Обзор бумажной прессы теряет смысл. Сопоставление разных текстов, особенно на протяжении длительного времени, имеет смысл для "вытягивания" тенденций, для разговора о стиле - того или иного автора, о стиле издания. Ныне - почти бессмысленное занятие, поскольку авторский стиль почти неуловим, само понятие стиля применительно к газетной журналистике теряет актуальность. Времена, когда с газетами сотрудничали лучшие, уходит в прошлое.

В прошлое, когда в газетах печатал свои литературные заметки Георгий Адамович (и, конечно, не только он). То есть, в далекое прошлое. В еще близкое прошлое, кажущееся все равно далеким, - когда в газетах писали - как заправские газетчики, то есть, не жалея сил, и следуя контрактным обязанностям (один, два, три текста в неделю, когда времени ждать вдохновения не остается, а гонорар... гонорар, как известно, не ждет). В недалеком прошлом в "Столице" писал Александр Тимофеевский, один из лучших стилистов, готовых к газетно-журнальному компромиссу. В "Коммерсанте" впечатлениями о светской жизни делился Николай Климонтович (позднее Климонтович довольно жестко попрощался с газетной практикой в повести "Последняя газета"). В "Коммерсанте", потом - в "Русском телеграфе", потом - в "Известиях" писал о времени и о себе Максим Соколов. Здесь - речь не только о тех, кто уделяет внимание культуре, здесь - вообще о стиле. О том слове, что поддается узнаванию.

Этого нынче нет.

Нет и стиля, который бы характеризовал - в той или иной мере! - ту или иную газету. Последнее представление об издании со стилем пыталась привить читателям "Столица", если угодно, "второго призыва". "Столица" Мостовщикова, с акциями по бесплатной чистке обуви, с выходами протестантов, обеспокоенных возведением памятника Петру Великому... И т.д. Нечто похожее пытается отчасти та же команда изобразить сегодня в еженедельнике "Большой город", но мы пытаемся говорить об уже сложившихся тенденциях, а не о попытках противостоять им, пусть и отрадных, но - еще не оформившихся.

О юбилее N., о театральных премьерах сегодня пишут одинаково бесцветно. Порой кажется: сговариваются, боясь выбиться из ряда. А может и впрямь сговариваются, - чем иным объяснить, когда в двух газетах статьи выходят одинаковые по словам, по оценкам, по порядку изложения. И с одинаковыми заголовками.

Возможно, такое сходство, такое близнячество как-то ублажает, радует самих газетных сочинителей, но чем это выгодно редакторам? Да ничем. Редакторов это должно лишь оскорблять, оскорблять их чувство избранничество, ибо не знаю я, не видела до сих пор такого редактора, который бы почитал свое издание одним среди прочих. Средним. Всякий - всякий, повторяю, мне знакомый, - любил приговаривать, что его детище - самое наилучшее, а невысокий тираж - суть производная от высокого качества (например).

Газета - не то место, где следует "козырять" особым стилем. Но и не простой информационный поток, иначе зачем все эти имена, набранные более или менее жирным шрифтом?

Скорее всего: это в оправдание себе, в объяснение, почему обзор бумажной прессы сегодня практически теряет смысл. Чтобы ознакомиться с новостями, достаточно держать в руках одну газету, разброс мнений, политические разногласия, тем более - политические разногласия на почве разных эстетических позиций, тем более, платформ, - все это в прошлом. Сегодня разбираться всерьез, отчего Бондаренко хвалит роман "Господин гексоген", а N его ругает - нет смысла. Во-первых, этот самый гипотетический N про гексоген и не напишет, отчего "во-вторых" теряет смысл.

Ну, и так далее.

А теперь - последний взгляд на недавнюю периодику.

Всплеск "авторского письма" - в связи с 80-летием Лотмана. Кое-кто из ныне пишущих учился в Тарту, другие успели "засветиться" на Тартусских "Тыняновских чтениях"...Дату встретили не без грусти: ученый, увы, не дожил до нее. Но в воспоминаниях и статьях сквозило и чувство гордости за то, что мы оказались современниками. "От него было непосредственное ощущение гениальности. Это когда в присутствии человека ты вдруг ясно понимаешь, что и твоя собственная жизнь, и все вокруг имеет смысл, и смысл очень интересный и очень хороший", - делится своими впечатлениями Григорий Ревзин ("КоммерсантЪ", 1 марта). "Лотман любил жизнь, не в последнюю очередь потому, что ощущал ее смысловую объемность и влекущую непредсказуемость", - пишет Андрей Немзер ("Время новостей", 28 февраля). Сейчас остро ощущаешь необходимость присутствия такой личности: телевизионные выступления Лотмана стоило бы для оздоровления сознания, повышения культурного уровня повторять каждый сезон. А еще лучше было бы заняться распространением видеокассет с его программами в отечественных школах.

Еще один грустный юбилей отметила "НГ" - Юрию Богатыреву в эти дни исполнилось бы 55 лет. Увы, и эту дату мы встречаем без юбиляра. Екатерина Сальникова напомнила читателям газеты: "Юрий Богатырев был редкой личностью и звездой, которая всякий раз без остатка срастается с фактурой и душевным строем своего героя. Иначе Богатырев просто не умел".

Но странным образом ни одно издание, из тех, что попались мне, не отметило юбилей, к счастью, живущей звезды: Гидону Кремеру 27 февраля исполнилось 55! Вот уж истинно: чтоб о тебе вспомнили, надо умереть. Не буду о грустном, а просто пожелаю музыканту долгих лет жизни, чтоб успел реализовать все свои планы, здоровья и творческих успехов. Звучит заученно, но если не спеша вдуматься: это то, что необходимо каждому человеку. Кстати, о том, что скрипач получил "Грэмми" (вот уж жизненно необходимая, судя по публикациям, для россиян премия) в классическом подразделении, написали, а поздравить забыли.

Еще один юбилей, не человека, но коллектива. "Академии старинной музыки" - 20 лет. Вспоминая путь от консерватории до "академии", руководитель ансамбля Татьяна Гринденко делится опытом: "Во-первых, надо жить, никогда не повторяясь. Во-вторых, находиться в соответствии с той ситуацией, которая складывается в данный момент

У меня такое ощущение, что сейчас мы выходим в совершенно другое измерение и пытаемся нащупать какой-то новый путь" ("НГ", Ольга Романцова).

В Центральном Доме Актера состоялся вечер, посвященный завершению фестиваля "Московские дебюты". Лауреатам вручили премии. Этот фестиваль достаточно своеобразен: в его номинанты автоматически попадают все дебютанты прошлого сезона, и проводится он уже, что радует, далеко не первый год. Но впечатления у обозревателей фестиваль вызвал самые разные. Роман Должанский ("Ъ", 27 февраля) благодушно констатирует: "Нынешняя театральная ситуация располагает к поощрению начинающих: за последнюю пару сезонов в столице появилось несколько новых крыш, под которыми молодым режиссерам и актерам рискуют дать право первой попытки". Марина Давыдова ("Время новостей", 27 февраля) прогнозирует: "Если учесть, что именно молодые (...) фактически определили лицо текущего сезона, ясно, что премия "Московские дебюты" должна в ближайшем будущем резко повысить свой статус". Довольно странное замечание: сезон на сезон не приходится. В искусстве нет поступательного движения, оно развивается по своим законам. Наверно, и тут многое зависит от вспышек на солнце: в один год во всех театральных училищах блистательные выпускные курсы, в другой - полная серость. И следующий сезон, увы, может оказаться гораздо спокойнее именно с точки зрения реализации молодых. Так что не надо беспокоиться о повышении статуса премии, главное, что она есть и благодаря ей мы замечаем интересных молодых мастеров. А время подтверждает правильность оценки. Антон Красовский ("НГ", 27 февраля) решил пойти своим путем и набросился и на саму премию, и на название "фестиваль", и на церемонию, которую окрестил не иначе чем "пошлость (не-ве-ро-ят-ная)". На церемонии не была, не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, но данный диагноз часто приложим к статьям самого "провидца", демонстрирующим полную дремучесть и в вопросах театра, и в вопросах истории театра, не говоря уже о простой этике. Упрекая премию в нечестности, автор пишет, что спектакль "Фро" принадлежит позапрошлому сезону. А ведь что до зрителя он "дошел" только весной 2001 года. И хоть режиссер учился на курсе Фоменко, к "Мастерской" ни он, ни его работа отношения не имеют. А то, что по правилам фестиваля награждены могут быть только работы профессиональных театров, но не учебные, то - нет правил без исключений. И еще, его сентенция, что "вручать и получать все эти премии гнусно и бессмысленно. Поскольку приз - тот же судебный приговор, только шутейный", по меньшей мере, невежлива. Большую меру определять не буду.

Раз уж зашла в разряд театра, то задержусь в нем. Все отметили премьеру спектакля "Школы современной пьесы" "Город" по пьесе Евгения Гришковца в постановке Иосифа Райхельгауза. Часто с противоположными знаками, не по отношению к спектаклю, а к отдельным актерским работам. То, что в "Известиях" плюс, то в "Ъ" - минус. Не пропустили и 15-летие "Табакерки". Написали и о майском фестивале "Новая драма", который в идеале должен сдружить театры и современных драматургов. На фоне всего этого "глубокомысленная" оценка Алексея Филиппова ("Известия", 26 февраля): "Удручает ощущение затишья, серости, затянувшегося промежутка, но к этому мы уже привыкли" выглядит несколько высокомерной. А если вспомнить, что термин "промежуток" ввел в театроведческий обиход в начале 80-х годов учитель Филиппова Борис Любимов, то напускное высокомерие окажется простым плагиатом.

Конечно, важным событием прошедшей недели надо назвать выступление в Большом зале консерватории Евгения Светланова и Российского национального оркестра. Звучал Вагнер. Его монументальные оперы "Кольцо Нибелунга" и "Парсифаль" были аранжированы для симфонического исполнения и сокращены до двух отделений концерта. Обозреватели, признавая мощь Светланова, отмечали невысокий уровень самого подхода к произведениям Вагнера: "Весь этот галопирующий аттракцион - никакая, конечно, не обработка - аранжировка, а дилетантский клипмейкерский дайджест" ("Ъ", 2 марта, Елена Черемных). "Удобным и экономным фаст-фудом настоящую еду не заменишь. Вагнер как раз и велик своим дискомфортом, нерентабельностью и умением поизмываться над слушателем. Его надо выстрадать и вытерпеть" ("Известия", 2 марта, Екатерина Бирюкова).

Варвара Турова в "НГ" определяет модные тенденции филармонического сезона. На каждое ее положение тут же хочется возразить не из простого отрицания, а потому, что жизнь предлагает другие аргументы и вообще - не столь однозначна. "В первую очередь в моде старинная музыка". А вспомнить полные залы фестиваля Софьи Губайдулиной? Это куда? "К счастью, постепенно выходит из моды хлопать между частями". Судя по тому, как со сцены ведущие и музыканты впрямую просят зал не аплодировать, мода на самом пике. "Сама классическая музыка моднеет день ото дня". Опять же, половина концертов проходит при неполных залах. В этом нет ничего плохого: классическая музыка по-прежнему требует некоторого воспитания, потому и многих отпугивает, но не надо передергивать карты. Вот со следующим положением можно согласиться: "Вообще модно сейчас все, что раньше считалось практически невозможным". Но в приложении не к музыке, а к текстам многих цитируемых авторов. Увы, попытка подняться над суетой, заговорить о серьезном и "по-крупному" оборачивается для критика чаще всего полным фиаско. Серьезно писать √ не умеют, да даже и самой ситуации чаще всего не знают, т.е. элементарно не владеют материалом, который намереваются подвергнуть аналитической встряске.

Все пишут про судьбоносное заседание коллегии Минкульта по результатам его деятельности. Сначала отчет министра, потом высказались сами деятели культуры. Как свидетельствуют обозреватели, Карену Шахназарову удалось, кажется, обратить внимание Валентины Матвиенко, упрекнувшей нашу эстраду в отсутствии молодых имен, на состояние дел в современном кинопроизводстве и кинопрокате. (Об этом он говорил и в интервью "Известиям" 28 февраля.) Но более симптоматично другое. Алексей Карахан ("Ъ", 28 февраля) прозорливо заметил: "Оказалось, что деятели культуры ждут возрождения госзаказа, пусть хотя бы частичного, а также восстановления при Министерстве культуры института главных редакторов, которые будут оценивать художественную ценность производимой на деньги налогоплательщиков культурной продукции". Если, не особо напрягаясь, вспомнить 20-е годы прошлого века, то дальше последует вопрос: "С кем вы, деятели культуры?". Далее все известно.

А пока "известное" не наступило, в Москве и Петербурге проходит огромное количество выставок. В питерском Музее политической истории России проходит выставка "Особняк Кшесинской: время и люди". "В сюжете экспозиции переплетаются три пласта: собственно архитектурный, рассказ о частной жизни хозяйки и повествование об общественно-политической жизни дома" ("Известия", 27 февраля, Юлия Кантор). В московском историческом музее - "Автографы императоров и императриц". Третьяковка в Лаврушинском продолжает "искусство женского рода" - "Женский взгляд. Графика ХIХ - ХХ веков из коллекции ГТГ". В Музее А.С.Пушкина - "Сокровища имперского Петергофа". В московском доме фотографии - "Описи" Владимира Куприянова. Во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства - "Неделя декора", организованная журналом "Мезонин". Григорий Ревзин пишет: "Интерьерные декораторы (...) занимаются тем, что подбирают и расставляют мебель и предметы домашнего обихода в уже сложившихся пространствах. (...) Искусство здесь растворено в повседневности" ("Ъ", 2 марта). В "Новом Эрмитаже" - выставка "Преломление миров", посвященная кубофутуристам. Валерий Дудаков, директор музея, рассказал Сергею Хачатурову ("Время новостей", 27 февраля) о целях экспозиции: "Нам хотелось прежде всего показать остававшиеся до поры до времени неизвестными шедевры, ввести их в российский и международный контекст".

Не забыто и кино. В фестивальной жизни некоторый перерыв. Потому внимание уделено прокатным картинам. "Корабельные новости" Лассе Хельстрема, "Одиннадцать друзей Оушена" Стивена Содерберга, "Яма" Ника Хэмма. Как можно заметить, все - иностранные. Но самую высокую оценку получил "Апрель" Константина Мурзенко. Вадим Рутковский ("НГ") гордо демонстрирует свой патриотизм: "Апрель", достойный полноправного включения в число лучших дебютов всех времен". Не слабо!