Впервые на нашем веку культурным ньюсмейкером номер один оказался министр. В начале недели с подачи Михаила Швыдкого сняли руководство Большого театра, в конце - приняли целевую программу "Культура России" на 2001-2005 годы. Все эти дни имя Швыдкого не сходило с газетных полос.

Перемен в Большом все ждали, но так долго, что уже перестали верить то и дело появлявшимся слухам о готовых к подписи президентских указах. Поэтому гром грянул среди ясного неба.

Существо дела излагает Наталия Шадрина ("Культура"):

"Соответствующие документы вызрели в недрах Минкульта и узаконены Президентом. Напомним суть президентских указов. Как известно, их два - "управленческий" и "реставрационный". Большой театр перестает напрямую подчиняться Президенту, переходя в ведение Министерства культуры. Упраздняются должности худрука - директора и исполнительного директора, взамен вводятся другие - генерального административного директора и его заместителя, обладающего правом вето в творческой сфере, - генерального художественного директора. Генеральный директор-администратор назначается правительством по представлению Минкульта. Генеральный худрук назначается самим Минкультом. В 2001 году начнется реставрация и реконструкция Большого театра. (То есть, вероятно, будет "доделываться" филиал, входящий в комплекс под названием Большой театр.) Правительству РФ поручено в течение трех месяцев определить госзаказчика, сроки проведения и источники финансирования работ".

За комментариями все газеты тут же бросились к Михаилу Швыдкому, в котором безошибочно угадали инициатора и режиссера случившихся перемен. Швыдкой, относящийся к прессе с вниманием, исправно отвечал, повторяя каждой газете примерно одно и то же:

"О реконструкции Большого театра говорили десятилетия назад. И лишь в последние годы началось строительство филиала, без которого реконструкция основного здания невозможна. По планам, к 1 января 2002 года будут завершены строительство филиала и его технологическая оснащенность. До конца сезона труппа будет осваивать новое филиальное помещение. С середины 2002 года начнется реконструкция основного здания. Уже сейчас вокруг этого разгораются страсти, связанные с характером реконструкции, с методикой работы реставраторов. Возникнет немало сложностей - отсюда и второе обстоятельство: решение о переподчинении Большого театра Министерству культуры. По закону, по бюджетному кодексу и ряду других постановлений о методике расходования государственных средств, в том числе инвестиционных, генеральным заказчиком в строительстве объектов культуры - будь то Большой театр или клуб в сибирской деревне - является Министерство культуры. Театр должен быть в ведении тех, кто отвечает за массив финансовых потоков, призванных обеспечить его реконструкцию и строительство" (Швыдкой "Московским новостям");

"Владимир Васильев предложил другой устав, предполагающий, что театр будет сверхучреждением. В этом случае Минкульт становился хуже, чем касса товарищеской взаимопомощи. Я согласиться на это не мог. К тому же в Большом был конфликт внутри руководства - во время кризиса это невозможно. Руководство должно быть единое и понятное" (Швыдкой "Коммерсанту");

"Ремонт дело хлопотное, оно не под силу творческому лидеру. В кризисных условиях, каковыми можно считать ремонт коробки Большого, руководство театром должно принадлежать толковому менеджеру" (Швыдкой "Известиям");
"Во главе театра должен стоять сильный администратор. Для того чтобы художник мог осуществлять творческую программу, он должен быть свободен от необходимости выяснять, какой марки бетон используют строители и что нужно для облегчения таможенных пошлин на ввозимое оборудование" (Швыдкой "Времени МН").

Журналисты отдают должное решительности героя недели:

"Опытные люди говорили, что Швыдкой пришел в министерство, чтобы сделать это учреждение, казавшееся многим убогим, сильным, едва ли не "силовым". И превратить в полноценный холдинг, наподобие ЕПТК (Единый производственно-технический комплекс) ВГТРК. Это предположение теперь подтверждается" (Григорий Павлов, "Независимая газета");

"Министерство культуры продолжает курс на укрепление своей "вертикали власти", борясь с автономией различных структур и учреждений. После ликвидации Госкино как самостоятельного министерства наступил конец независимости Большого театра" (Татьяна Кузнецова, "КоммерсантЪ");

"Началось с цирка. В апреле Швыдкой начал борьбу за подчинение Росгосцирка Минкульту. Ну, цирк - явление, конечно, заметное, но не самое заметное, хотя речь шла о 80 огромных зданиях по всей России и о $10-11 млн. бюджетных дотаций в год. Далее последовало Госкино. Тут и суммы другие, и недвижимости побольше - борьба была нешуточная. Швыдкой победил. Наконец, прямо перед обсуждением программы последовал победный блицкриг на Большой театр. Его обезглавили и подчинили Минкульту так быстро, что никто и пикнуть не успел" (Григорий Ревзин, "КоммерсантЪ");

"Московский интеллигент Михаил Швыдкой доказал, что является жестким и расчетливым чиновником нового поколения. В отличие от своих предшественников он понимает, что власть не дают, а берут. И объем его чиновных полномочий (а значит, возможность решать проблемы "отрасли") прямо зависит от объема контролируемых финансовых потоков и структур. Чтобы с Минкультом начали считаться, он должен стать суперведомством. И если бы удалось замкнуть в единую министерскую цепь музеи, библиотеки, киноиндустрию, туризм и телевидение (после катастрофы с башней государство должно будет координировать технологические усилия телекомпаний), то политический статус Швыдкому был бы окончательно обеспечен" (Александр Архангельский, "Известия").

К отставленным руководителям Большого пресса выражает даже нечто вроде сочувствия:

"Ни Кокорина (следует читать - Коконина), ни Васильева не поставили заранее в известность о грядущих решениях, и тем более никто не обсуждал с ними целесообразность столь радикальных перемен" (Юрий Владимиров, "Время МН");

"Не сгори накануне Останкинская башня, весьма вероятно, Владимир Викторович мог бы узнать о том, что уже не является художественным руководителем - директором Большого театра, например, из выпуска новостей телеканала "Культура"..." (Наталия Шадрина, газета "Культура").

Швыдкой не отпирается:

"Моя вина, что я не сумел повидаться и переговорить с Владимиром Васильевым сразу после подписания указа" (из интервью "Известиям").

Однако необходимость перемен критики не отрицают:

"То, с чем не справился артист Васильев, должно оказаться по плечу менеджеру Иксанову. Он уже тем лучше прежнего "исполнительного директора" Владимира Коконина, что не связан ни с одной из прежних руководящих групп - ни с командой Григоровича, ни с командой Васильева. А главное - он является доверенным лицом новой власти, которая вверяет ему полномочия вместе с обещаниями поддержки в главном деле - реконструкции Большого" (Петр Поспелов, "Известия").

Самый впечатляющий портрет нового директора Большого рисует Екатерина Бирюкова в газете "Время новостей":

"Это имя ничего не скажет большинству наших читателей - он не музыкант, не танцор, не артист. Его зовут Тахир Адельянович Иксанов, хотя для коллег сложное татарское имя давно упрощено до Анатолия Геннадиевича. Что характерно, он питерец. Закончил ЛГИТМиК (тамошний ГИТИС), кафедру театрального менеджмента. Стажировался в Америке, издал брошюру, посвященную фандрайзингу, то есть умению добывать деньги на культуру. Карьеру сделал в БДТ, где в конце концов стал директором, причем, по мнению питерских театральных кругов, очень хорошим. По мнению тех же кругов, страдал там "от невозможности как следует развернуться". Некоторое время назад был взят в Москву, на канал "Культура", тут же начал мучиться ностальгией и ездить в родной театр на каждую премьеру. В начале лета по Питеру пронеслась весть, что "Иксанов возвращается" - Юрий Темирканов пригласил его директорствовать в свою филармонию. Но тут возник Большой театр - а от такого не отказываются. Что-что, а развернуться тут есть где. Об Иксанове также известно, что он добрый, мягкий человек, корректный в художественных вопросах, грамотный в театральных делах. Рассказывают, что еще и давний приятель Михаила Швыдкого. К музыке отношения не имеет, в молодости увлекался фехтованием, семья живет в Питере. То есть известно только хорошее, если не считать музыкальной части вопроса. Но, в конце концов, Иксанова ведь берут в Большой театр хозяйственником".

"Я надеюсь, что у Иксанова хватит понимания разницы между оркестром и мимансом" (Швыдкой "Коммерсанту").

Удастся ли Иксанову решить проблемы театра, пока никто не знает:

"Дело в том, что Большому нужен свой Гергиев с его немереным энтузиазмом во всех исключительно областях театрального дела. Такового на горизонте нет" (Наталия Шадрина, "Культура");

"По новой модели второй по значению фигурой в театре, подчиненной "генеральному", станет "художественный директор". Вместе с ним Иксанову предстоит образовать совокупного московского Гергиева" (Петр Поспелов, "Известия").

О том, кого прочат на роль второй половинки московского Гергиева, газеты узнали сразу:

"По догадкам "МН", должность художественного директора может быть предложена выдающемуся дирижеру Геннадию Рождественскому" (Елена Веселая, "Московские новости").

Швыдкой крепился, но недолго:

"В числе предполагаемых кандидатов М.Швыдкой называет Евгения Светланова, Александра Лазарева и Геннадия Рождественского. Однако нам в телефонном разговоре сообщил, что после всякого рода консультаций окончательное предложение будет сделано Г.Рождественскому. Причем Михаил Ефимович заметил, что у него есть основания предполагать, что Геннадий Николаевич согласится" (Наталия Шадрина, "Культура");

"После переговоров с лидерами творческих групп театра выяснилось, что на роль художественного руководителя театра более всего бы подошел Геннадий Рождественский, что дает мне право провести непосредственно с ним переговоры" (Швыдкой "Известиям");

"Думаю, что я начну с ним переговоры сегодня или завтра" (Швыдкой "Времени МН");

"Сейчас заканчиваю писать ему письмо - после консультаций со всеми административными и творческими группами театра" (Швыдкой "Коммерсанту");

"Дорогой Геннадий Николаевич! Мы знаем вас как выдающегося музыканта современности, дирижера, чье искусство вписало ярчайшую страницу в летопись отечественной культуры, и надеемся, что ваше возвращение в Большой вдохнет в его стены новую жизнь, а его коллективу и всем нам подарит радость соприкосновения с творчеством настоящего большого художника. Искренне ваш - М.Швыдкой" (письмо опубликовано "Известиями").

Критики оценили выбор министра:

"Кандидатура Рождественского здесь безусловно самая привлекательная. Он многогранен как музыкант: прекрасно умеет дирижировать балетами Чайковского, но вместе с тем его имя связано с музыкой XX века - он любит незаезженный репертуар, ему обязаны своей известностью многие современные композиторы. Кроме того, фигура Рождественского хороша именно в свете сворачивания основной сцены и переезда в филиал" (Петр Поспелов, "Известия");

"Рождественский - подарок" (Елена Черемных, "КоммерсантЪ").

Однако высказываются и сомнения:

"Жизнь Г.Рождественского была тесно связана с оперой и Большим театром, к тому же он свободен сейчас от руководства каким бы то ни было коллективом и вообще не обременен избыточным числом контрактов, но при всем при том он давно уже не москвич. Кажется, никто не верит, что Геннадий Николаевич захочет подолгу жить в Москве и помногу работать в Большом театре" (Наталия Шадрина, "Культура").

Елена Черемных ("КоммерсантЪ") считает, что Рождественский "способен скоординировать оперную и балетную афишу и обеспечить новый репертуар в мобильных условиях реконструкции". Однако, по мнению этого же критика, "сложнее ситуация с балетом. Здесь долгое отсутствие Рождественского в актуальной театральной жизни делает его непредсказуемым. Стоит вспомнить, что Рождественский руководил Большим в период триумфа Григоровича (тогда появились "Спартак", "Лебединое озеро") и не застал его упадка. Революция в Большом 1995 года началась с того, что Григоровича уволили. Не исключено, хотя и маловероятно, что контрреволюция замкнет этот круг".

До самого Рождественского добралась газета "Известия". Однако дирижер сказал только, что "воздерживается от преждевременных, а потому скороспелых заявлений. Надо, подчеркнул он, серьезно разобраться в сегодняшнем положении театра, понять, кто здесь кто и что к чему. В частности, ему кажется странным, что великая опера "Борис Годунов" идет на сцене Большого втрое реже, чем в свое время забытый балет "Дочь фараона". Предстоит, с одной стороны, учесть богатый опыт крупнейших музыкальных театров Европы и Америки, а с другой - закрепить особенности Большого театра как лидера российского оперного и балетного искусства. Но обо всем он хотел бы говорить только после глубокого ознакомления с жизнью сложнейшего организма, каковым является Большой. Свои первые впечатления Рождественский постарается обнародовать 2 сентября на предстоящем сборе труппы".

Вот те раз: забытый балет "Дочь фараона" как раз признан критиками удачей Большого, к тому же это премьера, почему бы спектаклю не идти часто? А потом Большому сначала надо стать лидером, а потом уж "закрепить" эту свою особенность. Да, видно, Геннадию Николаевичу и правда еще предстоит "серьезно разобраться".

О некоторых перспктивах, впрочем, можно сказать уже сейчас:

"Предстоящий сезон будет вынужденно переходным. Теперь не хочется кидать камни в спину уходящему Васильеву, но можно по крайней мере надеяться, что придет конец бесславной политике "непускания" Мариинки на сцену ГАБТа и уже весной мы сможем увидеть гергиевскую труппу в гостях у новых хозяев Большого", - надеется Петр Поспелов ("Известия").

Опасения общего порядка у прессы следующие:

"Стоит вспомнить, что когда-то скандал в Большом разгорелся как раз потому, что Григорович, Лазарев и Левенталь подчинялись не директору театра Владимиру Коконину, а Минкульту. Теперь весь творческий персонал переподчиняется менеджеру. Художественный директор будет назначаться теперь Минкультом по представлению менеджера - генерального директора. О контрактах снова ни слова (хотя шаткость и странность положения Васильева заключалась как раз в том, что он не имел срочного контракта)" (Григорий Павлов, "Независимая газета");

"Министр говорит, что предусмотрены колоссальные, хотя все равно недостаточные, капиталовложения в реконструкцию Большого театра. Так ведь и В.Васильеву, когда он только занял свой пост, таковые были обещаны. Принять бюджет нелегко, исполнить, как известно, еще труднее. Будет ли и сам Минкульт принимать участие в поисках источников финансирования или его "финансовая" роль сведется к контролю за отдельной строкой в бюджете, которая по-прежнему остается у Большого театра?" (Наталия Шадрина, "Культура").

Любопытно, что Анатолия Иксанова, нового главу Большого, сам Швыдкой характеризует так:

"Это человек в высшей степени опытный, бывавший в сложнейших передрягах, занимавшийся и реконструкцией, умеющий искать финансовые источники, человек порядочный и уважаемый в театральной среде" (из интервью "Времени МН").

Значит, все-таки Иксанову самому придется искать источники?

"Если новому руководству театра удастся решить все финансовые, строительные и репертуарные планы, Швыдкого никто не осудит. Победителей не судят. Но пока на реконструкцию основного здания, например, выделяется 340 миллионов рублей. А необходимы миллиарды" (Григорий Павлов, "Независимая газета").

Кадровая перетряска Большому пока предстоит:

"Михаил Швыдкой призвал всех работать по-прежнему, а не просто отбывать службу в ожидании "чистки". Реплика прозвучала не слишком обнадеживающе: министр так и не сообщил, сохранят ли участники встречи свои рабочие места" (Татьяна Кузнецова, "КоммерсантЪ").

Сам Швыдкой предлагает не считать свою роль столь роковой, как ему приписывают:

"К решению президента ни министерство, ни я лично не имели никакого отношения" (из интервью "Известиям").

Но российская пресса ему не верит. Верит британская - в газете "Время новостей" Екатерина Бирюкова и Михаил Фихтенгольц провели мониторинг островных газет и пришли к следующему выводу:

"Западные СМИ далеки от того, чтобы анализировать проблемы прославленной сцены и вообще российской культуры. Большой театр рассматривается в первую очередь как стратегически важный политический объект, а смена системы управления в нем - как еще один повод поговорить о загадочной фигуре Владимира Путина. Ведь все, что происходит в России, делается одним человеком. А посему заголовки газет упорно твердят заветное имя: "Путин вновь утверждает власть над Большим" (CNN), "Путин вызволяет Большой из плена гниения" (Electronic Telegraph), "Путин выгоняет провалившееся руководство Большого" (The Times), "Путин обошелся с Большим по-большевистски" (Glasgow Herald), "Путин очищает сцену для возрождения Большого" (Guardian). Язвительная Glasgow Herald вспоминает об экономической стороне дела, не преминув также увязать ее с самым известным российским именем: "Предстоящий ремонт низвергнет Большой театр в долги, и для Путина сей факт не будет поводом для приятного румянца и антраша вокруг Кремля".

Тем временем Михаил Швыдкой успевал заниматься не только Большим театром. В газету "Время МН" он, как всегда, написал свою колонку под рубрикой "Голос свыше", где рассуждает об отношениях общества и церкви. Они не должны быть слишком тесными, считает министр: "Если серьезно, мне кажется, сегодня самое время говорить о создании светской идеологии, светской системы ценностей".

А в газете "Время новостей" Швыдкой в очень человеческих выражениях излагает основные мысли федеральной целевой программы "Культура России" (2001-2005 годы), которую правительство подписало на этой же неделе. Среди них такие:

"Самое главное - выбрать приоритеты. Что важнее - отреставрировать все памятники, сохранить определенную сумму денег для поощрения творчества молодых или выделить средства для проведения еще одного фестиваля? Есть крупные, серьезные культурные мероприятия, которые меняют атмосферу жизни в стране. Они провоцируют людей на хорошее настроение, на добрые дела, если угодно. Можно сказать, что не надо нам ни Московского кинофестиваля, ни международной олимпиады, не до этого. Давайте построим еще одну больницу, увеличим детские пособия... Но выясняется, что душевное здоровье - это тоже здоровье. И эта программа построена таким образом, чтобы главные ее мероприятия способствовали модернизации общества, цивилизационному процессу".

Есть и более конкретные вещи:

"Даже если мы поддержим Большой театр, Эрмитаж и Третьяковскую галерею, совершенно очевидно, что этого недостаточно. В год нужно выпускать 52 национальных игровых фильма - тогда национальная кинематография станет присутствовать в сознании общества. Мы выпускаем 26. Я считаю, этого очень мало. Раз в неделю должен выходить российский фильм".

Есть и довольно-таки лирические места:

"Позиция министерства очень простая: нет авангардистов, нет традиционалистов. Есть искусство и неискусство. Как это определять? Да очень просто: комок в горле есть - значит, искусство. Нет комка в горле - значит, не искусство. Если комок в горле у очень искушенного, очень опытного человека - значит, все правильно. Никакого другого определения нет. Я стал слезливый к старости. Если слеза накатывается, то все нормально, значит, можно давать".

Текст самой программы, когда она была утверждена, Григорий Ревзин ("КоммерсантЪ") подверг разносу:

"Особенностью текстов российских государственных программ является их глубокая невнятность. Это свойство жанра, связанное со спецификой функционирования этих программ. Они являются документами, принятыми в ознаменование устных договоренностей, и трактовать их следует не столько в качестве открытых рассказов о том, кто что будет делать, сколько в качестве символических печатей, приложенных к закрытым соглашениям об этих будущих действиях. Слова в них в этой связи скорее ритуальны, чем осмысленны, и кочуют из одного текста в другой. Что за "сочетание традиций и новаторства"? Это из программы обновления соцреализма при Хрущеве переписано? Что за "сближение уровней оплаты в культуре с промышленностью"? Это о ком - о "Газпроме" или о заводе комбикормов в Калязине? Или это вообще из программы XXV съезда КПСС?"

После событий с цирком, кино и Большим театром у критика вопросов больше нет:

"Теперь содержание программы стало совершенно ясным. Она проста, как апельсин. Она заключается в том, чтобы всю культуру подчинить Минкульту. Это такая родная, такая ностальгически знакомая программа, что никаких сомнений в ее реализации не будет".

Как бы это ни было неожиданным, финальный вывод критика лишен пессимизма:

"Казалось бы, следует восстать против этого всеми силами либеральной души. Но, поразмыслив, отказываешься от этого порыва. Дело в том, что программа Швыдкого рассчитана на поддержку той культуры, которая осталась на территории России после десяти лет преобразований. А эта культура страдает без единого руководства и без единой идеологии как дитя без мамки. Поэтому, даже если бы Путин потребовал от Швыдкого прямо противоположной - либеральной - модели развития, когда государства мало, а культура независима, тому пришлось бы отвечать так же, как Сталин отвечал Фадееву: "Извините, товарищ Фадеев, но другой культуры у меня для вас нет".