой. Ненавижу его монолитность и материальность - ведь мне хотелось бы так взметнуть тоны, полутоны и обертоны, чтобы разрушить связи между его молекулами и превратить его в пыль. Но фортепиано неприступно. Более всего я ненавижу его за то, что оно отказывается петь мою песнь. Я играю песнь о своей дочке, вы слушаете ее и думаете о своем брате. Фортепиано как плохой переводчик, который перевирает все, что я говорю. Я хочу использовать фортепиано для общения, чтобы рассказывать вам разные истории. Но у него свои планы. Оно говорит смутным языком эмоций и ощущений. Вам кажется, что я только что сыграл некое откровение, но я-то знаю, что просто выпендривался. А иногда вам кажется, что звучит не музыка, а шум, а на самом деле я только что открыл одну из величайших духовных тайн бытия. Я завидую всем другим музыкантам. Я завидую ударнику, потому что он может и даже должен бить свои инструменты. Я завидую контрабасистам, потому что они обнимают свои инструменты, касаются этих длинных толстых струн, потому что они абсолютно спокойны. Я завидую скрипачам и виолончелистам, потому что они тоже абсолютно спокойны и потому что они могут извлекать такое замечательное вибрато. Я завидую тем, кто играет на электрогитаре, потому что тоны им подвластны, потому что они способны извлекать такие немыслимо-пронзительные звуки, от которых закипают мозги. Я завидую гармонистам и аккордеонистам, потому что им можно и нужно тискать и мять свой инструмент. Я завидую саксофонистам, трубачам, флейтистам и другим духовым, потому что они касаются своих инструментов губами. Больше всего я завидую певцам, потому что ничто не стоит между ними и музыкой. Ненавижу фортепиано за то, что оно вытворяет со мной, физически и эмоционально. Мне редко хорошо, когда я играю. В лучшем случае я чувствую опустошенность. Как правило, я расстроен и печален. Когда я погружаюсь в фортепиано, оно превращается в некий фантастический ландшафт ритма и созвучий. Мозги мои перетряхиваются, я отрываюсь от физического мира, а затем мои полушария получают новую оболочку. Руки мои перебирают клавиши, как старатель перебирает, просеивает породу, стараясь нащупать драгоценную крупицу истины. Как правило, нащупать ничего не удается. После окончания игры у меня начинается восстановительный период. Мне тяжело мыслить и произносить слова. Я в замешательстве и растерянности. Если приходится что-то говорить, все слова кажутся мне поверхностными и неверными. Не понимаю, как это музыканты после выступления могут общаться с публикой. Мне всегда хочется уйти, куда-то спрятаться, затаиться и прийти в себя. После игры я сижу неподвижно в состоянии мрачного оцепенения. Я чувствую себя никчемным, вновь не сумевшим заставить пианино говорить мои речи. Обычно в этот момент мне все вспоминаются покойники: моя бабушка, друзья, покончившие с собой. Ремесло мое кажется пошлым и никчемным. Мне неприятно, что по возвращении в физический мир я обнаруживаю его прежним, никак не преображенным моей игрой. После фантастического бестелесного полета по иным мирам я возвращаюсь к действительности - накатанной колее моей жизни. Если я играл хорошо, то могу погрузиться в многочасовое молчание. Любой язык разрушает состояние транса. Я втягиваюсь в собственный разум и замыкаюсь в нем, томясь сомнениями и истязая себя самокопанием и самоедством. Иногда это продолжается не один день. Как ни странно, но единственное, что может помочь, - игра на фортепиано, которая способна увести меня от собственных мыслей и, если повезет, выбросить в какое-то более спокойное место. Ненавижу фортепиано, потому что оно имеет надо мной такую власть. Вы спросите, почему же я не откажусь от него. Но я не в состоянии. Я возвращаюсь к нему снова и снова в надежде, что "на этот раз мне удастся решить головоломку". Фортепиано - это кубик Рубика. Мне все кажется, что если играть достаточно долго, нужные цвета в конце концов сами собой окажутся на нужных гранях /искомый узор сложится сам собой/. Ненавижу фортепиано, потому что оно мне неподвластно. Ненавижу фортепиано, потому что у меня пальцы, а у него клавиши. Ненавижу фортепиано, потому что оно во мне. Ненавижу фортепиано, потому что наступает момент, когда рано или поздно понимаешь, что от него надо избавляться, хотя тут-то выясняется, что сделать это практически невозможно по тысяче причин. Откуда-то из-под груды вещей вываливаются ноты и начинаешь влезать с головой в их текст, вроде бы такой знакомый, но читаемый заново. И от него невозможно оторваться. Я ненавижу эти ноты, ненавижу сам звук. И сам собой появляется настройщик. Это старый домашний врач. Он знает мои инструменты много лет. Он простукивает подолгу каждый клавиш. Однажды, лет двадцать назад, он услышал "воспаление легких" и месяц лечил. Теперь это, похоже, его последний визит: он долго-долго протирает деку. Подтягивает ослабевшие колки. "Потому что нельзя оставить непорядок". Я тороплюсь. У меня нет времени. Таких, как я, отдающих фортепиано, как кошек, в хорошие руки просто или за вознаграждение, все больше. Знак времени. В музыкалках с каждым годом все ощутимей недобор. Все больше тех, кто... Я ненавижу фортепиано за то, что от него невозможно избавиться. Перевод английской части Татьяны Чернышевой поставить закладку написать отзыв ( )
|
Заместитель главного редактора Русского Журнала lena@russ.ru URL |
|
||