Ну наконец-то. Я все ждал, когда полемика вокруг исследования Александра Солженицына "Двести лет вместе" выйдет на третий виток - и вот свершилось. Сначала появился собственно объект дискуссии, затем два года мы купались в разнообразии антисолженицынских статей и книг, а на днях свет увидело первое, сколько могу судить, антиантисолженицынское сочинение - изданная Московским бюро по правам человека и издательством "Academia" брошюра известного литератора и члена этого самого бюро Валентина Оскоцкого "'Еврейский вопрос' по Александру Солженицыну". Теперь, конечно, появятся многочисленные ответы В.Оскоцкому, потом отвечающим будут объяснять, в чем они не правы, - в общем, наши далекие потомки имеют все шансы с помпой отпраздновать двухсотлетний юбилей споров о солженицынском двухтомнике.

Брошюра В.Оскоцкого, как брошюре и положено, невелика по объему - всего 50 страниц - и составлена из двух публиковавшихся прежде в периодике отзывов на первый и второй том солженицынского исследования. Пафос их выражен в одной простой фразе - "На пятистах страницах плотного книжного текста (речь идет о первом томе - М.Э.) я не нашел ни единого прямого повода заподозрить писателя в антисемитских пристрастиях". Все остальное - суть иллюстрации этого тезиса. При этом В.Оскоцкий со своим героем далеко не во всем соглашается, но и, споря с ним, не забывает подчеркивать, что это не "заполошный крик", а именно полемика методологического, источниковедческого, фактологического характера".

Презентация брошюры "довольно быстро превратилась в дискуссию с элементами скандала". Скандалили, естественно, ветераны антисолженицынского фронта во главе с Марком Дейчем. Именно М.Дейч, верный своей привычке договаривать все до конца, и сформулировал основную претензию этой группы к В.Оскоцкому, сказав: "Мне непонятен пиетет автора перед Солженицыным".

О Солженицыне мне говорить тем легче, что к романам его я вполне равнодушен, а книга про "Двести лет вместе" мне и подавно не нравится. И не то что я с концепцией не согласен, а просто не понимаю, о чем она написана. Наверное, у меня слишком конкретное мышление, и с понятием нации оно не справляется. Михаил Гаспаров однажды заметил: мол, выбросило Робинзона и Пятницу на один берег, вот вам и новая нация. Лучшего определения я, кажется, не слышал.

То есть если кому-то приятно думать, что в сосуществовании русских и евреев есть нечто загадочное или мистическое - то пожалуйста, я не против. Возможно даже, так оно и есть, просто мне это понять трудно, категории не мои. Мне кажется, национальный характер - это как средний уровень жизни. Берется миллион какого-нибудь бизнесмена и полторы тысячи поварихи тети Глаши, складываются, делятся - и получаем среднедушевой доход в размере 500 тыс. 750 руб.

Поэтому солженицынское предложение евреям чувствовать моральную ответственность "за действия своих революционных головорезов" вызывает у меня тихое недоумение. Вот сделаю какую-нибудь революцию, тогда и буду отвечать. А пока - почему я должен каяться за Кагановича? Может, мне еще и Эйнштейном гордиться? А мой замаскировавшийся однофамилец - что у меня с ним общего? Или вот, скажем, Исраэль Шамир - нельзя ли для нас с ним разные нации придумать?

Мариэтта Чудакова как-то процитировала замечательную фразу Сергея Аверинцева: "Национальный вопрос - это такой вопрос, где что ни скажешь, все будет глупость". А Солженицын про этот самый вопрос два тома написал - можно ли требовать, чтобы там были одни умные мысли?

Только это все не важно. В основе культуры лежит иерархия, и человек, не сознающий этого, выглядит комично. Статья М.Дейча "Бесстыжий классик" во многом верна. Только написана она так, будто речь идет о Корчагине или о Баркашове, и это уничтожает всю ее правоту. Того самого пиетета не хватает.

Ну, нельзя писать о Солженицыне без учета масштаба фигуры. Не потому что нехорошо, а потому что ничего не выйдет. Спор с классиками -вообще дело опасное и неблагодарное, даже когда они кругом не правы. Владимир Войнович, сам прозаик не из последних, попробовал - и что получилось? Или Александр Кушнер - хороший поэт, но из его записок о Бродском с такой пугающей очевидностью становится понятен сопоставительный масштаб обоих, что хоть на луну вой от того, как недемократично устроен этот мир. И поэтому В.Оскоцкий прав, а М.Дейч - нет, несмотря на все глубоко верные частности.

Тема "еврейский вопрос по..." является одной из основных и в книге этнолога и культуролога Виктора Шнирельмана "Интеллектуальные лабиринты: очерки идеологий в современной России", также выпущенной издательством "Academia" и Московским бюро по правам человека. В четырех главах своего исследования В.Шнирельман характеризует наследие евразийцев и труды Льва Гумилева, рассматривает модификации арийского мифа в сегодняшнем общественном сознании, описывает различные формы современного неоязычества и анализирует новые учебники по истории.

По сути, автор предлагает читателю содержательно насыщенный очерк национализма в русской культуре 20 века - начиная от классического евразийства Н.Трубецкого и Л.Карсавина и заканчивая полуграмотными погромными листками 90-х. Очерки современности показались мне интереснее, нежели экскурсы в историю пореволюционных эмигрантских идеологий. Это не значит, что последние плохи, вовсе нет, просто евразийцы на слуху, Д.Святополк-Мирского или Г.Флоровского лучше все-таки изучать по оригиналу, а не по пересказам, а вот Александра Дугина или Тамару Глобу сам читать не станешь, так хоть цитатками полакомишься.

Кстати, меня всегда занимал вопрос: как удается людям вроде В.Шнирельмана годами штудировать всякую бодягу про эру Водолея, Гиперборейскую идею или Арктическую прародину и сохранять при этом трезвый взгляд на мир? Мультперсонаж уверял, конечно, что это гриппом болеют все вместе, а с ума сходят поодиночке, но позвольте усомниться. Попробуйте несколько лет пообщаться, например, с лидером вятских язычников волхвом Доброславом, прославившимся тем, что заставлял своих последователей прыгать через костры с криком: "Слава русскому херу! Смерть еврейской пипиське!" - посмотрю я после этого на ваше психическое здоровье. А тут люди из года в год читают "Русские ведомости" или "Родные просторы" - и ничего, на конференциях выступают, монографии пишут. По-моему, это не столько научное достижение, сколько человеческий подвиг.

Книга В.Шнирельмана, как и большинство изданий такого рода, получилась довольно смешная и, как говорила одна моя православная знакомая, духоподъемная. А какой еще может быть книга о людях, интерпретирующих "Курочку Рябу" как сказание о битве индоевропейцев с семитами? Некоторые фрагменты "Интеллектуальных лабиринтов" вызывают даже умиление. Меня, например, очень растрогало описание попыток обнаружить на Урале родину Зороастра-Заратустры. Правда, и эта история закончилась вполне духоподъемно: в конце концов они ее нашли.

Впрочем, на самом деле персонажи В.Шнирельмана далеко не всегда так уж забавны. "Интеллектуальные лабиринты" посвящены памяти петербургского ученого Николая Гиренко, погибшего два месяца назад. В его убийстве не без оснований подозревают питерских нацистов.

Как явствует из книги В.Шнирельмана, за последние десятилетия антисемитская мифология довольно сильно трансформировалась и модернизировалась. Конечно, основа ее остается все той же, благо заложена она еще в средние века, но некоторые детали претерпели изменения. Так, например, во всей почти 500-страничной книге я не нашел ни одного упоминания про обвинения евреев в спаивании русского народа. И это правильно. Потому что теперь спаиванием занимаются англичане. Причем с самыми что ни на есть wasp'овскими фамилиями - Джонсоны и Джексоны. Не подкопаешься.

Рассказываю по порядку. В поисках, чего бы эдакое обозреть, набрел я на днях на издательство BBPG (Business to Business Production Group) - и не пожалел. Славные люди. Издают, например, журнал "Трюфель Professional", которому сразу же досталось второе место в моем персональном рейтинге макаронических шедевров (первое прочно забронировано за табличкой "Стайлз энд Рябокобылко", попавшейся мне на глаза где-то в районе "Третьяковской"). А вообще BBPG специализируется на книгах про вино.

Алкогольная тематика не могла оставить меня равнодушным - я ведь мало того, что с Кагановичем родства не ощущаю, так еще и красное полусладкое от белого сухого в темноте не отличу. Поэтому я немедленно решил научиться пить по всей науке и выбрал в качестве учебника изумительно красивую книгу Дженсис Робинсон "Как дегустировать вино" (при ближайшем рассмотрении выяснилось, что отпечатана она в Китае).

Самое смешное, что это действительно оказался учебник, составленный по всей форме: с упражнениями, вопросами и домашними заданиями. Каждая глава состоит из теоретического и практического разделов: сначала читатель узнает, почему эта марка вина именно такова, как повлияли на ее вкус сорт винограда, климат, почва, технология приготовления и даже форма и объем бутылки, - а потом ему объясняют, как это вино следует хранить, как и с чем подавать, куда наливать и т.д. Автор обещает, что к концу курса я научусь отличать "вина из Медока от вин из Кунавары, делая ошибки не чаще, чем профессионалы, т.е. в 50% случаев". Тут я ничего ни подтвердить, ни опровергнуть не могу - прошел пока только начальную стадию обучения, почему и способен еще дописать этот обзор.

В том, что касается упражнений, изобретательность автора не знает границ. Дж.Робинсон работает в широком жанровом диапазоне от учебника химии до сексологического пособия (оказывается, процесс поиска мест концентрации вкусовых рецепторов удивительно напоминает процесс обнаружения эрогенных зон). Человеку, который по ее совету ест тарелочку протертой морковки с бельевой прищепкой на носу, наверное, приходится внушать себе, что он готовится к соревнованиям по синхронному плаванию - в противном случае недолго почувствовать себя персонажем маркиза де Сада.

Естественно, напрашивается вопрос, приложены ли к книге образцы для дегустации. Отвечаю: нет, не приложены. Хотя и следовало бы - нынче даже в "Бурда моден" пробники косметики принято вкладывать. А без них задания вроде "Попробуйте двух-трехлетнее Шабли; обратите внимание насколько моложе его вкус, чем вкус вина из Шардоне того же возраста, но из более теплого района", подозрительно напоминают легендарный совет Елены Молоховец: "Если к вам неожиданно пришли гости, а в доме не осталось готовой пищи, велите принести из погреба холодную телячью ногу".

Но в целом книга вполне хороша. И чувством юмора Дж.Робинсон не обделена, и о вине рассказывает заразительно. Мне кажется, я уже начинаю понимать, "почему хорошее игристое следует предпочитать плохому шампанскому". Вот только одно меня тревожит. Согласятся ли густо населяющие наши просторы сексисты, чтобы их обучала грамотно пить женщина? Не помешают ли им морозоустойчивые, как виноград Мальбек, гендерные стереотипы?