Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Сеть | Периодика | Литература | Кино | Выставки | Музыка | Театр | Образование | Оппозиция | Идеологии | Медиа: Россия | Юстиция и право | Политическая мысль
/ Обзоры / Периодика < Вы здесь
Журнальное чтиво. Выпуск 178
Дата публикации:  28 Сентября 2004

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Сентябрь на исходе, и очередь последних летних стихов.

Но летних стихов нет, есть лишь итало-сентябрьский цикл Ольги Мартыновой в 9-м "Новом мире", про пустоту осеннюю венецианскую - без звуков, но с цветами и запахами, Майринком, Големом и небесными бомжами:

Все дольше звука ждать. Хоть чист осенний воздух.
Лимонный ясень, прелый запах дерна.
Деревья держат птиц в озябших лапках.
Все дольше звука ждать, так пустота упорна.

Потом все же являются цикады и... воет в волнах безумец.

Прочие сентябрьские стихи и вовсе не сентябрьские: в Израиле - февраль, в Кабуле - первый снег (все - в 9-м "Знамени").

Открывает этот список горячих точек Москва ("Выдох" Марии Степановой), а номер, напомним, сентябрьский.

В том же выпуске "НМ", где про Венецию в сентябре, - в напоминание о греческой Олимпиаде - "Победные песни" Пиндара в переводах Максима Амелина.

В последнем "Октябре" штукарствующий Игорь Иртеньев ("Не надо нам чужого бренда") и растерянно вопрошающий Дмитрий Храповицкий:

Зачем же мы так мучимся, не зная,
куда лететь на наших самолетах,
куда лететь на наших пароходах,
куда лететь на наших поездах...

Есть еще стихи в "Критической массе": очередные "происки заастральных сил" от Михаила Еремина и "Сомнамбула и дуэлянтки" Алексея Парщикова:

Я слетел с перекладины и провалился в маки
с идеей подарить тебе зажигалку и нож.
Как перелезающие порог растопыренные нудные раки,
две замедленные претендентки выходят драться на ось.

Наконец, в "Звезде" большая подборка Елены Шварц "Стихи этого года". О Черной речке и смертельном пении, о Горе-злосчастье и бесконечном счастье, о скелете - не в шкафу, а на весенней опушке, о "телеграфе улиток" и прочих темных языках (кодах) природных сил. Стихи черно-белые, между жизнью и смертью; смерть ужасающе бела и сложно-хитра, жизнь темна, влажна, есть лишь Некто в цвете: "Он... всю вечность жонглирует апельсинами / Разноцветными солнцами - зелеными, синими..."

И есть огонь, который черен и смертелен одновременно, Бог чертит сажей кресты на лбу, "запах гари ему ладана слаще и мирра", огонь здесь, похоже, главное действующее лицо, и он поразительно похож на поэта с говорящей фамилией Шварц:

Была римской поэтессой,
китайской Лисой,
эстонским каким-то поэтом,
безумной монахиней,
пустотою, выдохом ночи,
чьей-то возлюбленной, чьим-то другом.
А теперь я сделалась головней,
говорящей
и танцующей на хвосте,
как змея.

Стихи называются "Чем была и чем стала", они не темны (принято думать, что Елена Шварц темна), просто такая черно-белая символическая живопись.

Инну Лиснянскую, напротив, всегда полагали прозрачной, и это правда, притом что февральско-израильский цикл обманчиво пестр, а символический код до странного схож с черно-белыми "Стихами..." Елены Шварц - все та же зола и "пылающая купина", все те же библейские Иов и Иона, и лишь "крестики" - не сажей на лбу, а едва уловимым миндальным цветом в воздухе:

Своя среди чужих - как это редко
Случается с залетным человеком.
Лианами увитая беседка
Мне кажется просушенным ковчегом

Не там, где он пристал, - откуда вышел, -
Из этих мест, где пальмовый оазис,
Где крестиком миндальный воздух вышит,
А кит Ионы есть Христовый базис.

Прозрачность здесь происходит из множества вещей, но прежде всего - из настоящего 1-го лица и настоящего времени. И библейский огонь - лишь прообраз огня настоящего, не символического:

Боже, неужто Твоя пылающая купина
Взрывами обернулась в разных концах земли?
На разный манер Твои выкрикивая имена,
Новые варвары с новым запалом пришли -
Нету ни фронта, ни тыла: везде война.
Разум мой дремлет, да око мое не спит,
В полном безумье оно озирает места
Дольнего мира, где в дальнем углу манускрипт
Пишет безумец другой: из Египта бежит
Мир до сих пор, на бегу распиная Христа.

Кабульские стихи (Виктория Волченко, "В Кабуле выпал первый снег...") - совсем иного порядка: все больше про злоключения автора, вообразившего себя, похоже, Есениным в юбке. Впрочем, где-то в начале там выходит из пещер "тот самый Ладен", а ближе к концу выясняется, что "ни в чем не виноват Яков Блюмкин".

Открывается 9-й номер "Знамени" московскими стихами Марии Степановой, где "Арбат, и табурет, и ужасы гадалки", и "под любой ногой немилый порошок", где

праздничный концерт подносит Хворостовский
Слегка из-за спины, как жостовский поднос,
И с ним рифмуется, как роза, Ходорковский... -

а титульный "выдох" наступает на словах "матросская тишина". Настоящий фокус этих "московских терцин" на злобу дня с эпиграфом из Дантова "Ада" в пушкинском переложении как раз в том, что они продолжаются столько, на сколько хватит дыхания. Воздух в легких заканчивается на последней строке:

В матросской тишине, несомой на износ.

В последнем "Новом мире", напомним, - "Победные песни" Пиндара с концептуальным предисловием переводчика о настоящем смысле древнегреческих игр и древнегреческой лирики:

"Смыслонаполнение, например, слова "лирика" было совсем иным, нежели ныне. В классицистической иерархии жанров этому понятию соответствовал жанр лиро-эпический. Однако древнегреческий лирик - не просто сочинитель стихов, но и мифограф, и композитор, и даже танцмейстер. Лирическая поэзия, тем более хоровая, была явлением общественным и религиозным. Лирика прежде всего пелась в сопровождении музыки и танца" и т.д.

Все - вещи вполне хрестоматийные. Затем выясняется, что Пиндар был сторонником "единоличного правления", что "афинская демократия, склоняющаяся ко многобожию", для него неприемлема, "и он старается всячески обходить ее молчанием, без особой на то необходимости не упоминать о ней". Затем снова теоретическое отступление о правилах версификации - российской и древнегреческой, затем примеры из Василия Петрова (в амелинских "опытах" вполне предсказуемые), наконец собственно "Победные песни", числом пять: Восьмая Немейская, Шестая Пифийская, Вторая Истмийская, Третья и Одиннадцатая Олимпийские. Олимпийский point таков:

Коль вода всего совершенней и всех
ценней владений золото; -
в собственных ныне Ферон
ступени достиг наивысшей доблестях,
тронув Геракла столпы. - За них же ступать
мудрости полным не след
и лишенным. - Да не двигнусь. - Тщиться тщетно.

В том же номере "НМ" - занятные "Вечера" переводчика Осии Сороки: чеховский "Дом с мезонином" переписываем в столбик, получается... Блок:

Одна из них, постарше,
тонкая, бледная, очень красивая,
с целой копной каштановых волос на голове,
с маленьким упрямым ртом,
имела строгое выражение
и на меня едва обратила внимание;
другая же, совсем еще молоденькая -
ей было 17-18 лет, не больше, -
тоже тонкая и бледная,
с большим ртом и с большими глазами,
с удивлением посмотрела на меня, когда я проходил мимо,
сказала что-то по-английски и сконфузилась...

И коль скоро речь зашла о переводах и переводчиках - в "Новых переводах" июльской "Звезды" "Вальс" Байрона в спотыкающемся на обе ноги переводе Георгия Бена:

...Вальс очаровательный
На цыпочках, походкой зажигательной
Радушных наших берегов достиг
И нашим девам полюбился вмиг...

Это были последние летние стихи из сентябрьского "Журнального зала". А вот настоящие стихи сентября 2004-го, их в "Журнальном зале" нет.

было третье сентября
насморк нам чумой лечили
слуги ирода-царя
жала жадные дрочили
опустили всю страну
поступили как сказали
потный раб принес к столу
блюдо с детским глазами

звонче музыка играй
ободряй застолье зверю
если есть кому-то рай
я теперь в него не верю
со святыми не пойду
соглашаюсь жить в аду

в царстве ирода-царя
кровь подсохла на рассвете
над страной горит заря
на заре играют дети
все невинны каждый наш
я предам и ты предашь
(Алексей Цветков, 4 сентября 2004 года)


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 177 /14.09/
Летняя проза.
Глеб Шульпяков, Богов глухая поступь /31.08/
"Иностранная литература" # 8. "Мясо" номера - роман Грэма Свифта "Свет дня", который не спасает даже перевод Леонида Мотылева. Добравшись до финала, читатель плюет с досады на пол.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 176 /24.08/
Об экранных кадаврах, коллективных аттракциях и заскорузлых долдонах. "НЛО" # 66, "Синий диван" # 4.
Инна Булкина, Журнальное чтиво. Выпуск 175 /10.08/
Скрытый сюжет: сумерки литературы. Критика в летних журналах.
Глеб Шульпяков, Молоко в треугольных пакетах /03.08/
Главным материалом номера, гвоздем, так сказать, летнего сезона (да и вообще всего сезона 2004 года) я предлагаю считать сокрушительный очерк молодой немки Яны Симон.
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru