Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / Периодика < Вы здесь
Молоко в треугольных пакетах
"Иностранная литература" # 7

Дата публикации:  3 Августа 2004

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Номер открывает пьеса Вуди Аллена "Риверсайд-драйв" (пер. О.Дормана), которая читается как продолжение пьесы про Фрейда из предыдущего номера: опять герой-одиночка и опять его искуситель, на этот раз в образе городского сумасшедшего. Ну и в качестве декорации - набережная в Нью-Йорке, а не Австрия накануне фашизма.

Сговорились они, что ли?

И еще о повторах, чтобы закрыть тему с ходу. Обложка номера по цветовому решению - розовая картинка в зеленой рамочке - повторяет сочетание с обложки одного из весенних номеров. Сочетание, что и говорить, эффектное, бодрящее. Поэтому, видимо, и запало в короткую память редакции.

Поэзия представлена в летнем номере только классикой, и слава богу, поскольку Шарль Бодлер в переводе Анатолия Гелескула - и в особенности стихотворение "Лебедь", плач по уходящей натуре Парижа, - это настоящий, без оговорок, переводческий шедевр, стихотворение, которое хочется выучить наизусть и цитировать, цитировать.

В Париже полным ходом "идет" и роман Томаса Вулфа "О времени и о реке" (пер. В.Бабкова). Ситуация, на первый взгляд, классическая - 20-е годы, американцы в Европе. Однако пикантность в том, что это разные американцы: главный герой, айовский парень, - и бостонские аристократы. Соответственно, и разное у них восприятие Парижа. Точнее, разная интерпретация "парижскости", "европейскости". На этой разнице - точнее, на пересечении невротических реакций разных по социальном происхождению людей на одинаковый источник раздражения (Париж) - и выстраивается интрига этого сумбурного, как выхлоп шампанского, романа.

Очень, на мой вкус, показателен и ошеломляющ "Обзор ответов на читательскую анкету", напечатанный в конце номера. На первом месте по части читательских симпатий в прозе оказалась откровенная белиберда под названием "Par avion" Иселина К.Херманна. А значительные вещи, вроде "Траектории краба" Грасса, или "Голубого ангела" Проуз, или "Аллах не обязан" Ахмаду Курумы, или "Менуэта" Луиса-Поля Боона, - все в хвосте.

Странные у них все же вкусы - у читателей.

Главным материалом номера, гвоздем, так сказать, летнего сезона (да и вообще всего сезона 2004 года) я предлагаю считать сокрушительный очерк молодой немки Яны Симон "Ведь мы - другие" (пер. с Н.Федоровой), названный почему-то романом, что совершенно не соответствует действительности.

Перед вами "восточный" вариант на тему "легко ли быть молодым", исповедь а ля Кристиан Крахт, только "по эту сторону стены". Социальный очерк по истории становления "поколения тридцатилетних" в Восточной Германии.

Это словосочетание - "поколение тридцатилетних" - вполне дурацкое, как всякое сочетания со словом "поколение", - привязалось ко мне, когда я составлял поэтическую антологию "10/30, стихи тридцатилетних" для издательства "МК-Периодика". Антологию, куда вошли стихи "показательных", "стратегически значимых" поэтов, рожденных в конце шестидесятых - начале семидесятых годов.

К "поколенческим" градациям я всегда относился скептически, всякий раз вспоминая фразу У.Х.Одена, что "скоро поэтов будут маркировать, как машины, - по годам". Однако в процессе работы над книгой понял, что в случае с тридцатилетними такой подход возможен и нужен. Была, была некая общность в стихах, умноженная схожестью биографий в самых разнообразных географических условиях.

Судите сами.

"Тридцатилетние" росли в Союзе, но режим развалился прежде, чем они успели занять по отношению к нему какую-либо позицию: "за" или "против". От страны, которая ушла на дно, осталась "вещевая память", увязанная с детством, которое, как ни крути, в этой стране прошло.

И прошло, надо сказать, довольно безмятежно.

Прошлое осталось в предметах, которые ушли (уходят) из жизни, и если у "тридцатилетних" и существует ностальгия, то разве что на вещественном - осязательном, зрительном и вкусовом - уровне. "Девяностая" вольница тоже не слишком контузила этих самых "тридцатилетних". В это время они отсиживались по вузам - присматривались, прислушивались, но в драку не лезли. И вышли на арену на рубеже веков, когда эта самая сцена - и зрительный зал - наконец опустели, освободились.

Я потому говорю так подробно, что все вышесказанное относится и к очерку "Ведь мы - другие" ("ведьмы" лезут лыком в строку). Просто в случае с объединением Германии все вышло гораздо сокрушительней, стремительней, что ли. Тот самый вещный мир, который умирал у нас годами, давая возможность привыкнуть к неизбежной потере и найти ей замену, испарился у "восточно-немецких тридцатилетних" за одно утро, когда поменяли витрины и таблички.

Эта самая умница Яна Симон рассказывает историю своего приятеля - Феликс его звали, каратист несчастный. Но по сути это злая сказка о потерянном времени. О юности, которую невозможно вернуть даже на "предметном" уровне.

"В ту пору им даже в голову не приходило, что вот эта самая - их - юность однажды минует, исчезнет, словно ее и не было. Нигде, нигде им не отыскать свое детство. Клубы их юности закрылись, улицы носят другие названия. Мебель в квартирах поменяли, дома отремонтировали, товары их детства - хорошенькие космонавты из пенопласта, эскимо на палочке, лак для ногтей "Акцион-неон", пастеризованное молоко в треугольных пакетах, - где они? Все исчезло. Старые их учебники валялись возле мусорных баков, книжки по истории рабочего класса, которые им, бывало, приходилось зубрить наизусть. Школьные музеи славы, мемориальные рощи, где проводились нелепые торжественные линейки, - все кануло в прошлое. Собственная страна исчезла у них на глазах".

Жаль, что наши прозаики из числа "тридцатилетних" так и не родили похожий - хлесткий, горький, ироничный и энергичный - очерк из истории поколения.

Что касается поэтов, тут все в порядке.

Этим травма "смены вех" пошла только на пользу.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 174 /27.07/
Гуляющим в назидание. Летние стихи.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 173 /13.07/
Ангел над городом. Проза в "Звезде" и "Знамени".
Авраам Шмулевич, Коричневая весна Европы /07.07/
Подлинная история партизанского движения отличалась от лубочных картинок из книг о "пионерах-героях". Но когда историк выпячивает только определенные факты, замалчивая остальные, это называется фальсификацией. Если же такая пропаганда появляется в солидной газете, - значит, это "кому-нибудь нужно".
Глеб Шульпяков, Чеховские мотивы /05.07/
"Иностранная литература", #6. Талисманом номера предлагаю считать черепаху.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 172 /29.06/
"Евроремонт", "советский ремонт" и "ненужная Лидия Гинзбург".
предыдущая в начало следующая
Глеб Шульпяков
Глеб
ШУЛЬПЯКОВ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru