Нечасто случается, чтобы в разных издательствах почти одновременно появились две книги, в которых речь идет об одном и том же предмете - но со столетним "интервалом". В данном случае вышло именно так. Если говорить об этих изданиях по порядку их выхода в свет, то следовало бы сначала обратиться к книге Т.Нефедовой, - однако "логика истории" заставляет начать со сборника, подготовленного Институтом российской истории РАН. В нем примерно полтора десятка статей с весьма разнообразной тематикой - от "Торгового земледелия крестьян Московской губернии в первой половине XIX в." (В.Федоров) до "Государственного дворянского земельного банка и его заемщиков" (Н.Проскурякова). Любопытен материал статьи М.Долбилова о том, как при подготовке освобождения крестьян в середине XIX в. "реформаторы" рассчитывали максимальные размеры крестьянских наделов. Вопрос, между прочим, имеет отнюдь не "академическое" значение, поскольку народнические и марксистские историки почти полтора века настаивали на "грабительской" сущности реформы, ссылаясь в качестве аргумента именно на мизерные "отрезки". Автор статьи, во-первых, детально исследует сам процесс выработки "контрольных цифр", а во-вторых, показывает, как они применялись на практике местными властями. Не стану подробно воспроизводить ход рассуждений, но вывод, к которому он приходит, в общем, показателен для любой реформы в России, будь то девятнадцатый век или наша современность:

...История разработки этих цифр позволяет глубже понять функциональные изъяны управленческой модели реформирования, построенной на противопоставлении компетентного, "всевидящего" законотворца неблагонадежному рядовому чиновнику - потенциальному нарушителю законодательных предначертаний.

Наиболее интересными показались статьи, посвященные рубежу XIX-XX веков. Как известно, в то время ситуацию в российской деревне (и не только в деревне) во многом определяли столыпинские реформы; неудивительно, что им отведена довольно большая часть сборника. Авторы статей относятся к преобразованиям Столыпина в основном благожелательно - и уж во всяком случае, как положено серьезным историкам, стремятся избегать конъюнктурных, а тем более пропагандистских суждений и оценивать предмет исследования непредвзято. Так, единственный зарубежный (судя по имени) участник сборника Д.Мейси открывает свое исследование публицистически-полемическим тезисом:

Позвольте мне начать с вопроса о том, чем столыпинские реформы не являлись совершенно определенно. В первую очередь эти реформы не были неправильно понятой специальной политикой, политикой ad hoc, предназначенной для создания небольшого класса индивидуальных зажиточных крестьян-фермеров (кулаков) посредством насаждения частной собственности и увеличения в минимально возможные сроки материального благосостояния и политического влияния этого класса, что имело своей целью поддержание общественного статуса дворянства и сохранения царского режима в целом. Однако же поверхностная убедительность этой интерпретации обеспечила широкую поддержку подобных идей в настоящее время.

Далее автор, разумеется, переходит к вопросу о сущности реформ: по мнению Д.Мейси, они реально преследовали цель "постепенной индивидуализации и интенсификации крестьянского землепользования в России". Эпоха столыпинских реформ проанализирована здесь очень четко и системно - как в концептуальном плане (систематизированы основополагающие идеи), так и в аспекте практического воплощения и результатов.

В статье Е.Петровичевой "Отношение земств Центральной России к аграрной реформе П.А.Столыпина" речь, естественно, идет о реакции "на местах"; она, как показывает автор, была сперва отнюдь не благожелательной. Перелом в настроениях земцев Центральной России произошел в конце 1909 года - т.е. после того, как реформа начала действенно воплощаться в жизнь и ее результаты стали видны на практике.

В заглавие статьи В.Кабанова вынесена ее основная проблема: "А был ли крах столыпинской аграрной реформы?" Отвечая на этот вопрос однозначно отрицательно, автор заключает, что реформа не дискредитировала себя, а была искусственно прервана - в первую очередь вследствие начавшейся мировой войны, которая затем продолжилась войной гражданской. Что касается конкретных преобразований, В.Кабанов приводит эффектные статистические данные по результатам переселения крестьян, составленные в 1918 г. уже большевистским Наркомземом, - они помогают представить размах реформ. Так, с 1906-го по 1915 г. Переселенческое управление подготовило для заселения 35 млн десятин - площадь, равную 12 Полтавским губерниям. Переселилось 4 млн душ. Ежегодно посевные площади за Уралом увеличивались на 1 млн десятин. Расходы на переселение за десять лет (1906-1915 гг.) составили 222 млн руб. (по тем временам - огромные деньги). Вывоз хлеба за 10 лет увеличился в 30 раз - с 5 до 150 млн пудов. Маслоделие давало перед войной продукции на 75 млн руб. - больше, чем вся золотая промышленность России. Ну, и так далее. Кстати, как показывает автор статьи, столыпинская "переселенческая" стратегия была взята на вооружение и советской властью. Перемещение огромных масс населения в необжитые районы продолжалось до середины 1950-х годов - хотя средства реализации, да и цели этой политики существенно изменились.

Впрочем, не следует думать, что к реформам П.Столыпина авторы сборника относятся сугубо апологетически и не желают замечать никаких негативных сторон дела. Разумеется, в этом вопросе имеется масса спорных моментов - которые, в частности, рассмотрены в открывающей сборник статье П.Савельева "Пути аграрного развития России в дискуссиях российских историков".

В качестве своеобразного исторического экскурса сборник "Россия сельская" служит хорошим фоном для книги Т.Нефедовой. Причем хорошим - не только в прямом, но, увы, и в переносном смысле: учитывая все, что случилось с деревней в дальнейшем, историческую ситуацию рубежа XIX-XX вв. хочется считать чуть ли не идиллической. В исследовании о современной деревне нам открываются, так сказать, итоги всего, что было наделано в течение века двадцатого. Согласимся: у большинства компьютерных пользователей суждения о сельском хозяйстве (если они вообще есть) основаны на чисто интуитивных впечатлениях; редко кто из нас знаком с жизнью современной деревни, так сказать, в деталях. В этом смысле книга Т.Нефедовой полезна уже тем, что дает огромное количество чисто фактического и статистического материала: одних только цифр, таблиц и диаграмм достаточно, чтобы подвигнуть думающего и неравнодушного человека к глубоким размышлениям.

При всей научной основательности и несмотря на обилие цифр и "серьезных" проблем, книга написана, что называется, на хорошем русском языке - в свободном и непринужденном стиле. Симпатично и то, что автор предпосылает каждой главе один или два эпиграфа, большинство из которых заимствовано из публицистических произведений А.Фета 1870-х годов на "деревенские" темы. Такой выбор тоже вызывает уважение - и он отнюдь не случаен. Фет широко известен как поэт, но не как аграрий и публицист; а между тем он был одним из первых российских фермеров: в 1860 г. купил в Мценском уезде Орловской губернии хутор Степановка и за несколько лет создал там образцовое хозяйство, основанное на вольном найме крестьян. И, надо сказать, вынесенные в эпиграфы суждения 130-летней давности звучат на удивление свежо:

"Реформа, по-видимому, произошла только на словах, и потому на всем громадном пространстве вызвала несколько ничтожных недоразумений, но нигде не произвела потрясений"; "Все отдельные желания чисты и прекрасны, а осуществите их единовременно, как это бывает в жизни, глядь - все помутилось и вышла сегодняшняя действительность"; "В равноправном гражданском обществе всякого рода монополии и привилегии немыслимы"; и др.

Автор книги - не экономист, не аграрий и не социолог, а географ. Но подход Т.Нефедовой к предмету не кажется сугубо "географическим": она исследует не собственно село или город, но сельский образ жизни - сельское хозяйство в любом виде, где бы и как бы оно ни велось: колхозами и совхозами, фермерами или горожанами на приусадебных и дачных участках и т.п. То есть в поле зрения оказывается вся сельскохозяйственная "многоукладность" нашей страны. Строго говоря, автора интересуют даже такие вещи, как мини-огородики под окнами городских домов (вот разве что лук в балконных ящиках не поддается учету). Характеризуя собственный подход, Т.Нефедова пишет:

Я пытаюсь понять сельскую и аграрную Россию именно через географические различия и сочетания. При этом никак нельзя обойтись двумя-тремя деревнями и даже полным списком сельскохозяйственных предприятий: ведь сельское хозяйство - это так называемая фоновая отрасль экономики, в обжитой зоне почти повсеместная. <...> Главное - это роль сельского хозяйства в жизни людей в разных частях страны, разный характер и разные условия труда. <...> В настоящей книге сделана попытка показать пространство сельской России, его устройство, сгустки и разрежения, очаги развития и упадка. Все выводы и обобщения идут "снизу", от фактического материала.

Таким образом, в книге взаимодействуют география, экономика и социология. Если говорить о "макроструктуре" исследования, то оно состоит из трех основных частей. В первой - "Между городом и деревней" - показана жизнь России как страны до настоящего времени полусельской. Хотя формально негородское население составляет лишь около 25%, однако доля населения, которое нельзя однозначно отнести ни к городскому, ни к сельскому, превышает у нас 20%, а если еще учесть всех горожан, которые сочетают городскую деятельность с сельскими заботами на дачах, то в целом получается процентов восемьдесят. Во второй части - "Сельское хозяйство в "переходной" России" - анализируются всевозможные аспекты сельскохозяйственного производства: его региональная структура, производительность, конкурентоспособность и т.п. Охарактеризованы в деталях три основных агроуклада: коллективный, фермерский и индивидуальный. Что касается третьей части "Пространственное развитие сельского хозяйства в сельской местности: ограничения и пороги", то в ней речь идет об основных принципах организации сельского пространства и влиянии внешних факторов на разнообразие сельского хозяйства: например, о демографических процессах на селе, о самоорганизации и управлении сельской местности и т.п.

Разумеется, сухое перечисление проблем может привлечь разве что специалиста; но и "обычный" человек найдет в книге Т.Нефедовой много интересного. Тем более что большинство выводов получено автором не путем анализа абстрактной статистики, а в результате "полевых" исследований, которые велись в течение чуть ли не двадцати лет. Основные регионы, где проводились эти исследования, - Московская, Рязанская, Курская, Саратовская, Пермская области и Чувашская республика. Таким образом, картина вполне репрезентативная - по крайней мере для Европейской России. А поскольку за годы изучения сельского хозяйства у автора книги накопилась масса личных впечатлений, то в сугубо научный текст местами врезаются публицистические зарисовки в дневниковом или эссеистическом духе, которые рассказывают о посещении какого-либо региона или предприятия, о встречах с конкретными людьми - не только в России, но и за рубежом. Ибо анализом положения дел в родном Отечестве Т.Нефедова не ограничивается: в качестве сопоставительного материала приведено немало фактов о развитии сельскохозяйственного сектора в европейских странах и США.

Разумеется, автор не стремится приукрасить зарубежную жизнь; и все же некоторые эпизоды тамошней сельскохозяйственной жизни вызывают изумление и зависть даже у вполне городского жителя (вроде меня). Например, рассказ о некоем фермере из штата Виржиния по имени Харт - которому 64 года и который работает в своем скотоводческом мясном хозяйстве (17 га земли, 100 коров и около 100 телят) один. Анализируя деятельность этой акулы капитализма, автор книги формулирует основные принципы жизни американских фермеров: 1) Великолепная организация труда; 2) Ищи всюду выгоду, не упускай ни малейшей возможности; 3) Полагайся на себя и не жди помощи; 4) Преуспевай сам и радуйся успехам других. Нравятся эти максимы или нет, но результат налицо. Или еще более потрясающий отчет про молочную ферму в одном из израильских кибуцев, где с дойкой 250 коров управляются два (!) человека в смену, причем годовой надой составляет 12 т молока на одну корову (для сравнения: средняя цифра по России - 3 т). Показательно, что все это проделывают молодые евреи, чьи предки в Европе совсем не занимались сельским хозяйством.

Одним словом, богатство и разнообразие материала говорит само за себя. Кстати, текст еще и иллюстрирован фотографиями, сделанными самой Т.Нефедовой. К сожалению, фотографии эти чаще всего небольшого размера, поэтому оказываются в книге не столько информативными, сколько декоративными. Не вполне читабельны также диаграммы и схемы; первоначально они, вероятно, были цветными - перейдя же в черно-белое состояние, стали куда менее разборчивыми: порой оттенки серого цвета совершенно неразличимы, и непонятно, к какому из них относится то или иное примечание. Конечно, иллюстративный материал куда лучше смотрелся бы в цвете - но это, понятно, компетенция уже не автора книги, а другого ведомства. Что же касается Т.Нефедовой, то она честно сделала все от нее зависящее, чтобы книга вышла глубокой и разносторонней.