В прошлый раз я остановился на том, что, дескать, за мемуары можно и ответить. Вот с этого и начну сегодня. И будет сегодняшний выпуск про газету "Ex Libris". Уж очень странная стратегия выбрана этим изданием.

Но сначала о человеческом. Все помнят шумную историю, произошедшую на Франкфуртской книжной ярмарке минувшей осенью. Михаил Мейлах "оскорбил действием" Анатолия Наймана. Так вот, история продолжается. И продолжается трагически. Судя по всему, Мейлах после этого происшествия в общественном мнении остался оскорбителем и скандалистом, в то время как добивался он совсем не того, а как раз обратного: обратить внимание этой самой просвещенной общественности на оскорбления и скандализацию, учиняемые Найманом. Об этом он (Михаил Мейлах) написал в огромном письме, помещенном в газете "Ex Libris" 22 января. Называется этот текст: "Отметина, которая не забывается". Из письма становится понятным следующее: во-первых, Мейлах повел себя благородно; во-вторых, никто (или почти никто) этого не понял и, наконец, в-третьих, на свете правды нет.

Письмо читать больно. Написано оно хоть и весьма сдержанно и даже снабжено историко-литературным комментарием понятия пощечины, и портрет горемычного мемуариста вовсе не однозначен, а все же слышна боль сквозь все эти интеллигентские реверансы. Что поделаешь? Ведь и правда - дуэли отменены, а битье по щекам - эффектно, но ничего не меняет.

Я встречи не искал, но и ему следовало не по ярмаркам ездить, а сидеть дома да писать свои поваренно-философские книги (не получилось с литературой - есть по крайней мере сразу две запасные профессии, с той оговоркой - парафразируя им же когда-то записанные слова Ахматовой и о том же Волошине - что повара будут считать его философом, а философы - поваром). Но установка на скандал настолько очевидна в его писаниях, что если мне моя акция, которую я считал тяжелой обязанностью, никакой радости не принесла, то Найман - теперь, когда благодаря ей скандал достиг апогея, должен быть доволен: недаром, получив пощечину, он снова взял микрофон и сообщил, что находит в ней "что-то симпатичное" (!). "Плюнь в глаза - скажет: Божья роса".

И еще один человеческий документ в той же газете. Статья Григория Померанца "Еще раз о дальтонизме ко злу". Господа редакторы, будьте внимательны! Козлу о дальтонизме не интересно, тем более "еще раз".

Что же до самой статьи, то ее пафос - защита Солженицына - не может быть не близок, тем более сейчас.

Не было никакого дальтонизма в том, что какое-то время интеллигенция считала Солженицына своим вождем - то рядом с Сахаровым, то выше или ниже его. Сахаров - нравственно цельная натура, ограниченная рационализмом ученого. Он давал образцы политической этики, но не был способен ставить духовные проблемы. Солженицын их ставил - и искажал своими страстями. За то, что ставил - остаемся ему благодарны. А об искажениях духовных задач надо говорить, не внося нового зла раздраженным тоном, придерживаясь того равновесия вдохновения и трезвости, которому можно учиться у Антония Сурожского.

Читаем дальше. В следующем выпуске (#3, 29 января) "Ex Libris" объявил о создании новой рубрики "Внеклассное чтение". Это для тех, кому нечего почитать, а тот или иной заносчивый литкритик, уставший от глупых вопросов, не пожелает разъяснить - что сейчас можно (интересно) прочесть. Так вот. Ответ прост и ослепительно ясен: читайте классику! И трое (Пирогов, Шевцов, Горохов) немедленно... нет, не то, что вы подумали, впрочем, может, и то, да не только. Они еще и классику для нас читают теперь и рассказывают о впечатлениях. Пирогов на той неделе читал Сэлинджера, Шевцов - Гоголя, а Горохов - Тургенева. Впечатления троих можно посмотреть здесь, здесь и здесь. В предисловии ко всей затее Лев Пирогов пишет:

Обратите внимание: те издательства, которые принято считать "прогрессивными", заняты поисками "новых имен" - классику издают только те, которые принято считать "массовыми" и "коммерческими". Парадокс? Нет, нормально. "Прогрессивные" выдают на-гора тонны навозной руды - дождь и ветер ее развеют, а жемчужные зерна останутся. Должен ли критик уподобляться известному петуху, спешащему опередить дождь и ветер?..

Вольному - воля. На мой взгляд, задача критика - вылущивать из сухих корок литературоведческого контекста классику, адаптировать ее к современности, оживлять и приближать к читателям. Ведь не секрет, что тиражи классики в "массовых" издательствах нисколько не превосходят тиражи непроверенных "новых имен" в издательствах "прогрессивных", экспериментальных. Судьба русской классики повисла на тонкой ниточке, имя которой "школьная программа". Вот уберут оттуда "трудных" (действительно трудных для подростка) Пушкина и Толстого - и все, конец.

Ни много ни мало - задача критика обсуждается. И вот (наконец-то!) задача ясна - "вылущивать из сухих корок литературоведческого контекста классику, адаптировать ее к современности, оживлять и приближать к читателям". А что было делать господам современникам классиков? Про Симеона Полоцкого писать? Приближать его к читателям? Есть замечательный фильм, в котором один из героев произносит примерно следующее: "Когда вы говорите, Иван Васильевич, такое впечатление, что вы бредите". Очень похожее впечатление. А кто же будет этим "дождем и ветром", которые будут "развеивать навозную руду", как элегантно выразился критик. По мне, так как раз именно критика и должна этим заниматься, тем и отличается она от литературоведения, что пишет о живом, еще только становящемся процессе, пытается осмыслить его и понять законы, по которым он развивается. Ведь в процессе описания объект всегда узнается лучше, чтобы описать надо понять - как устроено. Такое понимание и есть работа критиков или петухов, кому что милее.

И потом вот еще: ну пройдет 100, допустим, лет, а мы все Пушкина к себе приближаем. Кто же тогда будет писать про современную литературу? Ведь для того чтобы писать о ней, надо же и уметь это делать. Каждая эпоха требует выработки своего исследовательского инструмента, понятийного аппарата, и если не заниматься этим своевременно, т.е. синхронно с литпроцессом, то потом уже поздно будет. Вот пример даже можно привести. Для доходчивости. Эпоха 50-60 годов: Красовицкий, Чертков, Лианозовцы, Соковнин, Айги и пр., и пр. Не было для них литературоведения. Все критики как раз и занимались приближениями да удалениями. И что мы получили? Есть ли сейчас библиография по этому периоду? Не одна две, ну десять книг, и разрозненных статей, а именно библиография? Нету, потому что нету адекватного критического инструмента, который бы подходил для работы с подобным материалом. Далее. Вот прошло время, явилось нечто, названное постмодернизмом, и явились те, кто пытался этот постмодернизм описать и понять. И библиография набирается. Хоть и масштабы разные, и времени прошло гораздо меньше, а внятной литературы, критиков, умеющих работать с материалом несравнимо больше. Впрочем, кому вообще все это нужно?

И раньше "Ex libris" не отличался большим количеством рецензий, а теперь вот и теория подыскалась. Можно и вовсе перестать рецензии на новинки печатать. В виде исключения, наверное, мы все же наблюдаем отзывы (и хорошо написанные!) примерно на десяток книг, если не считать рубрику "Пять книг недели", а если даже и это считать, то получается аж 13 книжек! Ну, бояре, балуете нас. Любопытно, что одна из обсуждаемых в номере книг - это: Анатолий Найман, Галина Наринская. Процесс еды и беседы. (М.: Вагриус, 2003), что возвращает нас к началу текущего выпуска.

Нужно помнить, что все это происходит в ситуации, когда рецензионных изданий почти нет. Те, что есть, вполне очевидно не успевают, не справляются с книжным потоком. И тут на тебе, читаем классику. Вольно же вам, господа! Можно еще букву возрождать, которая в возрожденном виде тоже будет немало способствовать пробуждению любви к родной истории и литературе. Тут коллеги уже имеются, могут опытом поделиться. А на страницах литературных газет пусть будут дождь и ветер.