Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / Периодика < Вы здесь
Журнальное чтиво. Выпуск 174
Дата публикации:  27 Июля 2004

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

В прошлый раз была проза в журналах, теперь очередь стихов, и, честно говоря, я предполагала уйти от столичной рутины (в самом деле, одни и те же персонажи переходят из выпуска в выпуск) и обратиться к "Уральской нови" и новому "Ариону", где все же "других" имен побольше (хотя, по правде сказать, в "Арионе" свой постоянный репертуар, пусть и собственно "арионовский"). Но не суждено: "Арион" и "Уральская новь", не сговариваясь, что-то такое поломали в своей сетевой политике, короче говоря, теперь в "Журнальном зале" выложены едва ли не пятая часть последнего номера "УН" и приблизительно столько же от второго в этом году "Ариона". При этом поэтическая рубрика "УН" ограничилась круглым столом, посвященным выходу новой уральской "Антологии", каковая антология не так давно последовательно распечатывалась в двух уральских журналах и ровно год назад, прошлым летом, была представлена соответственно в двух выпусках "Чтива".

В "антологическом" круглом столе принимали участие два поэта-куратора (Дм.Кузьмин и Данила Давыдов), два поэта-некуратора (Андрей Вознесенский и Дмитрий Александрович Пригов), два поэта-переводчика (Richard Mckane и Daniel Weissbort) и поэт-составитель "Антологии" Виталий Кальпиди. Все участники (кроме Кальпиди) в разных выражениях хвалили Кальпиди; тот, как хороший конферансье, подавал реплики. Притом Кузьмин говорил обычные и привычные для себя вещи: мол, "российскому культурному процессу недостает концептуальной выдержанности", последовательных проектов и ответственных кураторов. Вознесенский признался, что дотоле не знал уральской поэзии (кроме Кальпиди), а теперь открыл, и что "выпуском двух антологий Кальпиди "разделил" русскую поэзию как бы на троих: на Москву, Санкт-Петербург и Урал". Петербургские поэты (по крайней мере так видится или хочется думать Вознесенскому) уральским проигрывают: "В питерской поэзии есть какой-то склерозно-гипсово-античный дух. Кажется, что это пошло от Бродского, на самом деле - еще раньше. А вот Урал - очень сильно звучит". Английские переводчики имели представление об уральских поэтах приблизительно такое же, как и Вознесенский; у них, правда, не возникало соблазна "делить на троих". Пригов несколько раз произнес волшебное слово "энергетийный", но смысл недолгой речи был опять же в "трех школах" и в том, что "именно на Урале собралась критическая масса энергетийных и талантливых людей".

Стихов не цитировал никто, и в последнем сетевом номере "Уральской нови" их нет. Так что я процитирую из прошлогодних номеров, презентовавших "Антологию". Итак, Павел Чечеткин. "Осьмирук и Звук":

Замер, утонув в тенете,
Тонкий, темный Осьмирук.
Он сегодня на охоте:
Он в свой невод ловит Звук.
Парнокрылый и глазастый,
Видим и неуловим,
Мчится Звук, летун прекрасный, -
Осьмирук следит за ним.
Осьмирук в искусствах узок,
Он - стократ не музыкант,
Он плевал на смыслы музык:
У него иной талант.
Верен догмам осьмируков,
Он не грезит Красотой,
Он простой свидетель Звука
И ловец его немой.

Новый "Арион" полностью представляет в Сети лишь "Читальный зал", где солируют Юрий Ряшенцев и Дмитрий Тонконогов. Первый - с длинными "культурными" стихами о временах года, московских улицах и разладе души и тела. Второй - с "Историями" о "посеянном луке" (не "пролитое молоко", но тем не менее...):

Особые способы выращивания лука-репки из семян и севка
Движутся во сне, легкие, как облака.
Я не то чтобы их знаю, тут знание ни при чем.
Раскладываю в голове удобрения и не думаю ни о чем.

Из прочих двух десятков поэтов, представленных в "Листках", "Голосах" и "Мастерской", "оцифрован" один лишь Владимир Строчков, хотя эта же подборка в этом же порядке явилась прежде на другом "строчковском" месте в Сети, так что "Арион" лишь "отзеркалил". Я приведу здесь стихи "о поэте и поэзии" (так это принято определять в антологиях). По сути же прием там довольно прост, хоть и кажется замысловатым: все построено на "связках слов-ключей" и оговорках "по Ходасевичу".

Для связки слов сойдет любой предлог.
Одна-две буквы - и пошли союзы,
согласия, антанты, пакты -
чтоб, сделав предложение, никак ты,
любитель-подколесин шустрой музы,
большой ходок, дать задний ход не мог.
Больной на голову второстепенный член,
искатель повода, ключа, предлога,
окна, чтоб соскочить...
Но хрен-то: этот плен,
дар этот чертов, дан тебе от Бога.
Ты на него подсел, и нет врача,
что мог бы излечить тебя, болезный.
И вот и ходишь, маешься, мыча,
ломая кайф, как сейф, и связкой слов бренча,
тяжелой, легкой, бесполезной.

Теперь ничего не остается, как обратиться к традиционным "толстякам", где снова Бахыт Кенжеев, - подборка в "Новом мире" называется "Возбудитель праха", тоже, в общем, "о поэте и поэзии", и там есть тот же "ключ по Ходасевичу", но это лишь один из многих "ключей".

...не в горечь и не в поношение скажу: еж, робость, нежность, нож.
Войдешь в ночи, без разрешения, и что-то жалкое споешь -
вот так, без стука и без цели, переступает мой порог
венецианской акварели дрожащий, розовый упрек,
и покоряет чеха немец под барабанный стук сердец,
и плачет нищий иждивенец, творенья бедного венец,
в своем распаханном жилище, и просыпается от тоски,
кряхтит, очки на ощупь ищет (а для чего ему очки -
прощание ли сна измерить? или глухой кошачий страх
с разрядом огнезубым сверить в богоугодных облаках?),
и все лопочет "лейся, лейся" наяде черного дождя,
и все лепечет "не надейся" - и вдруг, в отчаянье отходя
от слабости первоначальной, уже не в силах спорить с ней,
становится светлей, печальней, и сокровенней, и темней.

В "Знамени" вновь Геннадий Русаков с очередной подачей "Стихов Татьяне" и Светлана Кекова с "Тенями летящих птиц". В "Октябре" Ирина Ермакова с "Зернами гранита и зернами граната": какова она, "Москва грановитая", если смотреть из "подземки", из окна напротив, из Владивостока наконец. В пандан июньская "Звезда" представляет городские виды; тут Евгений Рейн с длинной эпической "Набережной" и Игорь Булатовский с залихватским "Проспектом":

Вдоль проспекта в два ряда
Блещет хрома череда,
Ноги в хроме, как в истоме, как по нотам: ла-ди-да.
Что подметочки поют
Тут, и там, и там, и тут?
Что там ловкие подковки вдоль поребриков куют?

В "НМ" опять же Геннадий Русаков, подборка называется "Горло дней", а еще там герой прошлого "стихового" выпуска "Чтива" Михаил Поздняев ("Погоди минутку"). Из не столь частых и очевидных персонажей - в том же "Знамени" Лена Элтанг, в журналах она гость случайный, в Сети - популярна более чем, "знаменская" подборка называется "Свойства лавы", она не скучная: много иностранных слов и прочего пестрого реквизита. Другая популярная, но редко являющаяся в толстых журналах дама - Вероника Долина со "Старыми французскими песнями" (июльский номер "НМ"). Песни старых французов все больше по мотивам Дюма-отца, с географией у этих французов скудно, да и с версификацией как-то не складывается:

Трудно зверю посреди страны запретов.
Кроме Крыма - больше моря не найти.
Только море еще любит нас, поэтов.
А поэтов вообще-то нет почти.

Наконец, еще один чрезвычайно известный и чрезвычайно редкий гость "Нового мира" - искусствовед Дмитрий Сарабьянов. Стихи о Манеже, под ними дата - "февраль 2004". В феврале Сарабьянов еще отпускал Манежу "несколько лет" жизни. Он был оптимист.

Зачем-то изрыли площадь Манежную -
И так от парадов и танков усталую,
Служившую власти суровой при Брежневе,
Хрущеве и раньше еще, при Сталине.

Зачем-то испортили плоскость-формулу,
Знак равновесия мироздания.
Легко поддались страстишке тлетворной
Украшать фонарями места свидания.

Почему-то залезли вниз - в подземелье.
Возвели купола, запустили лифты.
И подземное царство в момент заимели
Новоявленные на час халифы.

Бедную речку под названьем Неглинная,
На своем веку нюхнувшую пороха,
В трубу запрятанную, хранившую тайну,
Что она не широкая и не длинная,
Снова пустили катиться поверху -
Наверное, с умыслом, не случайно.

Ее заселили животными разными -
Кони, медведи, к месту, не к месту.
Леда - непорочная и благообразная,
Но готовая отдаться Лебедю-Зевсу.

Думаю - гуляющим в назидание,
Чтобы знали - кому отдаваться выгодно,
Это великолепное изваяние
На берегу Неглинки воздвигнуто.

Утопаем в красотах на Манежной площади.
Чем глубже опускаемся, тем больше роскоши.
И вместо прежних идей победных
Торжествует ныне роскошь для бедных.

А если представить судьбу Манежа,
Надежды в голову приходят все реже.
Несколько лет он, пожалуй, выстоит.
Потом снесут, да и снова выстроят.

Но грот останется - это ясно:
Ломать - для кремлевской стены опасно.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 173 /13.07/
Ангел над городом. Проза в "Звезде" и "Знамени".
Авраам Шмулевич, Коричневая весна Европы /07.07/
Подлинная история партизанского движения отличалась от лубочных картинок из книг о "пионерах-героях". Но когда историк выпячивает только определенные факты, замалчивая остальные, это называется фальсификацией. Если же такая пропаганда появляется в солидной газете, - значит, это "кому-нибудь нужно".
Глеб Шульпяков, Чеховские мотивы /05.07/
"Иностранная литература", #6. Талисманом номера предлагаю считать черепаху.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 172 /29.06/
"Евроремонт", "советский ремонт" и "ненужная Лидия Гинзбург".
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 171 /16.06/
Критика в толстых журналах. Читатель в обществе читателей.
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru