Сегодня у нас будет три героя. Два отечественных и один зарубежный. Начнем издалека, т.е. с иномарки.

Алессандро Барикко. Роман "Замки гнева". Первая развернутая рецензия появилась, кажется, здесь, в РЖ. Пересказывать нет смысла, лучше прочитать. Затем "Книжное обозрение" выбрало ее для своей еженедельной семерки (# 11, 15 марта):

Причудливая, кафкианская смесь реализма и гротеска.

А 25 марта "Газета" (# 50) поместила огромное интервью с господином сочинителем:

Есть люди, которые выпекают хлеб, а я делаю книги. Почти никакого отличия! Когда ты начинаешь книгу, ты полон творческих амбиций, но в результате все равно совершаешь процесс, знакомый любому умельцу. По словам Вальтера Беньямина, ремесленник, работающий с драгоценным камнем, может войти в мистический союз с этим камнем - то же самое происходит и с писателями, когда они заключают мистический союз со словами. Но все начинается с ремесла.

Еще редакция "Газеты" присовокупила рецензию Марии Терещенко, из которой можно узнать последнюю правду о "Замках гнева":

Это самая слабая книга из написанных Барикко, наталкивающая в очередной раз на мысль, что крупная форма чужда его писательскому дарованию.

Читатель становится невольником книги, где яркие, неподражаемые по образности места сменяются эпизодами, вгоняющими в сон. Но любая попытка пропустить хотя бы абзац приводит к тому, что нить повествования теряется и головоломка (а в романе действительно содержится головоломная интрига) не складывается.

Между публикациями "Русского журнала" и "Газеты" появилась рецензия Николая Александрова в "Известиях" (18 марта). Александров считает, что роман не плох и не хорош, но содержит в себе зачатки всех последующих творений Алессандро:

Важно, впрочем, и другое. Этот синкретизм или эклектика в "Замках гнева" умышленные. Роман устремлен в бесконечность, он не подразумевает обыкновенного финала. Роман намеренно многомерен, и последние страницы вовсе не случайно "переворачивают" все прочтение, заставляют в совершенно ином ключе воспринять все прочитанное. Роман как будто стремится преодолеть все границы, вместить в себя все.

Так что решайте сами, дорогие читатели, читать или не читать хороший-плохой последний-первый роман Барикко, критики более сказанного не добавят.

Второй сегодняшний наш герой - тоже роман. И даже не роман, а с большой буквы Роман: Арбитман. Так-то.

У которого Романа тоже, между прочим, вышел роман. Не все же Барикко забавляться, есть у нас свои алессандры, почище заморских. Один из них явлен нам в двух своих сущностях. Одна сущность мною уже поименована (я про ту, что тезка жанру), другая сущность тоже не хухры-мухры. Намекает на некую царственность, словом, Львом зовется. Львом Гурским. И вот эти две сущности скооперировались и написали книгу, да не одну, а множество. Теперь это множество книг замыслили переиздать. Все это будет называться "Парк гурского периода". Основанием для парка служит книжка "Траектория копья", вышедшая в издательстве "Время". По этому поводу 23 марта в "Известиях" опубликовано интервью с Гурским-Арбитманом, повествующее о нелегкой двойственной судьбе писателя (-ей), и еще рецензия, внимательный читатель которой будет отблагодарен открытием еще нескольких черт облика Гурского:

Гурский мягок и добродушен. И интеллигентен. Почему-то сразу понимаешь, что он носит очки.

И вчерашнее "Книжное обозрение" порадовало нас беседой с Арбитманом, зловеще называющейся "В быту я удивительно миролюбив", иными словами, за пределами быта ничего хорошего от сочинителя ожидать не приходится. В конце концов ничего ужасного сочинитель не говорит, злобности тоже особой не проявляет, а Лео Каганова и вовсе называет хорошим писателем.

Впрочем, пусть они там сами разбираются меж собой, омонимы жанров и царей, синонимы русской литературы и метафоры жизни. Наш сегодняшний круг замкнется не ими.

Чума! Вот что я хотел сказать. Еще один наш Алессандро. Александр Мелихов. Роман "Чума". Хороший роман, умно сделанный, красиво написанный. Ждет своего критика, критика, который сумеет внятно и деликатно написать об этой замечательной книге. Пока же имеем вот что:

"Чума" - образцовая чернуха, потому что в текст проваливаешься, как в омут. Потому что действие романа на читателя почти химическое - потому как наиболее беззащитным становится маленький человек, если жизнь жрет его детей.

"Чума", кстати, не про наркотики текст. Это про то, как жизнь жрет травоядных, чавкает ими, как разбредаются надкушенные. Отчего-то эту книгу сейчас подают как роман об ужасе наркомании. (Владимир Березин. "Книжное обозрение".)

Пусть вас не обманывает кажущаяся банальность сюжета - как всегда у Мелихова, сюжет сам по себе не так уж и важен. Он служит не более чем наживкой, заглотив которую, читатель внезапно обнаруживает себя посреди сложнейшего лабиринта мыслей, образов и ассоциаций. И выйти из этого лабиринта таким же, каким вошел, в высшей степени непросто. (Галина Юзефович. "Еженедельный журнал".)

Никаких декораций, все без наркоза. Катарсис без наркоза - что может быть тяжелее? Честное слово: читать до конца - опасно. (Евгений Лесин. "Ex libris".)

Вроде бы отписались, заметили, похвалили, а все же мало, не хватает. На будущей неделе и РЖ про "Чуму" напишет - поглядим, что скажут. А я, завершая круг, ставлю точку.