На "Сетевой словесности" проходит очередной литературный конкурс. Как инициатор проведения этого конкурса и один из членов жюри я хотел бы поговорить о литературных конкурсах вообще. Зачем они нужны? Что мы выясняем в таких соревнованиях? Без понимания этого нельзя ни понять смысл работы жюри, ни должным образом прочесть произведения победителей.

Нам неизбежно придется коснуться и более общего вопроса: в каком вообще смысле одно литературное произведение может быть лучше или хуже другого. Поэтому мне хочется начать с длинного отступления и кратко пересказать то, как понимает развитие литературы самая влиятельная школа в отечественном литературоведении - школа формалистов, в которую входили такие ученые, как Тынянов, Шкловский, Эйхенбаум.

Я предлагаю сравнить литературную эволюцию, описанную формалистами, с биологической эволюцией по Дарвину. Это сравнение полезно для понимания литературы не потому, что теория Дарвина кажется мне верной (напротив, она кажется мне парадоксальной), а потому, что теория Дарвина общеизвестна и является хорошей моделью литературной эволюции, которая поможет нам понять некоторые темные места в теории формалистов.

Сама идея сравнения этих двух эволюций (или любых двух эволюций) не нова, но трудно верно выбрать масштаб сравнения. Биологический вид и литературный текст объединены следующим важным свойством: выбор их характеристик и их изначальной ниши среди существующих видов и текстов происходит в момент их создания, а затем их характеристики остаются неизменными на протяжении всего времени их существования. Таким образом, атомом биологического наследования является вид, а атомом литературного наследования имеет смысл считать отдельный текст. Можно сопоставить отношение Дарвина к видам с отношением формалистов к произведениям (в шутку можно сказать, что, например, "Евгений Онегин" - это береза, "Война и мир" - это бегемот, и т.д.).

Один литературный текст не может быть ни лучше, ни хуже другого; говорить о таком сравнении так же бессмысленно, как сравнивать, какой вид биологически совершеннее: жираф или верблюд, кактус или клюква. Тут вы можете сказать: как это может быть, ведь очевидно, что "Гамлет" или "Одиссея" - это важные тексты. В самом деле, иногда (не всегда) можно сравнивать тексты по тому, какой из них важнее. Вот как это делается. В биологии в ряде случаев имеет смысл говорить о том, что какой-то конкретный вид был особенно важен для биологической эволюции - если большое количество ныне существующих видов произошло от этого вида. Точно так же можно утверждать, что какой-то литературный текст был важен для литературной эволюции, если большое количество новых литературных текстов наследует этому тексту. Конечно, эту оценку можно дать не сразу, а только через несколько веков после возникновения текста (в масштабах литературной эволюции) или через несколько десятков миллионов лет после возникновения вида (в масштабах биологической эволюции). Утверждение же, что какой-либо новый текст будет важен для литературной эволюции, не имеет смысла. Вообще, когда формалисты говорят, что мы не можем предсказывать развитие литературы и управлять развитием литературы, это так же верно, как то, что мы (хотя мы уже способны создавать отдельные новые виды) не можем руководить созданием видов и эволюцией видов в глобальном масштабе.

Как я сказал, один литературный текст не может быть ни лучше, ни хуже другого - это верно постольку, поскольку мы рассматриваем их литературное достоинство. Точно так же один биологический вид не может быть ни лучше, ни хуже другого. Однако когда мы рассматриваем биологический мир в его отношениях с человечеством, то виды образуют сложную многоаспектную иерархию по своей полезности - бесполезности - вредности - опасности, и у нас совсем не одно и то же отношение к бобрам и кобрам, соснам и слонам, свиньям и морским свинкам, огурцам и морским огурцам и т.п. Точно так же разные литературные тексты могут быть полезными - бесполезными - вредными - опасными в том или ином отношении.

Теперь вернемся к разговору о конкурсах. Членов жюри просят оценить, какое произведение из представленных на конкурс лучше другого; внутри литературы такое сравнение не имеет смысла; следовательно, каждый член жюри применит внелитературные критерии оценки. Таким образом, члены жюри являются представителями общества, которые решают, какая литература более ценна для общества в данный момент. Приведем два простых примера. Предположим, что член жюри А делает такой выбор (сознательно или бессознательно): оценивать все тексты с упоминанием религии как хорошие, а все тексты с упоминанием секса и наркотиков как плохие. В этом примере очевидно и то, что критерии оценки, выбранные А, лежат вне литературы, и то, что А оценивает тексты в соответствии со своим пониманием роли литературы в обществе. Теперь предположим, что член жюри Б решает оценивать только литературные достоинства текстов в соответствии с его (осознаваемым или неосознаваемым) литературным вкусом. На первый взгляд может показаться, что Б более верно, "более литературно" подходит к оценке произведений, чем А. Однако это иллюзия. На самом деле Б дважды делает внелитературный выбор критериев оценки: первый раз, когда решает оценивать только литературные достоинства текстов, и второй раз, когда решает, какие литературные особенности произведения он будет считать "хорошими", а какие "плохими". И то, и другое выдает его взгляд на роль литературы в обществе.

Итак, мы поняли, как работает жюри: члены жюри выступают как представители современного общества, коллективно решающие, какая литература нужна нашему обществу. Теперь давайте обсудим, как следует читать "лучшие" произведения, отобранные жюри. Если это действительно конкурс, а не междусобойчик, то на конкурс разные авторы присылают разные тексты. Главное здесь то, что эти тексты разные, то есть они представляют разные тенденции в современной литературе. Члены жюри выбирают несколько текстов победителями конкурса, таким образом утверждая, что для современного общества из существующих в современной литературе тенденций особенно важна такая-то. Жюри не утверждает, что тексты-победители лучше остальных с литературной точки зрения, поскольку внутри литературы нет слова "лучше". Кроме того, жюри не утверждает, что тексты-победители окажутся более долговечными или окажут большее влияние на дальнейшее развитие литературы, чем остальные тексты, представленные на конкурс. Единственный итог конкурса - это четкая и несомненная индикация того, какие тексты более важны и более интересны современному обществу.

Отсюда, кстати, следует, что жюри всегда право. В каждую эпоху оно руководствуется другими критериями оценки произведений, кроме того, оценки разных членов одного жюри несколько расходятся, но жюри в целом всегда выражает взгляд общества на искусство в данный момент. Конечно, вы можете сказать мне, что "взгляд общества" - это абстракция и что на самом деле разные части общества по-разному относятся к произведениям, которые предлагают обществу современные авторы. Дело запутывается еще и тем, что литературные вкусы человека не определяются его классом, полом, национальностью, а существуют независимо от этих "объективных" анкетных данных. Следует ли из этого, что литературные конкурсы бессмысленны? Нет, из этого следует совсем другое: что литературный конкурс - это не способ, с помощью которого общество может узнать нечто новое об искусстве, но способ, с помощью которого общество может узнать нечто новое о себе.

С некоторыми оговорками можно утверждать, что искусство существовало всегда, с самого начала существования человеческого общества. Состязания в искусстве - это тоже древнее изобретение. Уже древние греки понимали, что конкурсы существуют для того, что было описано выше, - чтобы выявлять восприятие искусства современным обществом, и ожидать от них чего-либо другого глупо (так глуп Аполлон, обидевшийся на царя Мидаса в легенде, в которой Мидас судил конкурс музыкантов). Поскольку литературные конкурсы являются древним и неизменным спутником литературы, можно предположить, что они нужны человечеству не меньше, чем сама литература. В наше время рыночное соревнование, с одной стороны, и постмодернистская теория искусства, с другой стороны, стараются отменить любые другие виды соревнований. Однако в культуре более новое часто оказывается наносным, необязательным и, следовательно, менее долговечным. Я уверен, что литературные конкурсы будут проходить и в том далеком будущем, когда ни рыночной экономики, ни современных литературных теорий не будет.