Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / Периодика < Вы здесь
Журнальное чтиво. Выпуск 176
Дата публикации:  24 Августа 2004

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

В этом выпуске "Чтива" безнадежно запоздавший 66-й номер "НЛО" - онлайн (в офлайне уже более месяца существует 67-й и на подходе 68-й), а кроме - 4-й номер "Синего дивана", которого в сетевом "Журнальном зале" нет вовсе, и в "Чтиве" мы его доселе не представляли (хотя первый номер год назад в "РЖ" рецензировался). Добавим для симметрии, что следующий, 5-й номер обещает быть в начале осени. Когда вышел первый номер "Дивана", большинство заинтересованных лиц предрекали концептуальную (и продекларированную, кстати говоря) фрагментарность проекта: идея была в том, что "Синий диван", как множество подобного порядка "периодических изданий", ограничится пилотным номером (или парой-тройкой пилотных номеров). Проект между тем прожил год и обещает быть впредь.

Главным приемом рецензии в "РЖ" была, помнится, колористическая ирония, то есть речь шла о цветах обложек новейших журналов-проектов, и "Синий диван" оказался в хорошем смысле фаворитом. "Название журнала не без изящества диссонирует с отсутствием указанного цвета в оформлении обложки - бледно-салатовой в первом выпуске, ядовито-охряной во втором", - заметил тогда рецензент, и в продолжение темы засвидетельствуем: следующие обложки тоже обошлись без синего. Коль скоро речь зашла об оформлении, признаем: если среди новейших журналов существует некая дизайнерская шкала вкуса, то "Синий диван" по праву впереди: эстетский минимализм здесь идеально соответствует концептуальной "неспешности" ("журнал для тех, кто не привык спешить") и заведомой элитарной амбиции ("журнал для "своих"). Однако едва ли кто станет утверждать, что с удивительной добротностью оформления столь же идеально согласуется качество контента. "Историография" "Синего дивана" свидетельствует, что я не первая в ряду усомнившихся.

Кажется, парадокс - в неком установочном противоречии (не исключено, что сознательном): журнал, безусловно, левого толка, зачастую совпадающий по авторским персоналиям с "ХЖ", "Логосом" и "Критической массой", притом не левацкий, а именно что раздумчиво-респектабельный, едва ли не консервативный. И суть, похоже, в том, что мы, мол, думаем всю эту нашу лево-французско-вторично-"подорожную" мысль - но думаем ее давно, неспешно и отчетливо, не из соображений моды, как иные-многие, а потому что "на том стоим".

То была идеология стиля; что же до предмета, то он так или иначе связан с устремлениями редактора Елены Петровской. Вероятно, его следует определить как визуальную антропологию.

4-й номер в этом смысле более чем последователен: первый и самый большой по объему раздел (две трети номера) посвящен кинематографу, раздел третий - отчасти ему же, но шире - здесь рассуждают о "возвышенном" (в категориях Канта-Лиотара, то есть Канта в пересказе Лиотара) и низком: о комиксах и жанре нуар. Последний, рецензионный раздел (кстати, единственный, доступный в Сети) представляет постклассические рефлексии на постклассическую философию (Адорно, Хайдеггер, Жижек и т.д.). Наконец, особняком стоит перевод отрывка из книги Джорджо Агамбена "Что остается от Освенцима. Архив и свидетель" - это тоже в известном смысле рефлексия на Адорно: речь о немом (или темном, невнятном - неизбежно поминается Целан) свидетельстве, о невозможности свидетельствования, о культе "невыразимого опыта" и допустимости такого культа ("зачем наделять истребление статусом мистического опыта").

В кинематографическом блоке Жан-Луи Шефер пытается развенчать миф о кино как репрезентации движения, живой жизни: если фотография "умертвляет" материю (по Беньямину), то кино заставляет кадавра механически передвигаться:

"Новый <кинематографический> мир... явился нам в образе толпы: в первом изображении движущейся людской массы, в невиданном перечне человеческих особей, идущих во весь рост, в жесткой одежде, с мертвенно-бледными лицами".

Жуткое зрелище! Но смысл шеферовского "фрагмента" главным образом в том, что категория движения "переводится" в категорию времени, и самое движение следует видеть и понимать прежде всего как "старение материи".

За Шефером следует Олег Аронсон, который, похоже, Шефера не читал или игнорирует (что нормально!); по крайней мере, он начинает с того, что кино - это прежде всего феномен движущегося изображения. Но братья Люмьер изобрели не движущееся изображение (это сделал Эдисон), а сам феномен коллективного просмотра - сеанса, то есть суть в массовом восприятии, в некой "коллективной аттракции". Иными словами, жутковатую шеферовскую толпу на экране Аронсон обнаруживает затем в зрительном зале.

Далее Жан-Люк Нанси представляет кинематограф Аббаса Киаростами как тотальную метафору взгляда, а Фредрик Джеймисон подробно и не без занудства разбирает сокуровские "Дни затмения" (глава из книги о "советском магическом реализме"). Завершает раздел Наталья Самутина с идеей "фантастического кино" как запредельной "зоны иного".

На мой вкус, лучшая статья этого номера - история комикса ("Бумажная опера") покойного Василия Кондратьева; здесь имеем объективную фактографию (а не метафорическую риторику, как в большинстве прочих текстов "Дивана") и сразу несколько так или иначе заданных сюжетов: "мерцание" жанра между массовой (лубок, агитка) и радикальной эстетикой, или - между "графическим кинематографом" и "немой литературой". Заключает "Бумажную оперу" цитата из "Искусства комикса" Умберто Эко, пафос ее в том, что когда мы станем удостаивать "низкое искусство" "высоким вниманием", мы обнаружим, сколь существенно формирует оно и нашу повседневность, и наши "культурные поступки".

Теперь 66-й "НЛО", в котором два неравнозначных, скажем так, блока: первый посвящен интеллектуальной истории, второй - комментарию как жанру и его современному состоянию. В случае с интеллектуальной историей "НЛО" лишь последовательно продолжает тему (большой блок материалов по "истории идей" был в # 31, отчасти - в 53-м и 54-м). Если следовать принципиальному различению, которое формулирует на страницах 66-го номера Роже Шартье, то есть видеть дисциплинарное раздвоение интеллектуальной истории на "историю ментальностей" и "историю идей", - вероятно, предыдущий, "гинзбурговский" номер "НЛО" был посвящен истории ментальностей. В 66-м имеем дисциплинарную рефлексию (Роже Шартье) и рефлексию методологическую (Квентин Скиннер). Скиннер представляет "попытку защиты" так называемого коллингвудовского интенционального подхода в эпоху тотальной деконструкции, иначе говоря, нам не сказать, чтоб популярно, однако вполне убедительно показывают, что для того чтобы понять высказывание, достаточно воссоздать его интенцию (исторический контекст коммуникации). И это, кстати, имеет непосредственное отношение к блоку второму, который заявлен своего рода отчетом об XI Лотмановских чтениях.

Тема этих чтений первоначально формулировалась следующим образом: "Комментарий как историко-культурная проблема". Предполагался разговор о методологии. Однако в немалой степени стараниями редакции "НЛО" чтения "ушли в сторону". Вместо вопроса "как?", прозвучал сакраментальный вопрос "зачем?", и чтения в конечном счете обратились во что-то на манер круглого стола, представленного в том же 66-м номере и озаглавленного "Комментарий: блеск и нищета жанра в современную эпоху". Если открывший чтения М.Л.Гаспаров начал с того, что комментарий сродни переводу, то есть автор текста и читатель-адресат комментария заведомо говорят на разных языках, выступивший некоторое время спустя А.И.Рейтблат со всею социологической прямотой, с ходу отбросив филологическую презумпцию, заявил, что, мол, "текст, написанный на знакомом языке, как-нибудь да понимается", комментатор же занимается ни чем иным, как "идеологией и дидактикой". На все прочее есть Интернет.

То, что произошло далее, мы находим в упоминавшемся выше круглом столе и подробном отчете-реферате В.Мильчиной. Определения жанра вышли за границы филологии и обретались где-то между "вредными привычками" и религиозной миссией. Выступавшие то публично каялись в профессионально присущих вредных привычках, то, напротив, агрессивно на них настаивали. Завершая круглый стол и настоящие чтения, А.Л.Осповат констатировал, что "в процессе обсуждения выделились две противостоящие партии - "заскорузлые долдоны"... и "совершенно не "заскорузлые" и не "долдоны" и что в конечном счете "пафос этой конференции - внутренний или побочный - заключался в развенчании некоторого занятия, которым присутствующие с большим или меньшим увлечением занимались". Самого себя А.Л. причислил к заскорузлым долдонам, и вот итог: "Поскольку ваша взяла, а наша снова не взяла, я думаю, можно на этом и закончить".


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 175 /10.08/
Скрытый сюжет: сумерки литературы. Критика в летних журналах.
Глеб Шульпяков, Молоко в треугольных пакетах /03.08/
Главным материалом номера, гвоздем, так сказать, летнего сезона (да и вообще всего сезона 2004 года) я предлагаю считать сокрушительный очерк молодой немки Яны Симон.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 174 /27.07/
Гуляющим в назидание. Летние стихи.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 173 /13.07/
Ангел над городом. Проза в "Звезде" и "Знамени".
Авраам Шмулевич, Коричневая весна Европы /07.07/
Подлинная история партизанского движения отличалась от лубочных картинок из книг о "пионерах-героях". Но когда историк выпячивает только определенные факты, замалчивая остальные, это называется фальсификацией. Если же такая пропаганда появляется в солидной газете, - значит, это "кому-нибудь нужно".
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru