В один голос

Подводя итоги "Золотой Маски-2001", газетная критика проявила поразительное единодушие.

"Такой яркой "Золотой маски", как нынешняя, не было давно. Театральный сезон оказался на редкость удачным: одна только Москва представила в фестивальную программу такие замечательные работы..." Это - первый абзац статьи "Маска", я тебя знаю!". "Такой скандальной "Маски" мы тоже давно не видели: многие решения обоих жюри, и музыкального, и драматического, вызывают тяжелое недоумение, и это еще сказано слишком мягко" - это второй абзац. Алексей Филиппов, ("Известия").

"Нынешний фестиваль войдет в театральные анналы по нескольким причинам. Во-первых, он оказался на редкость удачным/.../ Вторая причина, по которой "Маска" наверняка запомнится всем ее участникам и зрителям - распределение наград". И, уже не стесняясь в выражениях: итоги фестиваля "можно объяснить лишь помрачением умов высокой комиссии, которые, к слову сказать, по окончании церемонии сами недоумевали, как им удалось сесть в такую лужу." Это, соответственно, первый и второй абзац из статьи Марины Давыдовой "Две "Маски" за "десять тысяч презервативов" ("Время новостей").

В том же духе пишут Майя Одина: "Итоги национальной театральной премии хотелось бы признать недействительными" ("Сегодня") и Роман Должанский: "В драматическом театре произошло странное - без наград остались Лев Додин и Кама Гинкас" ("КоммерсантЪ") - да, собственно, кто, кроме председателей фестивального жюри Александра Калягина и Алексея Парина, выступивших во "Времени МН", оценивает случившееся иначе?

Можно сетовать и негодовать, обвинять во всем закулисные интриги, распространенную неприязнь к Марку Захарову и "злой рок" Камы Гинкаса, коварное "антимариинское лобби" и личную заинтересованность членов жюри в чьей-либо победе - не только пристрастность, но именно "материальную заинтересованность". Однако, хочется найти за всеми глупостями и мелкими злодействами хоть какой-то смысл, хоть какую-то логику. Подспудную перемену вкусов, неожиданно обозначившуюся тенденцию - пусть вредную, ложную, заводящую в тупик, но хоть как-то объясняющую (не оправдывающую!) бездарное и конфузное распределение главных фестивальных наград. Так ведь где ж ее искать-то?

Черт-те что и сбоку Парин

Нынешний оперный конкурс, если верить прессе, не был особенно сильным и захватывающим. Тем не менее, результаты "раздачи слонов" поразили многих. Лучшим оперным театром года почти по всем номинациям оказалась не прославленная Мариинка, а "Геликон-опера". Она ухватила сразу четыре награды - "лучший спектакль", "лучший дирижер", "лучший режиссер" и "лучшая исполнительница женской роли".

Естественно, что в жюри, определявшее победителя в оперных номинациях, не бросил камень только ленивый. И было за что. Ситуация выглядит трагикомично: чуть ли не впервые за всю историю фестиваля в Москву пожаловал со своими конкурсными спектаклями Мариинский театр... и все для того, чтобы уехать ни с чем, получив вдогонку "маску" за лучшую мужскую роль (Виктор Черноморцев - Альберих в "Золоте Рейна") и дополнительный плевок на фрак Гергиеву в виде почетного приза оркестру.

"Работа жюри в оперных номинациях подтвердила неприятные предчувствия о начале действий антимариинского лобби. Ответственность за скандальный прецедент с четырьмя "масками", отданными геликоновской постановке "Леди Макбет Мценского уезда", безусловно, несет председатель музыкального жюри Алексей Парин. Занятно, что условно-актуальный дизайн геликоновской "Леди" назван с его подачи лучшей режиссурой, тогда как на самом деле является именно дизайном, приноравливающим все постановки Дмитрия Бертмана к проблематичным условиям вверенного помещения. Интригует, что косметически отремонтированный Владимиром Понькиным оркестр "Геликона" можно оценить выше оркестра Мариинского театра. Мариинскому оркестру, как "и его маэстро" (эта часть формулировки при публичной огласке почему-то исчезла), дали почетный приз" (Елена Черемных, "Коммерсант").

Петр Поспелов ("Известия") считает, что Алексей Парин и его коллеги несколько перепутали божий дар с яичницей: "Владимир Понькин очень хороший дирижер, и он не виноват, что ему приходится разделывать Шостаковича в столь неприспособленном месте. Наверное, если бы на месте Понькина оказался Валерий Гергиев, то и у него вышло бы не лучше. Но в том и состоит положительная сторона музыкальной иерархии, что Гергиев никогда не будет дирижировать в "Геликоне". Спору нет, театр "Геликон", уже несколько лет весело играющий в большую оперу, в своем роде незаменим. Но ниша, которую он занимает, образуется лишь тогда, когда рядом существует настоящая большая опера. Есть акробаты-виртуозы и есть клоуны, пародирующие их в репризах. Это разные и равные профессии, но никому не придет в голову судить искусство клоуна по меркам акробатики. Победа "Геликона" над Мариинкой - следствие подмены понятий".

Екатерина Бирюкова (Время новостей) пытается объяснить случившееся появлением в конкурсной программе Владимира Понькина: "Хотя если можно было оправдать компромисс, на которое пошло "масочное" жюри, так как раз Понькиным - главным дирижером одного из двух симфонических оркестров Московской филармонии. Талантливый и безалаберный, не уживающийся на видных должностях и без конца скатывающийся в беспросветную пучину дешевых абонементных концертов, он был самой удачной находкой Бертмана в этом спектакле. Без понькинской качественной работы со средненьким оркестром "Геликона" бесполезным бы оказалось и устроенное постановщиками очередное мастеровитое садомазохистское шоу, и колоритная, омерзительно-притягательная героиня Анны Казаковой, и даже сам факт первой с 1936 года постановки опальной оперы Шостаковича (до этого на московских сценах шла только смягченная версия - "Катерина Измайлова"). И, конечно, если задуматься, кому была важнее "Маска": избалованному Гергиеву или никому не известному Понькину, ответ становится очевиден". Очевиден, разумеется, с любой точки зрения, при которой объективную художественную ценность театральной работы можно сбросить со счетов.

Сам Алексей Парин, облитый прессой с ног до головы, отбивался в своем комментарии, данном газете "Время МН", следующим образом: "Создатель Новой Мариинки Валерий Гергиев - неоспоримо крупнейшая фигура в сегодняшнем музыкальном процессе России, его вклад в мировой музыкальный прогресс столь же велик. И все же спектакли по операм Вагнера "Золото Рейна" и Моцарта "Дон Жуан" прошли во время фестиваля как-то вяло, без того привычного эмоционального тонуса, которым так избаловал своих поклонников Гергиев. Мы присутствовали на рутинных, рядовых представлениях с солидной базой, но без внятного художественного высказывания. К тому же режиссура Иоханнеса Шаафа, мастера из Германии, чей творческий пик давным-давно позади, а художественные установки малоинтересны, дополнительно гасила островки энергии. Жюри выделило из певцов Виктора Черноморцева - Альбериха в "Золоте Рейна", чья мрачная энергия выстояла в атмосфере унылого "наката". Владимир Понькин, который стал победителем в номинации "Лучший дирижер", убедил самым главным - одержимостью Шостаковичем, помноженной на способность дать великой партитуре поистине новое, ошеломительно свежее звучание. "Леди Макбет Мценского уезда" в театре "Геликон-опера" потому и стала такой урожайной на премии, что художественная энергия этого спектакля (хотя и не в самом лучшем виде явленная во время фестивального показа) - вещь очевидная".

Из слов Парина можно понять, что основной причиной, понудившем отдать львиную долю премий "Леди Макбет", была более сильная энергетика этого спектакля в рамках конкурсного показа. А что почитают за истинный мотив наши критики?

Тут все просто как божий день: "Справедливо было бы упрекнуть председателя жюри и в его общеизвестных симпатиях к "Геликону". Кроме того, что продюсерская раскрутка театра вот уже несколько лет осуществляется Алексеем Париным, сам он время от времени именно в "Геликоне" тешит свои амбиции проектами вроде оперы "Голоса незримого" или "Похищения из сераля". Таким образом, создается впечатление, что буйный премиальный урожай "Геликону" просто подстроен. По-настоящему театру стоило бы дать лишь одну "маску" - за лучшую женскую роль (Леди Макбет - Анна Казакова)" (Елена Черемных, Коммерсант).

Мария Бабалова ("Новые известия") опасается, что решение жюри повлечет за собой плохие последствия для меломанов: "Хотелось бы ошибиться в прогнозах, но, кажется, Москва теперь еще долго не увидит Мариинский театр".

Может и так. В любом случае, в свете новых отношений Большого с Мариинским театром, когда наконец спесивая столица пошла навстречу Гергиеву, решение фестивального жюри выглядит по крайней мере глупо. Что касается господина Парина (позволю высказать свое мнение), то о вкусе этого человека можно судить по его первому (и пока единственному) режиссерскому проекту, реализованному на сцене все той же "Геликон-оперы" - "Похищению из сераля", изуродованного в музыкальном отношении до полной неузнаваемости. Если мне не изменяет память, Мариинский театр никогда не прибегал к услугам Парина: это могло травмировать тонкую творческую натуру председателя и заставить поступиться принципами.

Предположим, что это не так. И все равно - странно, что блестяще образованному Парину, регулярно гостящему в лучших оперных театрах мира, изменило чувство реальности. Все-таки Мариинский театр полноправно существует в мировом культурном сообществе, до его средних стандартов московскому театру еще расти и расти. "Геликон-опера", как метко заметил Петр Поспелов, - феномен по сути вторичный, питающийся соками оперных колоссов, к которым, вероятнее всего, никогда причислен не будет. В целом же жюри осрамило не только себя, но и "Геликон-оперу", оказавшуюся невольно в роли Моськи при мариинском Слоне.

Бедствие среднего вкуса

Скучно писать обзор, когда не с кем и не о чем спорить. Можно просто подверстывать абзацы из разных статей, горестно кивая:

Когда в прошлом году секретариат театрального союза под руководством Александра Калягина решил разделить конкурс драматического театра на "большую" и "малую" формы, это было воспринято не столько как стремление уточнить художественные различия, сколько как удачный способ увеличить число основных наград. Как раз с точки зрения эстетики решение было спорным. Однако накануне нынешнего конкурса, в котором предполагалось участие спектаклей Льва Додина, Марка Захарова, Камы Гинкаса и Петра Фоменко, увеличение количества премиальных масок должно было облегчить щекотливую задачу жюри" (Роман Должанский).

"Премия в конкурсе "лучшая работа режиссера" оказалась абсолютно скандальной: уважаемое жюри отдало ее петербургскому режиссеру Григорию Дитятковскому, показавшему крепко сделанный, но вполне коммерческий спектакль. /.../ К решению жюри с уважением отнестись нельзя. Оно оскорбительно и для принимавших участие в конкурсе режиссеров, и для тех, кто с уважением относится к "Золотой маске". То, что эта же постановка оказалась лучшей и в номинации "спектакль большой формы", выглядит не скандалом, а абсурдом" (Алексей Филиппов).

Остается присоединиться - а что еще делать? Однако, заметим: если скандальные и абсурдные решения жюри рассмотреть вкупе с теми, которые критика признала относительно или даже абсолютно справедливыми, нужно признать - в этом безумии была своя система. Можно обвинять жюри в ограниченности, дурновкусии и прочих смертных грехах, но его нельзя ругать за непоследовательность. Жюри знало, что делало. Может быть, само оно не знало о том, что знает - но в решениях чувствуется общность вкусов и пожеланий. Если угодно - общность наставлений театру, желающему быть любимым и богатым.

Приз за лучшую мужскую роль достался Константину Райкину, и достался по праву - с этим никто не спорил и не спорит. В номинации, меж тем, присутствовали весьма достойные конкуренты: Сергей Маковецкий, умно и тонко сыгравший Коврина в "Черном монахе", бесконечно обаятельный Сергей Тарамаев ("Одна абсолютно счастливая деревня"). Райкин победил не потому, что его актерские задачи были содержательней ("Контрабас" Зюскинда - в общем-то, вполне развлекательная пьеса), а потому, что он был ярче, энергичней, доходчивей - наконец, просто потому что он в одиночку справился с огромным и не слишком уютным залом "Сатирикона". Зрители были ему послушны безоговорочно: где надо - смеялись, где надо - умилялись, а в остальное время просто сидели с раскрытыми ртами.

Приз за лучшую женскую роль увезла в Воронеж актриса Камерного театра Татьяна Кутихина - хорошая актриса, ничего не скажешь. Правда, довольно однообразная и по-настоящему знающая лишь искусство буффонады. Как дело доходило до игры всерьез ("...как играют овраги, как играют века" и прочее из Пастернака), Кутихина заметно тушевалась. В глубине и изощренности игры она явно уступала Татьяне Шестаковой. О том, как Шестакова играла в додинском спектакле "Молли Суини", нужно рассказывать предельно подробно, и когда-нибудь я сделаю это непременно, сейчас важно одно: в ее строгой, светлой, изумительно чистой игре не было ничего, чем публика могла бы развлечься. Кутихина получила свою награду не только как представительница провинциального драматического театра (хотя и это роль свою сыграло), но и как актриса-потешница, веселая и агрессивно-угодливая. Жюри как-то почувствовало, что это умение сейчас нужней всех прочих. С ужасом думаю: а вдруг оно не ошиблось?

Еще проще дела обстоят с единоборством Фоменко и Гинкаса. "Черный монах" остался в проигрыше не по эстетическим, а по этическим причинам: с недавних пор театральный зритель перестал любить спектакли, обязывающие тратить нервную энергию и примерять на себя то, что больно. Одним словом - спектакли "про беду". Сегодня в цене спектакли "про счастье", а Фоменко делает их замечательно. И главное, он до конца верит в то, что он делает. В отличие, между прочим, от дважды увенчанного Дитятковского.

Да важно ли это - кто во что верит? Жюри недвусмысленно объявило о своей любви к театру, для которого самое важное - завоевать симпатии публики. К театру-развлечению, к театру-общепиту. Мастерская Петра Фоменко может сколько угодно доказывать, что нравиться людям - не единственная и далеко не главная из ее задач: призовая Маска заглушит этот жалкий ропот. Вы делайте то, что вы хотите, а мы будем понимать вас так, как нам понравится.

Почему "Геликон" получил четыре приза, натянув нос Мариинскому театру - да просто потому, что постановки Бертмана припахивают ярмарочным аттракционом. Они зажигательней, они нахрапистей, чем высокое искусство Мариинки (вообще, идите вы в XIX век с вашим "высоким искусством"!) И панфиловский "Балет Толстых" можно понять как спектакль, предназначенный для развлечения - в отличие от спектаклей Адасинского и Доктора Да. Все очень просто. Как у Державина, который, восхваляя поэзию, написал, что она, поэзия эта самая: "Приятна, сладостна, полезна, Как летом вкусный лимонад". Он не шутил. Он не мог придумать более лестного сравнения. Видимо, в скором будущем и мы не сможем.